Собрание сочинений в 12 т. Т. 9
Шрифт:
Еще немного, и всякие проходимцы, авантюристы и лесные бродяги, которых великое число в этих краях, станут хозяевами положения в Джэксонвилле и Сент-Огастине; они сосредоточат в своих руках всю власть гражданскую и военную. Милиция и регулярные войска будут действовать заодно с этими насильниками, как это всегда бывает в смутные времена, когда считается, что позволительно любое насилие.
Джемсу Бербанку хорошо было известно все, что происходило за пределами Кэмдлес-Бея. Верные люди, на которых он мог вполне положиться, осведомляли его обо всем, что подготовлялось в Джэксонвилле. Он знал, что там снова появился Тексар, знал,
В эти тревожные дни Зерма проявляла безграничную преданность. Она следила неустанно за подступами к плантации, особенно со стороны реки. Выбрав среди невольников Бербанка самых сообразительных и преданных, она расставила их дозорными в разных местах плантации, чтобы караулить поместье днем и ночью. Если бы кто-нибудь попытался напасть на Кэмдлес-Бей, они тотчас же подняли бы тревогу. Семью Бербанков таким образом не удалось бы застигнуть врасплох, у нее всегда бы хватило времени укрыться в Касл-Хаусе.
Но в тот момент Джемсу Бербанку вооруженное нападение еще не угрожало. Пока власть не перешла в руки Тексара, ему и его приспешникам приходилось действовать осторожно.
Под давлением общественного мнения судьи вынуждены были пойти навстречу сторонникам рабства, люто ненавидевшим северян.
Джемс Бербанк был самым крупным и богатым из тех землевладельцев Флориды, которые открыто держались либеральных взглядов. И первый удар был направлен именно против него: его первым потянули к ответу за то, что, живя среди рабовладельцев, он был сторонником уничтожения рабства.
Двадцать шестого числа вечером в Кэмдлес-Бей явился из Джэксонвилла курьер и вручил Джемсу Бербанку конверт.
В конверте была повестка.
«Сим предписывается Джемсу Бербанку лично явиться 27-го числа сего февраля месяца в 11 ч. утра в суд, чтобы предстать перед законными властями города Джэксонвилла».
И все. Коротко и ясно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Навстречу опасности
Хотя гром еще не грянул, но уже сверкнула предвещавшая грозу молния.
И если сам Джемс Бербанк сохранил спокойствие, то семья его не на шутку встревожилась. Зачем его вызывают в Джэксонвилл? Ведь это было не простое приглашение для дачи объяснений, а официальный вызов в суд. Чего же от него хотят? Уж не начато ли следствие? Не угрожает ли это его свободе или даже жизни? Если он, повинуясь вызову, уедет из Касл-Хауса, то позволят ли ему туда вернуться? А если ослушается и не поедет, решатся ли заставить его явиться силой? И в таком случае какие кары и насилия угрожают его близким?
– Не езди, Джемс!
– воскликнула миссис Бербанк, и чувствовалось, что вся семья разделяет ее мнение.
– Не покидайте нас, мистер Бербанк!
– просила и Алиса.
– Подумай, ведь ты отдашь себя в руки этих людей, - прибавил Эдвард Кэррол.
Джемс Бербанк не отвечал. Грубый вызов возмутил
его до глубины души, и он с трудом мог подавить в себе негодование.Но что же, однако, там случилось? Почему вдруг так осмелели джэксонвиллские судьи? Уж не захватили ли город в свои руки сторонники Тексара? Не свергли ли они там законную власть и не стали ли сами на ее место? Нет. Пэрри только что приехал из Джэксонвилла, и ничего подобного там пока не произошло.
– Не получено ли известие о какой-нибудь неудаче северян, - предположил Уолтер Стэннард, - и флоридцы решились применить к нам насилие?
– Боюсь, что вы правы, - согласился Эдвард Кэррол.
– Если северяне действительно потерпели поражение, то эти негодяи вообразят, что им уже нечего бояться эскадры Дюпона и что любое насилие сойдет им с рук.
– Я вспомнил, - сказал Стэннард, - что час тому назад я встретил одного джэксонвиллца, возвращавшегося в город, и он сказал мне, что в Техасе федералистские войска, потерпев серьезное поражение при Вальверде, отброшены милицией Сиблея за Рио-Гранде.
– Ну, так вот почему они так обнаглели, - заключил Кэррол.
– Это ясно.
– Значит, войска Шермана и эскадра Дюпона не придут!
– вскричала миссис Бербанк.
– Сегодня только двадцать шестое февраля, - сказала Алиса, - а Джилберт писал, что федералисты должны выйти в море не раньше двадцать восьмого числа.
– И потом ведь требуется время, чтобы дойти до устья Сент-Джонса, форсировать вход в реку, преодолеть отмель и подойти к Джэксонвиллу, - прибавил Стэннард.
– На это нужно дней десять.
– Десять дней!
– вздохнула Алиса.
– Десять дней!
– упавшим голосом проговорила миссис Бербанк.
– А до тех пор сколько несчастий может случиться!
Джемс Бербанк не вмешивался в разговор. Он думал, как отнестись к полученной повестке.
Если он не поедет в Джэксонвилл, то не повлечет ли это за собой разбойничье нападение на плантацию, причем власти палец о палец не ударят, чтобы этому помешать? Какая опасность угрожает в таком случае его семье? Нет, уж лучше самому подвергнуться опасности, рискнуть своей свободой, даже жизнью!
Миссис Бербанк с беспокойством поглядывала на мужа. Она видела, что он переживает сильную душевную борьбу, и не находила в себе смелости спросить о принятом им решении. Да и не одна она, все присутствующие это видели и тоже не решались обратиться к Бербанку.
Внесла ясность маленькая Ди. Она подошла к отцу и взобралась к нему на колени.
– Папа?
– спросила она.
– Что тебе, малютка?
– Неужели ты поедешь… к ним… к этим злым людям?
– Да, родная, надо ехать.
– Джемс!… - с ужасом вскричала миссис Бербанк.
– Ничего не поделаешь, дорогая. Я должен ехать и поеду!
Голос его прозвучал так решительно, что для всех стала ясна бесполезность дальнейшего спора: Бербанк, очевидно, все уже обдумал и взвесил. Жена подошла к нему, крепко обняла его, но отговаривать уже не пыталась. Да и что она могла ему сказать?
– Очень может быть, друзья мои, - заговорил Джемс Бербанк, - что мы и преувеличиваем значение этого ни на чем не основанного вызова. В чем меня могут обвинять? Решительно ни в чем. Разве в том, что я держусь известного образа мыслей? Но ведь за убеждения у нас не судят. Я никогда не скрывал их и, если нужно, выскажу свою точку зрения и теперь перед кем угодно.