Собрание сочинений в 15 томах. Том первый

Что его другим жалость подавать?

Тут сама по коленки уже в земле.

Полный ведь год с верхом кисла я у дочки слепошарая. [41] Натолкалась на операцию. Сделали операцию на правый глаз. А левый с обиды, что ли, забастовал. Ничего не желает видеть! Всего ж двадцать процентов вижу и рука трясётся не знай зачем. Намахивает и намахивает без передыху даже на обед. Ну совсемко полоумная… Сядешь есть, весь стол уработаешь едой. Перед кошкой дажь совестно.

41

Слепошарая – слепая.

Отгоревала я вся. Отошедший, бросовый уже человек…

А платки-то всё поманеньку наковыриваю.

Не могу отвязаться от этой сахарной погибели.

Даве вот сильно болела. Упала и расшиблась. Повредила оперированный глаз. Читать книгу не вижу. А и почитай кто, всё равно не слышу.

И слепая, и глухая – весь и приработок всей жизни. Выслужила-то у жизнёнки всего лише две горькия медалюшки. Прожила век не за гусиный кек… [42] Одно только заточно и получишь – валунок… [43]

42

Прожить век не за гусиный кек (пословица) – напрасно прожить жизнь.

43

Валунок – могильный холмик.

Прошлое не завернёшь, как оглоблю. А что будет, увидим. Слепухе это в большо-ой интерес.

В Жёлтом я одна. Еле хожу. Дети зовут. Но неохота от насиженного гнезда уползать. Хоть и вся такая отжилая.

Померк бел день, и ты на целый уже шажок ближе к краю.

Нет-нет да и словишь себя на том, что дубоватые ржавые пальцы сами развязывают потайной похоронный комок, в бережи перебирают-гладят последнюю одежонку, в чём уходить от живых. Зараньше собрала всё потребное. Не бегать потом дочке-сыну, как падёшь…

«Жить – скверная привычка». А не отвыкается…

Потихошеньку отходят наши…

Сиротеем, сиротеем мы…

4

Ешь с голоду, а люби смолоду.

Жила я двадцатую весну.

Это вот сейчас иной раз в зеркало робеешь глянуть. А тогда я была не так чтобушко красавица, но очень симпатичная. Фигурка ловкая. Талия в рюмочку.

Что ни надень – всё моё, всё по мне, всё на мне ладно улыбается. Будто Аннушке и справляли.

Плетея я была первая. Пускай наша разогромная семья не знала полного достатка, одевалась я таки по моде. Любила набодряться. [44]

Узенькая, длинная тёмная юбка. В неё подзаправлена белая кофточка-кираска с застёжками на боку и поверх лаковый ремешок.

Волосы я наверх зачёсывала.

Лилась по мне коса толстая, чать, ниже пояса. Ну прямушко вот так! В косе лента нонь одна, назавтра другая.

Женихи вкруг меня вились, как пчёлы у свежего цветка с мёдом.

44

Набодряться – наряжаться.

Тогда женихи были ой да ну!

Не то что лишнее слово сказать – рта боялись открыть.

Какой я, девка-ураган, на них гипноз имела, досегодня понять не могу.

Был у меня Лёня.

Высокий такой. С хорошего бугра отовсюдушку видать. Ум отъешь какой красовистый. Глаза весёлые. И стеснительный-стеснительный.

Мой мялка [45] пас стадо. Я звала его пастух мой овечий.

Бежишь на поседку. [46] А нарядишься вроде на свадьбу.

45

Мялка – нерешительный парень.

46

Поседка – посиделки.

Короткая, тоненькая веретёшка уткнулась носом в блюдечко на коленях, вертится без шума. Прядёшь… Что мне прясть? Пряли б волки по закустью да мне б початки знай подноси. Только что-то не несут. Надобе самой прясти.

Прядёшь пух, а сама раз по разу зырк, зырк, зырк в шибку. Не замаячил ли?

Пора бы и придти – ребят всё ни одного.

Грустно так станет да и затянешь.

По части песен, частушек я, песельница, была оторвибашка. Самолично всё сочиняла.

Голос у меня сильный. С первого класса до замужества пела в церковном хоре на клиросе. Пела и в клубе. Лоовкая была спеваха.

Запечалимся да и заведём всем девишником:

– Пряди, пряди, веретёнце,Пряди, не ленись.Вейся, вейся, нитка, тоньше,Тоньше и не рвись.Чтоб свекровка, злая мать,Не могла сказать:«Нитки толсты, нитки плохи,Не умеешь прясть…»

А ребят всё нет как нет.

С вечора не должны б забыть дорогу.

Может, заблудились?

Ну и блудите!

И давай распекать их в подергушках-повертушках [47] . Не надобны нам такие раздушатушки!

– Ах, бывало, вкруг миловаЯ, как веточка, вилась.А теперя, как водичка,От милова отлилась.

За Лизой чудит Федюня:

– Через Мишу свет не вижу,Через Петю хлеб не ем.Через Васю дорогогоС ума спятила совсем.

47

Подергушка, повертушка – частушка.

А Луша:

– Куплю ленту в три аршина,К балалайке привяжу.Тебе, милый мой, на память,А я замуж выхожу.

А Фёкла:

– Треплет, треплет лихорадка,Треплет милова мово.Затрепи его сильнеяЗа измену за ево.

А Маруся:

– Ты не стой у ворот,Не приваливайся.За тебя я не пойду,Не навяливайся.

Не отламывала жали и я своему Лёне.

Как гаркну не на всё ль Жёлтое:

– Невесёлый нынче вечер.Не пришёл пастух овечий!

А грешила.

Не было вечера, чтобушки не пришёл.

Задержится, глядишь, со стадом. А пойди петь про него, а как зачни душа душу звать – вот он уже спешит-идёт, каблучками стёжку жгёт. Вот уже на пороге, заносит скорую весёлую ноженьку через порожек и улыбается, улыбается, улыбается.