Собрание сочинений в 19 томах. Том 17. Истоки и берега

Во-первых, навсегда изменилась сама природа франкской монархии. Ни один из Меровингов не был помазан на царство. В силу традиции до тех пор даже при передаче королевской власти по наследству получить ее можно было, только будучи избранным, причем избрание это всегда могло быть подвергнуто пересмотру – и действительно не раз такому пересмотру подвергалось.

Миропомазание, то есть помазание освященным благоуханным маслом (миром), не было в обычае у франков, не было оно изначально в обычае и у христиан: таинство это позаимствовано из древних магических ритуалов времен фараонов. [157] Смысл помазания в том, чтобы отметить внешним знаком: данный человек избран не людьми, теперь он стал Его орудием в управлении народом, он причастен отныне Духу Божию. Таким образом, после помазания монарх приобретал черты жреца, личности неприкосновенной. «Tu es sacerdos in aeternum» [158] – и любое неповиновение или тем более противостояние отныне воспринималось как святотатство. Здесь корни божественного права монарха.

157

На древнем Ближнем Востоке символическое помазание было центральной частью обряда церемониального возведения в определенный статус, в первую очередь коронации (так, уже в Ассирии к царю прилагался эпитет «пашишу», то есть «помазанник»); обряд помазания при посвящении жрецов употреблялся в Древнем Египте, при посвящении в сан иудейского первосвященника ему смазывали голову маслом. Именно от этих древних обрядов и берет начало христианский обряд миропомазания.

158

«Ты священник во веки веков» (лат.).

Такую систему прекрасно можно себе представить в государстве теократическом, глава которого является одновременно и главой священства своей страны. Но в том случае, когда глава государства и глава Церкви – разные люди, когда законы и церковные догмы – разного происхождения, когда власть мирская и власть духовная осуществляют свои функции порознь, порядок в государстве может быть только шатким, хромым на обе ноги, и либо две ветви власти обязаны заключить друг с другом некую сделку, либо они приговорены к постоянным конфликтам. Король желает управлять церковниками, потому что церковники – его подданные, а папа желает управлять своими подданными, в том числе и королем, потому что они верующие и в этом подчинены ему как наместнику Бога на земле.

Если государи не становятся, как сделали Каролинги, ближайшими помощниками папы, а папы, подобно Стефану II и его преемникам, не делаются первыми капелланами короля – что заставляет гражданские власти признать священство привилегированным классом, а власти церковные – попустительствовать всем злоупотреблениям, совершаемым правительством, – кроме Каноссы или Ананьи, императора Генриха на коленях в снегу или папы Бонифация, получившего пощечину прямо на собственном престоле, то нечего и ждать… [159] Или же все завершится расколом, как при Генрихе VIII Английском, [160] который, следуя собственной грубой логике, сделал себя главой своей национальной церкви.

159

История Генриха и Каноссы такова: германский король и император Священной Римской империи Генрих IV (Heinrich IV; 1050–1106) всю жизнь воевал с главой католической церкви Григорием VII. Император бил врага оружием, папа – властью, которая ему тогда была дана: он имел право любого человека отлучить от церкви, а отлученный – даже император – лишался всех человеческих прав, и никто не смел заговорить с ним или поднести ему пищу, даже если он умирал с голоду. Борьба оказалась неравной: в 1077 году император явился в итальянский замок Каноссу, где жил папа, и несколько дней, босой, в нищенском рубище, стоял на снегу, вымаливая прощение. Французский же король Филипп IV Красивый (Philippe IV le Bel; 1268–1314) вел непримиримую войну с папой Бонифацием VIII: интересы королевской и папской власти схлестнулись на почве собственности и налогообложения, Филипп, как пишут некоторые источники, вел себя так, как будто никакого папы не было и в помине. По инициативе хранителя печати Гийома Ногарэ, ближайшего советника короля, Бонифация обвинили в противозаконном занятии Святого престола, и Государственный совет Франции решил немедленно созвать церковный собор, который осудил бы верховного понтифика как еретика и чудовищного преступника. Ногарэ король поручил отправиться в Италию, тот по прибытии собрал противников папы в небольшой отряд, многих подкупил и настиг Бонифация VIII в резиденции Ананьи, где арестовал его и надавал пощечин. Однако вскоре для спасения сошедшего после всего этого с ума папы из Рима прибыли четыреста всадников, с которыми 86-летний Бонифаций VIII перебрался в столицу, где через месяц и умер.

160

Генрих VIII Тюдор (англ. Henry VIII; 1491–1547) – король Англии, второй из британской династии Тюдоров – больше всего известен в истории необычным для христианина числом браков, часть которых заканчивалась казнью бывшей супруги и уничтожением политических противников. Произведенная им в связи с несогласием Римской католической церкви на очередной развод церковная реформа привела к появлению Англиканской церкви.

Аббатство Сен-Дени

Конклавы [161] в Карпантрасе [162] и Лионе, осаждаемые толпами горожан, бесконечные свары между галликанами и ультрамонтанами, [163] драмы, связанные с наложением ареста на имущество церкви при отделении церкви от государства и продолжавшиеся вплоть до начала нашего столетия, – все это станет для Франции плодом, который напоила ядом коронация Пипина.

161

Термин «конклав» (от лат. cum clave – место, закрытое на ключ) впервые применил в 1216 году папа Гонорий III, описывая обстоятельства своего избрания на престол: в Перудже, где располагалась Римская курия, девятнадцать кардиналов были заперты на ключ в папском дворце, чтобы они быстрее избрали нового папу. Эффект оказался фантастическим: на выборы папы, который правил затем одиннадцать лет, ушло всего два дня. За сорок лет до этого конституцией «Licet de Vitanda» папа Александр III постановил, что избирать папу могут только кардиналы и что для избрания требуется большинство в 2/3 голосов. В течение всего XIII века число кардиналов оставалось меньше тридцати. Именно в этом веке христианам приходилось чаще всего использовать крайнюю меру – заточение членов конклава, – чтобы их поторопить. Последний и самый шумный эпизод произошел в 1268 году в Витербо, после смерти папы Климента IV. Восемнадцати кардиналам, собравшимся на конклав в папском дворце, не удалось прийти к согласию. В течение двух лет на них тщетно пытались оказать давление короли Франции и Сицилии, после чего двери дворца замуровали, но и это не помогло – кардиналы не пришли к решению. Отчаявшись, горожане посадили кардиналов на хлеб и воду. Наконец решение приняли: 1 сентября 1271 года кардинал Тебальдо Висконти был избран под именем Григория X. Престол пустовал почти три года, и, исходя из этого печального опыта, Григорий X на Втором Лионском соборе 1274 года опубликовал конституцию «Ubi Periculum», которой официально учреждался конклав и подробно регулировались детали его проведения.

162

Сейчас – курорт в Провансе.

163

Главный принцип галликанизма – нежелание нового, стремление сохранить за собою свое историческое право – быть самостоятельной, хотя и не обособленной от Рима церковью. Благочестие отдельных подвижников, заслуги, оказанные епископатом государству в эпоху всеобщего брожения и варварства, а также влияние монастырей и школ, зародышей будущих университетов, помогали Карлу Великому поддерживать и развивать самостоятельность галликанской церкви. Ультрамонтанами же назывались сторонники власти папы не только в церковной сфере, убежденные, что папа и в светских делах должен стоять выше королей и правительств вообще, и не допускавшие самостоятельности церкви даже в вопросах церковного устройства. Название «ультрамонтаны», происходящее от латинского ultra montes («за горами», то есть за Альпами), применялось во Франции и Германии к папе и его сторонникам уже в Средние века, впервые на Констанцском соборе. В ультрамонтанстве заключались идеи абсолютной власти пап в духовных и светских делах, развитые папами Григорием VII, Иннокентием III и Бонифацием VIII.

Еще одно следствие помазания на царство в Сен-Дени, не менее пагубное, – образование в Италии особого государства с неограниченной властью церкви, государства, где монарх – понтифик. [164]

Папы эпохи Стефана выставляли себя, как ни странно это звучит, преемниками Римской республики и старались подхватить любую крупицу власти, какая выскользнет из рук Византийской империи. В день коронации Стефан присвоил Пипину еще и титул римского патриция, чисто декоративное, так сказать, почетное звание, которым императоры, начиная с Константина, иногда удостаивали иностранных правителей. Тут Стефан действовал уже отнюдь не как представитель Христа на земле, но как наследник Pontifex maximus [165] в языческой религии. Никогда до сих пор папство не было дальше от евангелической доктрины, никогда еще с такой непринужденностью не смешивала церковь то, что положено кесарю, с тем, что положено Богу.

164

Понтифик – один из титулов папы римского (лат. pontifex – первосвященник).

165

Великий понтифик (первоначально «мостостроитель») – верховный жрец в античном Риме.

Суть соглашения, можно даже сказать – сделки, между Стефаном и Пипином была совершенно ясна: «Я короную тебя в Париже – ты восстанавливаешь мою власть в Риме…» А в следующем месяце Пипин собрался в дорогу, и путь он держал в Италию. Напрасно старший брат Карломан приехал из своего монастырского убежища, напрасно умолял его отказаться от войны с лангобардами, старыми союзниками Франции, – Пипин теперь мог пренебречь любыми предостережениями: меч Божий был при нем, и король пускал его в дело с обычной своей решимостью.

Суза в Пьемонте была разорена – папа заговорил о чуде. Настала очередь Пизы, где тоже камня на камне не осталось, – и папа сравнил Пипина с Давидом и Соломоном вкупе. Но почему война после этого остановилась? Неужто франкские военачальники устали?.. Папа Стефан метал громы и молнии, он, не медля и ни секунды не колеблясь, отправил Пипину подписанное святым Петром послание, звучавшее так, будто апостол действительно вышел из могилы и требует, чтобы франки «явились защищать гробницу, где покоится его прах». Что оставалось? Пипин снова тронулся с места.

Побежденные лангобарды отдали Пипину экзархат Равенны, иными словами, не только Равенну как таковую, но и дюжину городов вокруг нее, в том числе Римини, Форли и Урбино. И эту территорию, до тех пор номинально входившую в Византийскую империю, Пипин сразу же и передал «Римской церкви, святому Петру и понтификам – его наследователям» в вечное пользование. [166] Вот таким образом король оплатил полученную им корону. Не кому иному, а Фульраду, [167] аббату из монастыря Сен-Дени, король поручил – вот вам компенсация коронования в самой что ни на есть торжественной форме – возложить ключи от завоеванных городов и акт дарения на гробницу, которая считалась могилой первого апостола. Родилось папское государство. Ключи святого Петра были на самом деле ключами короля Пипина.

166

В 754 и 756 годах Пипин Короткий предпринял два успешных похода против лангобардов и вынудил побежденных уступить папе территорию Центральной Италии, простиравшуюся от Рима до Равенны. Эти земли, названные Даром Пипина, впоследствии стали ядром независимой области, управлявшейся папами (Папской области). Папа римский стал тогда временным монархом и довольно долго оставался таковым.

167

Фульрад (Fulrad; ум. 784) – святой, аббат в Сен-Дени; был очень близок к Пипину Короткому, способствовал падению династии Меровингов. Память его празднуется 17 февраля.

Король Пипин III. Фрагмент надгробия в аббатстве Сен-Дени

Дар не принес счастья. Церковь уже двенадцать веков терпит его бремя. Став мирскими государями – со всем, что включает в себя это понятие: союзами или конфликтами с другими королевствами, финансовыми проблемами, созданием армии, войнами, расправами внутри страны, содержанием полиции, смертными казнями, – так вот, став мирскими государями, папы почувствуют, как неуклонно снижается их авторитет, как уменьшается их власть в вопросах морали. Тиара понтифика – в точности так же, как некогда императорская корона, – сделается ставкой в игре вполне земных амбиций. Папы и антипапы, [168] гвельфы и гибеллины [169] – количество смертей в их борьбе значительно превышало количество мучеников, погибших во имя веры. Приверженцы любой ереси – будь то катары или гуситы, вальденсы или спиритуалы – прежде всего упрекали папство в том, что положение его не соответствует основам христианского вероучения. Реформация найдет в этой ситуации самый мощный толчок для своих действий.

168

Антипапа – римский папа, не признанный католической церковью законным. В отдельные периоды Средневековья на папском престоле находилось одновременно несколько враждовавших между собой пап (ставленников различных церковных и светских кругов), впоследствии лишь один из них признавался законным, а остальные объявлялись антипапами. В составленном католической церковью списке пап числится более тридцати антипап…

169

Гвельфы (ит. guelfi) – итальянизированное имя немецкого княжества Вельфов, впоследствии, во время борьбы папства с германскими императорами, ставшее названием папской партии в Италии. Гибеллины – противники этой партии, стоявшие на стороне императоров Священной Римской империи. Само слово «гибеллины» – это либо искаженное арабское имя Штауфенов (Ghibello), либо, по другой версии, происходит от названия родового замка Штауфенов в Германии (нем. Weblingen). Вельфы – германский княжеский род, игравший в Средние века важную роль в политической жизни Германии. Штауфены, или Гогенштауфены, – династия императоров Священной Римской империи, находившаяся у власти с 1138 по 1268 год.

Даже в середине XIX века, когда формировалось итальянское единство, Наполеон III осуществил военное вмешательство с целью сохранить владения Святого престола, но это было последнее усилие, направленное на защиту Дара Пипина.

И только в последнем столетии, с тех пор как государство понтифика оказалось благоразумно сокращено до Ватикана, то есть той территории, какая необходима, чтобы поместить там церковные власти, папство обрело значение для всех и влияние на всех, известные нам с вами, такие, какими оно никогда прежде не обладало.

Если вспомнить как следует, получится, что очень мало действий, направленных на удовлетворение честолюбия одного человека и его клана – таких, как первая коронация Каролинга, – имело столь долгие последствия.

Когда Пипин, вернувшись с Аквитанской войны, осознал, что тяжело болен, что конец близок, он приказал отнести себя в Сен-Дени. Тело его было истощено и измучено страданиями, в мозгу засела одна-единственная мысль: как бы понадежнее обеспечить трон своему преемнику, не нарушив при этом никакого закона? Интересно, а бросил ли король, когда его проносили по мостам, хоть один взгляд на город… Париж был для него далеко не на первом месте среди городов королевства: ну что, в конце-то концов – резиденция прежней династии, старый королевский приход вблизи семейного кладбища. Но тело его, согласно его воле, было предано земле именно здесь – в церкви, где со времен Дагоберта покоились останки королей.