Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1
Шрифт:
Между тем, отводит он от всех Иосифа и Селиму. «Возлюбленный мой сын, - рек он, для тебя оставил я отцов моих жилище; я не скорблю о том, я узрел тебя; последние мои дни, тобою оживленные, посвященны будут тебе, подобно впадающему в море источнику, который совращает на единую минуту свое течение веселый оросити луг. Но, когда рука твоя затворит мои очи, почто быти мне в чуждой земле погребенну? Обещай мне в сей торжественный день, обещай пренести туда прах мой, где покоится прах Авраама, Исаака и Рахили, дабы некогда возможно было нам восстати купно от персти земныя... Но сердце твое не предъузнает ли моего желания?..» — «Так, — отвещает Иосиф, исполня слезами свои очи. — Воздав тебе сей последний долг... обещаю я, что смерть не долго нас разлучит; хощу, чтоб, удаленный от пирамид и великолепных египетских гробниц, прах мой положен был возле священных гробов моих праотцов... Возле твоего гроба... Тако не буду я исторгнут вовеки от родительского дому, и, когда разверзнется земля возвратити нас свету, тогда встретятся первые взоры наши и я в твои объятия устремлюся». Селима и старец от сих слов смягчаются.
Иосиф возмутился; язык его едва мог на притворство преклониться, как вдруг исходит Симеон из рощи, где с братиями своими внимал он сей беседе, и простирается к ногам старца: некое время пребывает он безгласен, трепещет и от слез едва дыхати может. Иаков и Селима взирают на Иосифа, который, устрашась действием брата своего, удержать его хощет. Но Симеон, прервав молчание: «Тщетно твое старание, — рек он, — ты простил меня, но я более не могу снести раскаяния моего, если не простят мне родитель и Селима. Отец злосчастный, коего спешил я низвергнути во гроб! Ты хощешь знать, который варвар поразил твоего сына, — ты зришь его перед собою…» Иаков бледнеет. Тогда Иосиф упадает к ногам его и гласом и слезами своими испрашивает прощение брату своему. «Великий боже! — возопил старец. — Я мог родить такового сына!» Но, зря слезы Иосифа и раскаяние несчастного Симеона, который, простершись на землю и не смея возвести очей своих, стенал и вопиял, подает ему руку. «Восстани, — рек он ему, — последуя брату твоему, я тебя прощаю». Селима тож ему вещает. Восстает Симеон, не смеет еще приступить ко отцу своему, но Иосиф приводит его во объятия Иакова.
Тогда уже ничто веселия их не возмущает. Они шествуют пред сень брачную, где ожидало их сельское пиршество. Пентефрий, Итобал и пастыри к оному приглашаются; все прияли места свои окрест великия трапезы; посреде был седяй Иосиф и Селима во брачном одеянии и старец, коего седые власы цветами были увенчанны, все предаются веселию; сам Симеон забывает свое раскаяние. Во время торжества Селима предлагает Иосифу лиру, соделанную им праздновати брак свой и которая руками супруги его обвешана была на ветвях кипарисных. Тогда царствует глубокое молчание. Иосиф воспел сии слова, прерываемые часто его восхищением: «Долгое время, мраком смерти покровенный и как бы во гроб заключенный, я более уже не воспевал и, подобен жалующимся теням, стенал и воздыхал; цветы, распускаясь, исполняли воздух сладчайшим своим благоуханием, и глас мой не прославлял оное; Аврора украшалася прелестными цветами, и я нечувствен пребыл; казалось, что цветы окружали хладный прах мой и что Аврора гроб мой освещала... Но, о превечный! ты разгоняешь мрак смерти, ты меня к жизни призываешь, ты отверзаешь уста мои и влагаешь лиру в руки мои... Приими первый звук ее, посвященный мною веселию; тщетно пустыни и горы разлучали меня от моих возлюбленных, ты сокрыл пустыни и уравнил горы; леса преклоняют пред тобою свои гордые верхи, ревущий океан от гласу твоего остановляется; речешь, и звезды совращают течение свое, вся природа обращается в ничто и паки велением твоим оживляется... Источник радости! ты сердце мое исполняешь; я окружен всем тем, что мне любезно; куда ни обращаются очи мои, везде стретаю я или отца, или супругу, или любящих меня братии, или возлюбленных друзей моих. Роща уединенная, где некогда чаял я видети их образ! Ныне не мечта взор мой обольщает, я зрю Иакова, Селиму, Вениамина и всех моих ближних... Сень, скорби посвященная, ты во брачную сень стала превращенна! Листвия, орошенные слезами моими, трепещите от радости! Стада, приявшие в печали моей участие, играйте ныне... А ты, лира, обвешанная на плачевном древе, внуши брачные песни в сей веселый день; кипарис в мирт преобращается; струны твои прославят не сияние величества, не пышность престола, но добродетели Иакова, прелести Селимы, сладость братския любви, дружество, цветы, источники, рощи и все то, что ныне блаженству моему спомоществует».
По сей песни слезы радости из всех очей лиются. Сердца Иакова и Селимы, не слышавших толь долгое время Иосифова гласа, пленяются оным неизреченно. По окончании пиршества оба супруга ведомы были в сень на одр, усыпанный благоуханными цветами, где в объятиях друг друга забывают все свои бедствия. Между тем, луна посылает лучи свои сквозь листвия; птицы, о сне не помышляя, собираяся на ветвиях, составляющих сие жилище, восхищение их воспевают, и Нил течет приятно пред сими блаженными местами.
По некиих днях, проведенных в сей роще, приводит Иосиф всех своих ближних в веселую Гессенскую страну. Если б последовал он единому сердцу своему, то жил бы в сих спокойных местах со Иаковом, рука его восприяла бы посох, и из чертогов своих снизшел бы он в сень простую, но, бесчувствен к гордыне и любочестию, не может он быти таковым к молению царя своего и к слезам целого Египта. Он остается на чреде, на кою возвышен был, и возвращается в Мемфис с Селимою. Оба они препоручают Иакова Вениамину, и часто, желая, по важным трудам, насладитися спокойством, приходит он в объятия своего родителя.
ОТ РЕДАКТОРА
Первая попытка издать полное собрание своих сочинений, предпринятая Д. И. Фонвизиным еще при жизни, кончились трагически: полиция не разрешила издание, а приготовленные рукописи бесследно пропали. В последующем выходило несколько серьезно подготовленных собраний сочинений Фонвизина, опиравшихся на полученные от наследников автографы писателя. Но, к сожалению,
собранные редакторами драгоценные рукописи в дальнейшем исчезали. Исследователи не имели возможности проверить точность воспроизведения текста, устранить явные ошибки.Последнее авторитетное собрание сочинений Фонвизина вышло более ста лет назад и давно перестало удовлетворять научным требованиям. Вот почему настоящему изданию предшествовала работа по собиранию и изучению рукописного наследия писателя. В итого разыскано двадцать пять новых произведений Фонвизина (художественные, публицистические, письма, переводы и т. д.), которые никогда ранее не печатались в собраниях его сочинении. Обнаружены в различных архивах отдельные автографы ранее печатавшихся произведений, что позволило проверить некоторые тексты, дополнить их, освободить от многочисленных искажений. Найден проспект собрания сочинений, подготовленного самим писателем, отражающий его волю. Тем самым вопросы истории издания, текстологии и атрибуции приобрели особое значение. Они освещены в специальной статье «История изданий сочинений Д. И. Фонвизина и судьба его литературного наследства».
В произведениях Фонвизина, особенно в письмах, упоминается множество имен. Для удобства все необходимые сведения об исторических лицах вынесены из примечаний в аннотированный указатель. Расшифровка их под строкой принадлежит редактору. Переводы иноязычных текстов даны под строкой. Отточия в квадратных скобках в текстах, главным образом в письмах, означают пропуск в оригинале, дефект в рукописи или неразобранное слово.
Редактор счел себя обязанным привести собрание сочинений Фонвизина в соответствие с нормами современной орфографии и пунктуации.
Все условные написания, восходящие к устаревшим нормам правописания и не отражающиеся на произношении слов, заменены современными. В случаях, когда у Фонвизина обнаруживалось колебание в правописании некоторых слов (архаическая или современная форма), редактор выбирал форму, совпадающую с современной. Но у Фонвизина оказались формы, отразившие еще не установившуюся грамматическую норму, отчего одно и то же слово писалось различно. В этих случаях сохранялось авторское написание. Также сохраняются морфологические и лексические особенности языка эпохи и автора, имеющие стилистическое значение. В частности, сохраняется написание некоторых слов, отвечающих нормам произношения того времени (в особенности в соответствии с авторским замыслом и драматических произведениях). Например: вить (вместо ведь), ровный (в современном значении равный), помочь (просторечная форма слова помощь), робенок, вырабатывать (вместо вырабатывать), иттитъ, противуборствовать, противоположенный, два дни, сумнение, женисся и т. д.
Сохраняется старинная форма родительного падежа местоимений и прилагательных женского рода, например: общия безопасности, сея погибели, оныя милости, твоея власти и т. п.; но притяжательное местоимение ее пишется по современной орфографии; ее императорского величества (вместо ея).
Окончание именительного падежа множественного числа прилагательных даются по современным нормам. Например, многие (вместо многия). Однако в сочетаниях с необычными словообразованиями для лучшего понимания смысла сохраняется старая форма окончания прилагательного; например, прилагательное божие (множественное число) в сочетании с не существующим в современном языке во множественном числе существительным величия дается в старом написании: войти в величия божия.
Отдельные иностранные имена и слова даются в старом написании: Дидерот, Невтон, Людвиг (вместо Людовик), агличане, аглинский, полус, магазейный, неутралитет, штафета и т. п.
Сохраняются авторские написания географических названий (и прежде всего в тех случаях, где сознательно воспроизводятся особенности произношения того или иного действующего лица; например, Питербурх).
Наибольшее скопление архаических слов и грамматических форм мы наблюдаем в переводах и политических произведениях, что связано с намерением писателя создавать «слог российского витийства». Особенно архаизирован перевод «Иосифа», где обилие славянизмов объясняется стилистическими особенностями произведения, специально оговоренными переводчиком в предисловии. В то же время, как показало сличение всех изданий поэмы, Фонвизин сознательно осуществлял славянизацию непоследовательно и на равных правах использовал формы: един и один, своя и свои, братий и братей, сомнение и сумнение и т. д. Краткое причастие Фонвизин писал и с двумя и с одним н (лишенны и лишены, огорченны и огорчены и т. д.). Наблюдаются и случаи ошибочного образования славянских форм (особенно это проявляется при использовании флексий). Оттого текст перевода сохраняется в том виде, как его печатал Фонвизин, и сохраняются все те устаревшие лексические и морфологические формы, которые в других произведениях приведены в соответствие с современными требованиями.