Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.

Нюша, достав бумажку и карандаш, с серьезным видом принялась переписывать всех колхозников в алфавитном порядке.

— Это зачем? — удивились люди.

— Дядя Вася велел. Для учета и контроля. Вернувшись в правление, рассыльная приклеила бумажку на крыльцо. А в самом низу сделала приписку:

«Берите с них пример. Кузница — лучшее место для отдыха. Тепло, светло и мухи не кусают».

Нюшкина бумажка «с учетом» вызвала немало разговоров. Разобиженный Маркел не стал больше пускать в кузницу охотников погреться, а колхозники, собиравшиеся во время рабочего дня поболтать, завидев Нюшку, спешили разойтись.

В другой раз Василий Силыч послал рассыльную на конюшню за подводой. Старший конюх Тихон Горелов запряг в возок вислобрюхую пегую кобыленку с грязными, в ошметках навоза боками и ляшками. Нюшка критически оглядела лошадь и заявила, что на такой лошади дядя Вася никуда не поедет — не только люди, даже куры засмеют. Горелов вывел другую лошадь, но Нюшка забраковала и эту. То же самое случилось и с третьей лошадью, и с четвертой...

Кончилось все это тем, что Василий Силыч, не дождавшись подводы, сам пришел на конюшню и, узнав, о чем спорит Нюшка с конюхом, заставил его чистить лошадей.

Да и кому только не доставалось от Нюшки Ветлугиной! Она утаскивала у спящих на посту ночных сторожей их колотушки и берданки, не давала покоя опаздывающим на работу колхозникам, подбирала забытые людьми лопаты, веревки, вилы и все это выставляла в правлении для всеобщего обозрения.

В колхозе стали поговаривать, что Нюшка-рассыльная «превышает свои полномочия», «много на себя берет» и что ее надо сместить с должности.

— Это ничего, что превышает, — защищал ее Василий Силыч. — Мне ж одному за всем не углядеть... А у нее глаз молодой, вострый!.. Вот пусть и ходит вроде как в заместителях у меня.

С тех пор Нюшу Ветлугину стали звать в колхозе «зампред».

Стихшие было в кабинете председателя голоса зазвучали с новой силой. Спор шел о Поповой пустоши, раскорчеванной прошлой осенью комсомольцами. Колхозный бригадир Ширяев, как Нюшка узнала по голосу, доказывал, что пустошь надо весной вспахать и засеять пшеницей. Ему возражал Тихон Горелов, ссылаясь на заморенных, отощавших коней, которые и без того едва ли справятся с весенней пахотой.

— Так мы же трактор скоро получим... технику, — вмешался в спор член правления Игнат Хорьков. — Вот нам и подмога...

— А это еще на воде вилами писано... то ли будет, то ли нет, — возразил Горелов.

Спорили долго, пока Василий Силыч не предложил поставить вопрос о пустоши на голосование.

Нюшка быстро припала одним глазом к щели в перегородке, чтобы увидеть поднятые руки, но, к ее досаде, щель загородила чья-то широкая спина.

— Пятеро — «за», двое — «против», — объявил наконец Василий Силыч, подсчитав поднятые руки. — Выходит, большинство за пустошь. Значит, будем ее пахать по весне.

«Ага, все же наша взяла», — удовлетворенно подумала Нюшка.

Неожиданно затарахтел телефон. Громоздкий, неуклюжий, похожий на скворечню, он висел в простенке между окнами. Чтобы вызвать кого-нибудь, надо было долго крутить ручку.

Нюша бросилась к телефону, прижала трубку к уху и, подняв воротник кожушка, громким шепотом объяснила, что дядя Вася заседает.

В трубке гремело, потрескивало, наконец раздался далекий, слабый голос:

— «Передовик»? «Передовик»? Это колхоз «Передовик»?

— Он самый! — с досадой ответила Нюша. — Сказано же вам — занят председатель. И вы не тарабаньте зря.

— Примите срочную телефонограмму... Примите телефонограмму, — продолжал тот же голос.

Нюшка догадалась, что звонят из города. Она схватила со стола карандаш, лист бумаги и, прижав телефонную трубку плечом к уху, примостилась у подоконника.

— Ага! Слушаю! Диктуйте... только пореже.

«Районный земельный отдел предлагает вам, — записывала она, — срочно направить своего представителя на курсы... а... а... техники».

В трубке опять что-то зашипело, затрещало.

— Ничего не слышу! На какие курсы?.. — закричала Нюшка. — Повторите еще раз!

— Курсанты обеспечиваются общежитием, — вновь зазвучал в трубке далекий голос, — питание за счет колхоза. Телефонограмму передал Сидоркин. Кто принял?

— Да я приняла, я... Ветлугина, рассыльная. Повторите погромче... на какие курсы? Какой техники? Да чего вы там мямлите! — рассердилась Нюшка.

Она с ожесточением подула в трубку, подождала еще немного — трубка продолжала молчать — и с досадой повесила ее на крюк. Вот так приняла телефонограмму! Не знает даже, на какие курсы вызывают человека...

И вдруг Нюшка спохватилась. Раз «срочно направить», так это, наверное, на курсы трактористов. Как же она сразу не догадалась?

Еще в конце прошлого года колхозу было разрешено купить трактор «Путиловец». Колхозники собрали деньги и послали Василия Силыча в город за машиной. Целую неделю деревня ждала возвращения председателя, девчата и парни то и дело бегали за околицу, надеясь, что вот-вот из-за пригорка выползет новенький трактор и подкатит к правлению колхоза.

Но Василий Силыч вернулся из города один, без машины, и сообщил, что, пока у них в колхозе не будет своего умелого тракториста, трактор им не продадут.

Что было делать? Правление стало добиваться, чтобы послать на курсы трактористов двух-трех колхозных парней.

После долгих ожиданий из города сообщили, что колхозу «Передовик» предоставляется на курсах одно место. Из десятка желающих стать трактористами правление наметило Степу Ковшова — парень развитой, грамотный, давно тяготеет к технике. И Степа со дня на день ждал вызова на курсы.

А вот сейчас долгожданная телефонограмма находилась в руках у Нюшки.

Не раздумывая, она влетела в кабинет председателя.

— Кончай, Силыч, — услышала рассыльная умоляющий голос Игната Хорькова. — Поясницы разломило, мозги задубели... Отпусти ты нас воздухом подышать...

— Терпение, граждане, не помрете, — остановил его председатель. — Тут еще бумажки да предписания всякие обмозговать надо. Смотрите, сколько их набралось, — с полфунта будет.

— Дядя Вася, новости! — Нюша протянула председателю телефонограмму. — Степу на курсы вызывают.

Василий Силыч прочел телефонограмму вслух, и лицо его просветлело.