Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Рассказы и повести
Шрифт:
— Ольдзя, иди за мной, делай, что буду делать я.
Валя была опытной подпольщицей и очень хорошо ориентировалась в Кракове. Одета была элегантно, прическа подчеркивала строгое, красивое лицо. Словом, настоящая пани.
Оказывается, каждый вагон делится на две половины. Первая половина для немцев, вторая — для всех граждан. И Валя пошла на риск. Она схватила меня за руку и потащила в немецкую часть. Трамвай остановился. Мы вышли и пересели на другой трамвай — он шел в противоположную сторону.
Произошло это в считанные секунды.
На какой-то улице мы пересели в трамвай, приехали на окраину города и наконец свободно вздохнули.
Поселилась в большом
Улики оказались неопровержимыми. Юзефа часто видели с оккупантами. За ними почти всегда следовали в качестве охраны два эсэсовца.
Ян и польские друзья из комитета ППР поставили передо мной конкретный вопрос: решить судьбу Юзефа.
Как тяжело было мне, девчонке, самой решить этот вопрос! А решить надо, от этого зависела вся дальнейшая работа и судьба многих людей. В таком деле смерть грозила не только нам, мы-то знали, на что идем, но и людям, приютившим нас, кормившим и помогавшим по мере своих сил и возможностей.
Много я передумала в те дни и о Юзефе. Ведь до переброски в тыл врага он ничем не выдавал своих намерений. Да и кто мог знать их? Чужая душа — потемки.
Наконец, собрав всю волю, вспомнив, ради чего мы живем и работаем здесь, я сказала: смерть.
Привести приговор в исполнение можно было только днем, так как в другое время, как я уже сказала, Юзеф ходил в сопровождении немцев.
На эту операцию пошли два польских патриота — Ян Каспиркевич и Франек Чекай — двадцатилетний крестьянский парень.
Я не очень верила в дурные намерения Анны. Но все-таки решила проверить ее честность и преданность до конца. Поэтому через моих связных я приказала ей выследить Юзефа и направить по его следу Яна и Франека. Пошла с ними и Валя. Она должна была помочь ребятам бежать.
Поясняя мне этот эпизод, записанный в стенограмме, Вологодская подробно рассказала, как все это произошло.
Юзеф вышел из ресторана один. Вместо того чтобы незаметно сказать Франеку и Яну, что человек, вышедший из ресторана, — Юзеф, потом завязать с ним разговор и увести в место, более безлюдное, а значит, и более безопасное, Анна, разнервничавшись, не сдержалась и крикнула:
— Хлопцы, вот он!
Хлопцы подошли к нему с обеих сторон. Юзеф понял зачем. Он упал на колени, ползал, слезно просил не убивать его. Хлопцы были неумолимы. Они выстрелили в него. Он упал. Ян и Франек побежали.
Люди, не зная, кого убили, начали кричать, погнались за Яном и Франеком. Погнались за ними полицаи и немецкие мотоциклисты. Все это видела Валя. Как стало потом известно, Ян и Франек забежали в будку железнодорожного стрелочника и отстреливались, пока были патроны… Немцы изрешетили их из автоматов.
Все произошло не так, как мы планировали. Чтобы предупредить меня о случившемся, Валя тридцать километров до Рыбны пробежала за два часа! Как это удалось ей, трудно сказать. Потом она рассказывала, что отсчитывала телеграфные столбы. Десять столбов пробежит, хватанет воздуха и дальше…
Когда она появилась во дворе Каспиркевичей, я сразу поняла: что-то произошло. А она смогла произнести только одно слово:
— Рация!
Я схватила рацию, и мы бегом бросились вон из села: немцы легко могли установить личность погибших Яна
и Франека, добраться до их родителей и до нас. Лишь по дороге Валя рассказала мне, как все было.В тот же день я передала «Украинцу» три радиограмммы:
«Украинцу». Убрали «Львова». Анну ищет гестапо.
«Украинцу». В ответ на ваш запрос, какой будет мой аварийный псевдоним [3] , сообщаю: моим аварийным псевдонимом будет «Омар».
«Украинцу». Личному наблюдению. На аэродром Чижаны привезли 40 зениток.
Я перебралась в дом крестьянина Игнаца Торговского в селе Чулово. Игнац жил зажиточнее Каспиркевичей, а это было для меня очень важно. Ведь кормилась я всегда у тех, кто давал мне приют. Платить им? Чем? Все деньги остались у предателя Юзефа. Но никогда и никто из моих хозяев даже не намекнул на то, что я их нахлебница… Да что там хлеб, если они, — я уже не раз говорила это, — укрывая меня, рисковали жизнью.
3
На случай, если немцы запеленгуют и поймают разведчика.
Впрочем, обычно я задерживалась ненадолго. Три-четыре дня. И опять в путь к новому пристанищу.
Анну арестовали через несколько дней.
Надеясь на знание немецкого языка, на свое благородное происхождение и внешний вид пани, вместо того чтобы ходить пешком, Анна ездила в автобусе или останавливала легковые машины.
И в этот раз, несмотря на увещевания Вали и Михаля и мой запрет, Анна поехала автобусом.
Началась проверка документов и вещей. Анну задержали как подозрительную личность. Ей удалось отпроситься в туалет. Там она выбросила план города Кракова и собранные ею разведывательные данные, которые она должна была передать мне через Валю.
Анна не вернулась. Уже много времени спустя мне сказали, что ее видели в Бухенвальде, в Освенциме. След ее затерялся.
Случай с Анной отучил меня от опрометчивых суждений о людях. Анну пытали в гестапо — она не выдала никого! А ведь жила избалованным ребенком. Юзеф, наоборот, много всякого претерпел в жизни. Казалось бы, закаленный, преданный человек! А что вышло?
Тяжело было у меня на душе в эти дни. Но я продолжала работать и передавать за линию фронта радиограммы.
15.6. «Украинцу». Личному наблюдению. Происходит мобилизация мужчин на оборонительные работы по реке Сан. Роют окопы в рост. Большинство людей с работы убегают. «Комар».
15.6. «Украинцу». Личному наблюдению. Через станцию Плашев по ж. д. Краков — Сказины прошло 10 эшелонов противника. Три эшелона — солдаты, остальные — танки, тяжелые орудия. «Комар».
17.6. «Украинцу». Личному наблюдению. 150 метров восточнее села Беланы, 200 метров южнее костела подвале склад боеприпасов. Подвоз совершался 3 дня. «Комар».
Квартиры я меняла часто. Немцы могли легко запеленговать мою радиостанцию, вот и приходилось заметать следы.