Собрание сочинений в девяти томах. Том 8. Мост дружбы
Шрифт:
Он вынул из сумки сало, мясо, лук, нарезал их кусочками, сложил в припасенные листья и принялся ждать, когда сучья прогорят и появятся угли.
– Ва! – закричал он, вдруг прервав какой-то вопрос профессора. – Одну минуту, пожалуйста, надо перейти сюда.
– Но ведь на нас здесь несет дымом, – попробовал запротестовать профессор, но Сурен был неумолим.
Сдвинув костер немного в сторону, он на горячую землю положил завернутые в листья кусочки мяса и сала. Ничего не подозревая, профессор и Андрей перешли на указанное место. Вдруг профессор беспокойно завертелся.
– Но
Он вдыхал аромат, который ветер доносил от завернутых листьев, лежавших на горячих угольях.
– Ва! – закричал Сурен, поднимая палец. – Это такой шашлычный обряд – только теперь можно кушать шашлык по-настоящему! – И он принялся нанизывать на шампур кусочки мяса, все время приговаривая: – Ай, какой будет шашлык! Ай-яй-яй, какой будет шашлык!
Профессор остался доволен осмотром Андрея.
– Вполне, вполне оправился, – заключил он. – Я никогда не подумал бы, что этот воздух может подействовать так благотворно.
– Это не только воздух, профессор, это еще и шашлык. Ведь он тут питался только шашлыком и козьим молоком.
– Да-да… козье молоко, в самом деле… Но ваш шашлык лишает меня всех моих профессиональных способностей. Я уже умираю…
– Так и надо перед шашлыком. Вот у меня еще есть вино! О! Настоящее кавказское! В Москве на Арбате купил. Андрей, ты не научился еще пить?
– Нет, не пью по-прежнему… Скажите, профессор, я здоров?
– Вполне, дорогой мой пастух, вполне.
– Значит, я могу теперь спрашивать обо всем? О работе? Об Арктическом мосте?
– Абсолютно обо всем, дорогой, абсолютно.
– Ну, тогда рассказывай! – Андрей схватил Сурена за плечи.
– Подожди, подожди, печенка лопнет. О чем рассказывать?
– Об Арктическом мосте. Работа законсервирована, конечно. Какое к нему теперь отношение? Можно ли сразу по приезде в Москву ставить вопрос о возобновлении строительства?
– Нет, нельзя, – невозмутимо ответил Сурен, протягивая профессору прутик с восхитительно пахнущим шашлыком и кладя на огонь следующий прутик.
– Почему нельзя? – насторожился Андрей.
– Потому что этот вопрос давно уже поставлен и разрешен.
– Как так разрешен?
– Имеется правительственное решение продолжать строительство опытного туннеля в Черном море, и сейчас мы все корпим над окончанием проекта подводного дока. Понимаешь?
– Какого подводного дока? – нахмурился Андрей.
– Обыкновенного подводного дока. Такая гигантская подводная лодка, внутри которой собирается туннель, а она постепенно отодвигается от берега.
– Постой! – воскликнул Андрей, больно сжимая Сурену руку. – Как ты сказал?
Сурен взглянул в изменившееся лицо Андрея и растерянно замолчал. Рука Андрея, сжимавшая локоть Сурена, вдруг ослабла и упала. Сурен тревожно покачал головой.
– Да-да… понимаю, – прошептал Андрей. – Как же я… как же я-то не догадался? Док движется под водой и словно соскальзывает с уже готовой трубы? А она все удлиняется и удлиняется?
– Совершенно верно, – кивнул Сурен, протягивая Андрею шампур с готовым шашлыком.
Андрей взял прутик
с шашлыком и стал машинально ковырять им землю.– Подожди, постой… что ты делаешь? – встрепенулся Сурен.
Вместо ответа Андрей вдруг бросил кулинарное произведение Сурена, вскочил на ноги, но тотчас сел.
– Нет-нет, ничего, – смущенно сказал он, понурив голову.
– Подожди, подожди… – придвинулся к нему Сурен, стараясь заглянуть ему в лицо. – Почему так?
– Ну вот видите, – виновато проговорил Андрей. – А я здесь пас коз… Козочек пас…
– Ай-яй-яй! – вдруг перебил его Сурен, хитро прищурившись. – Как же ты забыл?
– Что забыл? – нервно спросил Андрей.
– Забыл про подводный док. Ведь ты сам объяснял мне его проект.
– Я? Объяснял? – удивился Андрей.
– Там, в Ялте, после катастрофы, когда ты в бреду лежал, а я около тебя вместо медсестры был…
– Постойте, – поднял руку с шампуром профессор, – это уже почти по моей линии. В бреду рождается новая идея? Превосходно!
– Вот именно! – обрадовался Сурен. – Он в бреду метался и все утонувший туннель вспоминал. А однажды сказал: «Ничего, что он утонул… Раз он „утопия“, надо его сразу утопить…»
Эта уже знакомая Андрею игра слов сразу развеяла его недоверие, хотя и была «лежащей на поверхности» остротой. Сурен продолжал:
– И ты сказал, что надо его строить по-другому: удлинять с помощью специального подводного дока. Понимаешь, какую ты умную вещь сказал? Я даже удивился. А в этом цимес, как в шашлыке! Ва!
– Очень интересно: замечательное изобретение подсознательно рождается в мозгу больного.
Андрей сидел ошеломленный и вконец сконфуженный. Теперь он готов был без конца расспрашивать Сурена о подробностях и технических деталях этого нового, оказывается, им же самим придуманного проекта, но ему было стыдно за свое поведение, столь похожее на вспышку авторского самолюбия и нетерпимости.
Тем временем Сурен наделил его новым шампуром.
– Как же Аня, Сурен? Аня как? Что же ты про нее ничего не рассказываешь? – заговорил наконец Андрей.
– Ва! Совсем позабыл, специально для этого прилетел. Меня с запиской послали.
Андрей вскочил. Воздуха, дивного горного воздуха ему не хватало! Он провел рукой по глазам. Сквозь пальцы сверкнула далекая ослепительная вершина.
«Андрюша, славный мой! – прочел он в записке. – Обязательно приезжай сегодня, мне это очень важно. Только не позже трех часов дня. Тогда поцелую, и даже очень крепко. Жду. Твоя Аня».
– А сколько сейчас времени? – закричал Андрей, поворачивая к Сурену сияющее лицо.
– По-московски? – неторопливо поинтересовался Сурен.
– Ну конечно же.
– А я думал – по Гринвичу. Не смотри так страшно! Успеем, я все рассчитал. Садись, дорогой, доедай шашлык, а то в дороге кушать захочешь. Из Баку пассажирский вылетает в одиннадцать часов, а сейчас только девять утра. О козах не волнуйся – я из деревни чабана послал.
Андрей продолжал стоять. Ветер трепал широкие поля его мягкой шляпы. Внизу под ногами расстилалась небольшая полянка с белыми пятнышками успокоившихся коз и серым силуэтом вертолета.