Собрание сочинений в одном томе

Я — как бабочка без крыльев

У нас с тобой была недолгая любовь. Была любовь недолгая, но жаркая. Ты осыпал меня букетами цветов И милыми ненужными подарками. Профессором любви тебя я назвала, Была твоей студенткою прилежною. Но как-то ты сказал, чтоб больше не ждала, И погасил глаза бездонно-нежные. Я — как бабочка без крыльев На цветке без лепестков. И в глазах твоих застыли Льдинки тех холодных слов. Дни, когда мы вместе были, Не оставили следов. Только бабочка без крыльев На цветке без лепестков. Профессор, твой урок я помню наизусть. И, горькими ошибками научена, Я опытом своим с другими поделюсь И буду жить надеждами на лучшее. Но больше не смотрюсь так часто в зеркала, Там на губах дрожит улыбка жалкая. У нас с тобой любовь недолгая была, Была любовь недолгая, но жаркая.

Осиновый огонь

Огнем горит любовь, Осиновым огнем, Оранжевым огнем, Осенним наважденьем. Давай от вечных слов Немного отдохнем, Над пламенем осин Дождя сопровожденье. Осиновый огонь — причуда сентября, Каприз последних дней Сгорающего лета. А если навсегда Осины отгорят, То ты прошедший дождь Не обвиняй за это. Невольница-любовь В плену огня осин, В плену у перемен, Случайных, неизбежных. Но ветер налетел, Осины погасил, И в пламени осин Сгорела наша нежность.

Бессонница

Месяц выглянул над соснами И за тучи закатился. Сколько дней прошло с той осени, — Ты ни разу мне не снился. Мне тебя увидеть хочется, Только этому не сбыться, Потому что в дверь бессонница По ночам ко мне стучится. А с утра заботы разные — От тоски моей спасение. Не любить я стала праздники И субботы с воскресеньями. Память временем укроется И поможет мне забыться. Потому, что в дверь бессонница По ночам ко мне стучится. А с утра заботы разные — От тоски моей спасение. Не любить я стала праздники И субботы с воскресеньями. Память временем укроется И поможет мне забыться. Но пока еще бессонница По ночам ко мне стучится. Бессонница, бессонница, бессонница, Печаль к тебе притронется у ночи на краю. Услышишь, как бессонница Стучится в дверь твою.

Обломанная ветка

Где-то в сердце моем натянулась И забилась в тревоге струна. Снова память как будто очнулась После долгого тяжкого сна. Я звоню в твой неведомый вечер Из далекого серого дня, Упрекнуть мне тебя будет не в чем, Если ты не узнаешь меня. Я знаю — все проходит, И эта боль пройдет, Тревожить память, может, и не стоит. Обломанная ветка весной не расцветет, И к осени не станет золотою. Вздрогнул в трубке твой голос и замер, Я дыханье ловлю в тишине. Сколько дней этот номер был занят, Сколько раз отвечал он не мне. Больше так продолжаться не может, Ни на что не надеясь, рискну И из осени серой, продрогшей Позвоню в голубую весну.

Жемчужина

Где-то на дне моря синего Ракушка жила с жемчугом. Принесли ее волны сильные На песчаный пляж вечером. Луч солнца гаснет на песке, Жемчужина в твоей руке. Ладонь бережно хранит ее огонь. Где-то в душе горечь копится. Вдруг не стану я нужною? Если любовь наша кончится, В море брошу я жемчужину. Где-то в горах солнце спрячется. Знаешь, ты не зря веришь мне. Я твоей любви не растратчица, Я любовь храню бережно. Луч солнца гаснет на песке. Жемчужина в твоей руке. Огонь бережно хранит ее ладонь.

Какое счастье!

Какое счастье — быть с тобою в ссоре. От всех забот взять отпуск дня на два, Свободной птицей в голубом просторе Парить, забыв обидные слова! Какое счастье, на часы не глядя, В кафе с подружкой кофе пить, болтать, И на тебя эмоции не тратить, И вообще тебя не вспоминать! Какое счастье, как бывало раньше, Поймать глазами чей-то взгляд в толпе И, замирая, ждать, что будет дальше, И ничего не объяснять тебе! Какое счастье, — смазать чуть помаду, И на углу купить себе цветы. Ревнуй, Отелло, так тебе и надо, Все это сам себе устроил ты! Какое счастье — сесть в троллейбус поздний И плыть неспешно улицей ночной, И за окном увидеть в небе звезды, И вдруг понять, как плохо быть одной! Какое счастье — поздно возвратиться, Увидев свет, знать — дома кто-то есть, И выйдешь ты, и скажешь — хватит злиться, Я так устал, дай что-нибудь поесть!

Ночная фиалка

Хочу забыть и не могу Тот миг сгорающего лета, Где на фиалковом лугу Вдруг о любви сказала мне ты. И был в глазах твоих испуг, Качнулось небо с облаками. И знал фиалок полный луг О том, что было между нами. Ночная фиалка, ночная фиалка, Вся жизнь — череда расставаний и встреч. Ночная фиалка, ночная фиалка, Тебя я сорвал, но не смог уберечь. Смотрю ночами грустный сон О фиолетовых фиалках. Уже не сможет сбыться он, И просыпаться утром жалко. Хочу забыть и не могу, Как ты меня в ту ночь любила. Я от себя бегу, бегу, Но убежать не хватит силы.

Огонь

За крышей месяц притаился, словно вор, Хотел подслушать наш полночный разговор. А мы с тобой не говорили ни о чем, Мы целовались и дышали горячо. И, нарушая траекторию слегка, Плыла твоя неосторожная рука, И замирала вдруг, сводя меня с ума, Качая месяц, и деревья, и дома. И жар огня Сжигал меня, Ведь на земле никто любовь не отменял! Ты, как оркестром, дирижировала мной, А я заложником был музыки ночной, А эта ночь накалом в тысячу свечей Перечеркнула прежних тысячу ночей. Разведчик-месяц не разведал наш секрет, И закатился тихо в медленный рассвет, А то, что было между мною и тобой, В обычной жизни называется судьбой.

Старые липы

Я окно открою в теплый вечер, В запах лип и в музыку вдали. Говорят, что время раны лечит, А моя по-прежнему болит. Все сбылось, но позже, чем хотелось, И пришел не тот, кого ждала. Моя песня лучшая не спелась И в давно забытое ушла. А старые липы Печально молчали О том, что в начале, О том, что в конце. А старые липы Ветвями качали, И былое кружилось В золотистой пыльце. Я окно открою в чьи-то тени, В чей-то смех и в чьи-то голоса. И опять вечерним наважденьем Мне твои пригрезятся глаза. Не твоя там тень в руке сжимает Тень цветов, как тень ушедших лет. Это просто ветер налетает И срывает с лип душистый цвет.

Отпускаю

Осень лето догнала, Все длиннее вечер темный. Как счастливой я была, Я уже почти не помню. Как недавно и давно От тебя помчались стрелки. И все чаще дождь в окно Барабанит дробью мелкой. И отпускает неспеша Моя остывшая душа Тебя на волю, на волю, на волю. И по ночам тебя не ждать, И без тебя теперь дышать Почти не больно, не больно, не больно. Я забыла голос твой И глаза твои забыла. И мне кажется порой, Никогда я не любила. Только мокрый воробей За окном замерз, бедняга, И не сделать мне к тебе Эти главные полшага.

Фото

А живу я одна, навсегда замерев от испуга, Это после того, как я с бывшим своим развелась. А недавно пришла ко мне Нинка — из детства подруга, Пропадала сто лет, вдруг, откуда не знаю, взялась. Рассказала мне Нинка, что стал изменять Анатолий, И однажды решила она отомстить мужику — Изменить, как и он, и навек излечиться от боли, И прогнать из души надоевшую злую тоску. Ну а лет молодых нам осталось совсем уж немножко, Поезд жизни уходит, качнулся последний вагон, Только Нинка успела с разбегу вскочить на подножку И влетела в купе, ну а там ждал, естественно, он. Вот о нем мне подруга часа полтора трындычала — И какой из себя, и в постели бывает каков. Ну а я все сидела и только, как дура, молчала, Потому что забыла, как выглядит эта любовь. Дальше — больше. Подробности, родинки, плечи, И другое, такое, о чем говорить ни к чему. Что случилось, не знаю, но вдруг мне дышать стало нечем, Я на Нинку смотрю, а лицо ее будто в дыму. Зря ты, Нинка, пришла, и в душе началось все сначала, Когда я поняла, что ты мне говоришь про него. Зимовала одна, в одиночестве лето встречала, Начала забывать и взамен не ждала ничего. Эти родинки я, как и ты, столько раз целовала, Столько раз засыпала, как ты, я на этом горячем плече. Испытаешь ты, Нинка, все то, что и я испытала, Так что слезы готовь для бессонных горючих ночей. Было жалко, что нет у меня ни сыночка, ни дочки, Хоть рубашка осталась бы, с запахом тела его. Наша жизнь расставляет порой неожиданно точки, Где поставить, решает сама, не спросив никого. Мне остались на память засохшие в вазе фиалки, И Сережкино фото — на море, по пояс в волне. Я не злилась на мужа, но было до ужаса жалко, Что ушел он к другой и забыл навсегда обо мне. Он был первым моим и последним моим был мужчиной, Самым нежным на свете и самым надежным он был. А когда при разводе спросили Сережу причину, Он сказал — нет причины, я просто ее разлюбил. Нинка взгляд мой заметила. — Что ты? — спросила тревожно. И сказала подруге я вдруг, ни с того ни с сего: — Слушай, Нинка, скажи, а зовут твоего не Сережа? Нинка сдвинула брови: — Серега. Ты знаешь его? Я остывшего чая глотнула, вздохнула поглубже, И сказала: — Да что ты, да нет, просто я телепат. — И ни слова о бывшем, предавшем и бросившем муже, О котором я столько ночей прорыдала подряд. А счастливая Нинка достала из сумочки фото, Я сказала себе: успокойся, замри, не дрожи. А с портрета смотрел на меня незнакомый мне кто-то, И пропела подруга — вот он, симпатичный, скажи?.. Ночь пробили часы, и в метро заспешила подруга, А потом позвонила сказать, что уже добралась. А живу я одна, навсегда замерев от испуга, Это после того, как я с бывшим своим развелась.