Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы
Шрифт:
Пьеса написана в 1955 г., премьера состоялась в цюрихском Шаушпильхаусе в январе 1956 г. (режиссер Оскар Вельтерлин, художник Тео Отто, композитор Рольф Лангнезе, в роли Клары Цаханассьян — Тереза Гизе, в роли Илла — Густав Кнут). Затем последовали постановки в других театральных столицах Европы и Америки. Успех «трагической комедии» избавил, наконец, Дюрренматта от материальных затруднений. На него посыпались премии, медали, почести, почетные звания. Событием стала постановка пьесы Питером Бруком в нью-йоркском театре «Лант-Фонтанн» (художник Тео Отто, в роли Цаханассьян — Линн Фонтанн, в роли Илла — Альфред Ланг).
В Советском Союзе пьеса была впервые поставлена в 1962 г. режиссером З. Бритаевой в Северо-Осетинском драматическом театре. Значительным явлением театральной жизни стала постановка этой пьесы Московским драматическим театром в 1966 г. (режиссер А. Гончаров, художники Е. Коваленко и В. Кривошеина, в роли Клары — Л. Сухаревская, в роли Илла — Б. Тенин).
В 1964 г. трагикомедия была экранизирована киностудией «XX век Фокс» (режиссер
На русском языке пьеса была впервые опубликована журналом «Иностранная литература» (1958, № 3) в переводе Вл. Саппака и З. Борисовой.
Литературные и театральные критики высоко оценили мастерство швейцарского драматурга, сумевшего удачно соединить в одной пьесе три сюжетные линии — любовную (Клара все еще не может забыть свою первую любовь), криминалистическую (лжесвидетельство и подкуп судьи) и социально-критическую. Естественно, в советских откликах на пьесу выделялся именно этот последний мотив, одобренный осуждением «буржуазного» стяжательства, хотя сам Дюрренматт в «Примечаниях автора» настоятельно призывал не изображать гюлленцев злодеями: «Они такие же люди, как мы все». В наиболее глубоких толкованиях отмечалось, что «драматург пытается понять самую способность людей принимать преступление за норму, раскрыть социальную психологию, объясняющую инертность или прямое содействие злу. Дюрренматт заставил «удивиться» тому, какими «естественными» мотивами может иногда руководствоваться убийца, какой «естественной» может выглядеть демагогия, на какие превращения способно сознание человека. Однако вслед за удивлением читатель пьесы должен совершить и следующий шаг. Парабола Дюрренматта… доказывает еще и гибельность для людей их эгоистически равнодушного отношения к справедливости. Ведь в один прекрасный день, говорит учитель в пьесе, в город может явиться еще какая-нибудь «старая дама» и тогда наверняка расплачиваться придется уже не только Иллу…» (Н. С. Павлова. Фридрих Дюрренматт. М., 1967, с. 40).
Ночной разговор с палачом
Этой радиопьесой (написана и поставлена в 1952 г., опубликована с подзаголовком «В назидание современникам» в 1957 г.) открывается в данном томе ряд произведений Дюрренматта, написанных в радиофоническом жанре. Все радиопьесы Дюрренматта написаны с 1946 по 1956 год, позже драматург к радиоискусству больше не обращался, предпочитая работу для сцены и со сценой — в роли режиссера. Сразу после войны, когда телевидение в Европе только зарождалось, а книги были многим не по карману, радиодраматургия в странах немецкого языка переживала пору небывалого подъема. Радиостанции охотно «озвучивали» художественные произведения, привлекали к сотрудничеству известных режиссеров и писателей, заказывали им радиопьесы и платили такие гонорары, которые не шли ни в какое сравнение с вознаграждением за публикацию книг. Радиопьесы помогли Дюрренматту в нелегкое для него время удержаться на плаву, выжить. Тем не менее он питал к этому жанру неподдельный интерес и занимался им со страстью, пытаясь раскрыть заложенные в нем изобразительные возможности.
К тому времени, когда Дюрренматт взялся за писание радиопьес, уже шел ожесточенный спор между сторонниками так называемой акустической радиопьесы, отдававшей предпочтение шумовым, техническим эффектам, и радиопьесы поэтической, в которой делалась ставка на создание «внутренней сцены», на «диалог с невидимым собеседником». Дюрренматт не примкнул ни к одному из направлений, а стал искать собственные пути в развитии радиодрамы. Не заинтересовали его и общие правила радиоискусства, выработанные к тому времени и сводившиеся к ряду «заповедей», имевших целью не усложнять жизнь слушателя, лишенного подпорок видеоряда. Так, было принято пользоваться как можно более простым языком, избегать длиннот и сложных предложений, ограничивать протяженность каждой сцены тремя минутами, а если сцена почему-либо затягивалась, то рекомендовалось вводить в нее дополнительные стимуляторы внимания, для перехода от одной сцены к другой применялись «звуковые кулисы» и т. п.
Дюрренматт руководствуется не «заповедями», а художественной целесообразностью. В «Ночном разговоре с палачом» диалог между ни в чем не повинным человеком, осужденным некой анонимной властью на позорную смерть, и палачом, призванным привести приговор в исполнение, представляет собой одну-единственную сцену, которая длится, нарушая все каноны жанра, значительно дольше установленного времени. Кроме того, в ней много философских отступлений, отнюдь не простых для восприятия. Любителем порассуждать на абстрактные темы оказывается не только осужденный на смерть писатель, но и палач. А философствующий палач, «презренный человек» — это уже из разряда дюрренматтовских парадоксов, разрушающих стратегию «чистого слова». «Чистого слова нет ни в театре, ни на радио, ни на телевидении, ибо в драме нельзя абстрагироваться от человека, — писал Дюрренматт. — Везде в центре человек, человек говорящий, которого заставляют говорить с помощью игры. Если в кино и на телевидении смотрят в замочную скважину, а в театре — в подобие райка, то в радиопьесе прислушиваются к тому, что говорят за закрытой дверью без замочной скважины. Что тут лучше, а что хуже — вопрос второстепенный. Это спор о методах, в котором все правы. В радиопьесе мир сужается до уровня слушания, в этом сила и слабость жанра. Преимущество театра — и, конечно, по сравнению с радиопьесой,
кино- или телефильма — в том, что в них язык выступает не средством, а высшим достижением. В театре мера драматизации материала значительно выше, чем в радиопьесе. В радиопьесе весь мир сжимается до звукового, в кино — до зрительного образа. В обоих случаях достигается высокая степень интимной доверительности.Мера камерности, интимной доверительности «Ночного разговора» оказалась такова, что радиопьеса сначала была поставлена на сцене мюнхенского Камерного театра («Каммершпиле»), и только потом передана по Баварскому радио.
Процесс из-за тени осла
Доверительная интимность, однако, не всегда устраивала Дюрренматта. Он пытался ее преодолеть, подняться к широким обобщениям — социальным и философским. С этой целью он и в радиопьесах использовал приемы, уже испробованные им в театральной драматургии, — гротеск, шарж, парадокс, пародию, буффонаду. А нередко — как средство остранения — и заимствования из других источников. Радиопьеса «Процесс из-за тени осла» (написана и поставлена в 1951 г., опубликована в 1956 г.) имеет подзаголовок «По Виланду, но не очень». Действительно, ее сюжет взят из четвертой части сапфического романа «Абдериты» (1774), принадлежащего перу немецкого писателя XVIII столетия Кристофа Мартина Виланда.
Абдера в Греции считалась таким же городом дураков, как и Шильда в Германии. Виланд, прикрываясь декорациями античной Греции, высмеивал современное ему немецкое мещанство. Дюрренматт, следуя образцу, высмеивает Швейцарию, но идет дальше — в сатирическом свете выставляет весь мир середины XX века, помешанный на религиозный распрях, идеологическом противостоянии и классовой борьбе. Он использует лишь один эпизод романа, рассказывающий, как из-за пустяка, из-за тени осла, поссорились зубной врач Струтион и погонщик ослов Антракс и что из этого вышло. Дюрренматт сохраняет канву виландовского сюжета, но до такой степени насыщает действие комическими ситуациями, нарочитыми анахронизмами и прозрачными намеками на современность, что порой достигает свифтовской силы в осмеянии мира, зациклившегося на конфликте, который сам по себе не стоит выеденного яйца. Живописуя непримиримую вражду между партией осла и партией тени, Дюрренматт метит не только в религиозные распри католиков и протестантов, что узнается по некоторым характерным деталям, но и в «холодную войну», толкавшую мир к тотальному уничтожению. Когда массовая демагогия затмевает разум, воинственная риторика вытесняет нормальный человеческий язык, а верность принципам и идеалам подминает под себя все остальное, тогда обязательно находится выгодное дело для торговцев оружием, поджигателей и убийц вроде не знающего угрызений совести капитала Тифида, во все горло распевающего лихую песенку на слова Бертольта Брехта.
У Виланда в финале гибнет только осел, для остальных участников драмы все заканчивается благополучно; у Дюрренматта летит в тартарары вся Абдера, олицетворяющая неразумность современного мира.
Экспедиция «Вега»
Радиопьеса написана и поставлена в 1954 г., опубликована в 1958 г. Это саркастическая антиутопия, бичующая милитаризм и предостерегающая от опустошительных последствий военно-идеологической конфронтации.
Страницкий и Национальный герой
Радиопьеса написана и поставлена в 1952 г., опубликована в 1953 г.
Жанр радиопьесы предполагает наличие роли «эпического рассказчика», который уведомляет слушателей о смене времени и места действия, дает краткие характеристики персонажам, проводит параллели с современностью, произносит вслух ремарки, помогает незаметному переходу повествования в звуковое изображение. В одном случае эту функцию берет на себя режиссер, в другом действующие лица представляются сами («Процесс из-за тени осла»), но чаще всего слушателей держит в курсе дела специально вводимый в действие комментатор. В «Страницком» в роли такого координатора действия выступает диктор. Он, правда, не знает многих деталей дела и вечно путает фамилию главного героя (один раз даже со Станиславским), но общую канву происходящего воссоздает верно. Это говорит о том, что у Дюрренматта не было устоявшихся, раз и навсегда найденных радиофонических приемов, он всякий раз исходил из конкретного материала, искал художественное решение заново и всегда находил неожиданный и верный драматургический ход.
Вечер поздней осенью
Радиопьеса написана и поставлена в 1956 г., опубликована в 1957 г. Отмечена Премией Италии (Prix d’Italia, 1958).
Эта радиопьеса производит на читателя (и слушателя) довольно необычное впечатление: его симпатия в смертельном конфликте между писателем Корбесом и детективом-любителем Гофером почему-то на стороне похваляющегося своими жуткими преступлениями нобелевского лауреата, а не на стороне вымогателя и крохобора Гофера, экс-бухгалгера с говорящим именем Фюрхтеготт, что значит «богобоязненный». Происходит так, вероятно, потому, что перед нами пародия, сатирическая имитация, гротескное трагикомическое действо, целиком построенное на приеме шаржирования. Дюрренматт пародирует все подряд: детективные романы с непременным убийством и обязательными разоблачениями, исповедальную литературу, опирающуюся на «достоверность» личных переживаний, так называемую биографическую критику, усердно отыскивающую в каждом произведении скрытые следы жизни его создателя. Не щадит он и самого себя — в образе Корбеса немало автобиографических примет, как истинных, так и мнимых, приписываемых критикой скандальному автору.