Собрание сочинений. Том 46 часть 1

Если производитель пряжи А мог бы продать свой продукт только за 180 талеров (т. е. за столько, сколько этот продукт стоит ему) и совершенно не мог бы сбыть пряжи на 20 талеров, то 20 талеров овеществленного труда оказались бы лишенными стоимости. То же самое случилось бы в том случае, если бы капиталист А уступил стоимость в 200 талеров за 180 талеров производителю серебра В; так как для капиталиста А такого рода необходимость [снизить цену пряжи] создалась вследствие перепроизводства пряжи, то и капиталист В тоже не смог бы сбыть содержащуюся в пряже стоимость в 200 талеров за сумму, большую чем 180 талеров, в результате чего высвободилось бы 20 талеров его капитала. Капиталист В имел бы на руках относительную добавочную стоимость в 20 талеров, однако сумма абсолютной стоимости — количество овеществленного рабочего времени, которое может быть реализовано в обмене, — была бы, как и прежде, равна 200 талерам, а именно, у капиталиста В имелось бы 40 фунтов пряжи на 180 талеров и 20 талеров высвободившегося капитала. Для капиталиста В это было бы равносильно тому, как если бы снизились издержки производства пряжи, т. е. как если бы вследствие повышения производительности труда в 40 фунтах пряжи содержалось на 20 талеров меньше рабочего времени, или, если в течение рабочего дня создается стоимость в 4 талера, то для того чтобы превратить x фунтов хлопка в 40 фунтов пряжи, нужно было бы на 5 рабочих дней меньше. Следовательно, капиталист В отдавал бы меньшее количество овеществленного в серебре рабочего времени в обмен на рабочее время, овеществленное в пряже. Общая сумма наличных стоимостей равнялась бы, однако, 380 талерам вместо 400 талеров. Таким образом, произошло бы всеобщее обесценение в размере 20 талеров, т. е. уничтожение капитала на сумму в 20 талеров.

Следовательно, имеет место всеобщее обесценение, несмотря на то что обесценение пряжи, — заключающееся в том, что производитель пряжи продает 40 фунтов пряжи за 180 талеров вместо 200 талеров, — с необходимостью выступает как повышение цены серебра, выступает как обесценение пряжи относительно серебра, а всеобщее падение цен вообще всегда включает в себя повышение цены денег, т. е. того товара, в котором оцениваются все остальные товары. Стало быть, в условиях кризиса, в условиях всеобщего падения цен, вплоть до известного момента имеет место вместе с тем всеобщее обесценение или уничтожение капитала. Уменьшение стоимости может быть всеобщим, абсолютным, а не только относительным, как падение цен, так как стоимость не только выражает — подобно цене — отношение одного товара к другому, но выражает также и отношение цены товара к овеществленному в нем труду, т. е. отношение некоторого количества овеществленного труда к другому количеству труда того же самого качества. Если эти количества овеществленного труда неравны, то [на одной стороне] имеет место обесценение, которое не уравновешивается повышением цены на другой стороне, так как другая сторона выражает твердо фиксированное количество овеществленного труда, не изменяющееся при обмене. При всеобщих кризисах это обесценение распространяется даже и на саму живую рабочую силу.

Согласно [IV—40] отмеченному выше, уничтожение стоимости и капитала, имеющее место в условиях кризиса, совпадает — или равносильно — со всеобщим ростом производительных сил, который, однако, происходит не в результате действительного увеличения производительной силы труда (в какой мере это увеличение производительной силы труда происходит вследствие кризиса, сюда не относится), а в результате уменьшения имеющейся налицо стоимости сырья, машин, рабочей силы. Пусть, например, хлопчатобумажный фабрикант теряет капитал при продаже своего продукта (скажем, пряжи), но ту же самую стоимость он покупает по пониженной цене в виде хлопка, труда и т. д. Для него это то же самое, как если бы уменьшилась действительная стоимость труда, хлопка и т. д., т. е. как если бы труд, хлопок и т. д. были произведены дешевле в результате возросшей производительной силы труда.

С другой стороны, внезапный всеобщий рост производительных сил точно так же привел бы к относительному обесценению всех наличных стоимостей, в которых овеществлен труд, выполненный на более низкой ступени развития производительных сил, и постольку был бы уничтожен имеющийся в наличии капитал, равно как и имеющаяся налицо рабочая сила. Другая сторона кризиса сводится к действительному сокращению производства, живого труда, для того чтобы снова восстановить правильное соотношение между необходимым и прибавочным трудом, на котором в конечном счете зиждется все остальное. (Стало быть, дело обстоит совсем не так, как это в качестве истинного ростовщика полагает лорд Оверстон: будто кризисы просто сводятся к огромным прибылям для одних и к страшным убыткам для других.)

[г) Полагание капитала в качестве денег в их различных функциях. «Капитал вообще» как экономическая категория]

Обмен не меняет внутренних условий увеличения стоимости, однако он выбрасывает их наружу, придает им самостоятельную форму по отношению друг к другу и, следовательно, позволяет их внутреннему единству существовать только в качестве внутренней необходимости, которая поэтому насильственно вырывается наружу в виде кризисов. Стало быть, как обесценение капитала в процессе производства, так и снятие этого обесценения и создание условий для увеличения стоимости капитала, — и то, и другое заложено в сущности капитала. То движение, в котором все это происходит в действительности, может быть рассмотрено только после того как рассмотрен реальный капитал, т. е. конкуренция и т. д., после того как рассмотрены действительные реальные условия. Сюда это еще не относится. С другой стороны, без обмена не существовало бы производство капитала как такового, так как без обмена не существует увеличение стоимости как таковое. Если бы не было обмена, можно было бы говорить только об измерении и т. д. произведенной потребительной стоимости, вообще можно было бы говорить только о потребительной стоимости.

После того как в процессе производства капитал 1) увеличил свою стоимость, т. е. создал новую стоимость; 2) обесценил свою стоимость, т. е. из формы денег перешел в форму какого-нибудь определенного товара; 3) после этого стоимость капитала увеличивается, включая в себя новую стоимость, когда продукт снова выбрасывается в обращение и в качестве T обменивается на Д. Действительные затруднения этого третьего процесса на той стадии исследования, на которой мы теперь находимся, рассматривая лишь капитал вообще, — существуют только как возможности, а потому и снимаются тоже как возможности. Следовательно, теперь продукт полагается вновь превращенным в деньги.

Итак, капитал теперь вновь полагается в качестве денег, и поэтому деньги положены в новом определении реализованного капитала, а не просто в качестве реализованной цены товара. Иными словами, товар, реализованный в виде цены, является теперь реализованным капиталом. Это новое определение денег или, точнее, определение капитала в качестве денег мы рассмотрим впоследствии. В соответствии с природой денег, в капитале — когда он превращен в деньги — прежде всего выступает только измерение созданной им новой стоимости, т. е. повторяется первое определение денег как всеобщей меры товаров; однако теперь деньги выступают в качестве меры прибавочной стоимости, в качестве меры увеличения стоимости капитала. В форме денег это увеличение стоимости капитала выступает как измеренное в себе самом, как имеющее свою меру в себе самом.

Первоначально капитал составлял 100 талеров; теперь, когда он равен 110 талерам, мера увеличения его стоимости положена в его собственной форме, положена в качестве соотношения между капиталом, возвратившимся из процесса производства и обмена (возвратившимся к своей денежной форме), и первоначальным капиталом; эта мера уже больше не выступает как соотношение между двумя качественно различными видами труда: между овеществленным и живым трудом, или между необходимым трудом и созданным прибавочным трудом. Когда капитал положен в качестве денег, то он, таким образом, положен в первом определении денег, в определении их как меры стоимости. Но эта стоимость является здесь собственной стоимостью капитала, т. е. мерой его самовозрастания. Мы еще вернемся к этому (в разделе о прибыли).

Второй формой денег была форма денег в качестве средства обращения, и с этой стороны денежная форма капитала выступает как всего лишь мимолетный момент, ведущий к новому обмену капитала, но не так, как это бывает в случае денег как средства обращения вообще, когда деньги в целях потребления обмениваются на товары, на потребительные стоимости, — денежная форма капитала выступает здесь с целью обмена капитала на особые потребительные стоимости: с одной стороны — на сырье и орудие, с другой стороны — на живую рабочую силу, в виде которых капитал может возобновить свой оборот в качестве капитала.

[IV—41] В этом определении капитал является оборотным капиталом, о чем позднее. Но результатом капитала как денег, выступающих в определении средства обращения, является начало производственного акта, исходящего из положенного капитала, и это тот пункт, который мы здесь рассмотрим в первую очередь, прежде чем идти дальше.

(Хотя в первом определении [капитала как денег], в определении их в качестве меры, и измеряется новая стоимость, однако различие здесь всего лишь формальное: вместо прибавочного труда выступают деньги, т. е. прибавочный труд, овеществленный в определенном товаре. Но и качественная природа этой новой стоимости, т. е. самой той величины, которая здесь измеряется, тоже претерпевает некоторое изменение, которое следует рассмотреть только впоследствии.

Далее, в определении капитала в качестве денег как средства обращения исчезновение денежной формы тоже является еще всего лишь формальным. Денежная форма становится здесь существенной только после того, как завершается не только первый, но также и второй кругооборот. Таким образом, определение капитала в качестве денег как средства обращения приводит прежде всего только к тому, что мы снова оказываемся перед началом процесса увеличения стоимости. Поэтому прежде всего с этого пункта мы и продолжим наше рассмотрение капитала.)