Собрание сочинений. Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк
Шрифт:
— Не очень дорогая! — Рогнеда вскочила, едва они вышли, заметалась по комнате, мотая тяжелой гривой волос, тонкая в прозрачной до пят рубашке. — Не хотела, а опять в грязь влезла. Почему? Жалко стало? Страшно стало? Убьют его! Ишь, степенный какой, а бабьи рубашки тут наготове. — Злобно рванула ленты, завязанные бантом на груди. — Других тоже возил сюда. Эх, атаман! «Я сильнее всех», а испугался, побежал сразу.
На заседании Военного совета Кобозев предложил новую тактику наступления: цепь эшелонов, которые будут поддерживать друг друга.
— Впереди пустим бронепоезд, за ним ремонтно-вспомогательный.
Петр Алексеевич на всю жизнь запомнил свое боевое крещение, когда так счастливо подоспела батарея наводчика Ходакова. А как выручала она, когда бузулучане вырывались из окружения после боев под Каргалой! Теперь Кобозев знал, что такое артиллерия, и продолжал уверенно:
— В середине пойдет санитарный поезд со штабным вагоном, замкнет всю цепь второй вспомогательный бронепоезд. С обеих сторон железнодорожного полотна мы будем защищены от казачьих конных атак сугробами снега. Снег нынче, к счастью, необыкновенно глубокий.
— Где же мы возьмем столько бронепоездов? — спросил Алибий Джангильдин, тоже избранный в Военный совет бузулукской группы.
— Друг Алибий! — Кобозев не сдержал озорной улыбки. — Неужели сердце не подсказывает тебе, что бронепоезда выросли на ваших хлопковых полях?
— Шуточки?
— Серьезнее быть не может. Паровозы у нас защищены настоящей броней, а платформы обложим в два-три ряда тюками спрессованного хлопка. Как ты думаешь, надежная это будет защита от пуль и осколков? — Про себя Кобозев отметил: «Идея Алевтины, которая собиралась так обезопасить детишек».
— Надежно, пожалуй… — В голосе Джангильдина раздумье, даже нерешительность. — Пули не пробьют тюки ваты. Но если ударит снаряд…
— Осколком тоже не пробьет.
Костя стоял у двери вагона, слушал, готовый ринуться с любым поручением куда угодно, гордость так и распирала его: он присутствовал на Военном совете.
Идет над степями злая зима, заваливает железную дорогу и проселки сугробами снега, но не задуть ей всеми студеными ветрами жаркую ненависть к врагам в душе Кости Туранина.
Вот на платформе зазвенели девичьи голоса и смех. Девчата спешили сюда, узнав, что заседание Совета окончилось. Однако, опередив их, в вагон вошел Бахтигорай Шафеев. Смугло-румяный под белой папахой, в белом полушубке, туго перехваченном ремнями портупеи, он приветливо взглянул на Костю и других ординарцев, скромно, даже застенчиво, поздоровался с членами Военного совета. Бахтигорай учился в Оренбургском мусульманском медресе, мог бы стать почетным человеком в городе — служителем аллаха, но за смелые речи против несправедливости был исключен. Потом учился в Казанском университете, и опять улыбалась ему жизнь среди богатых и сильных, но и в Казани больше волновали прямого, пылкого Бахтигорая жизнь народа, политика, борьба. Весной семнадцатого года он вернулся в Оренбург и со всей страстностью взялся вместе с большевиками за революционную работу.
«Верно назвал его Джангильдин — настоящий орленок!» — подумал Костя, глядя на Бахтигорая.
А Шафеев уже коротко доложил о своей работе: созданы башкирский и татарский красногвардейские отряды.
«Не выпячивает себя, — снова отметил Костя. — Я, наверно, хвастун: мне все хочется, чтобы меня похвалили,
а у него получается так, будто поехал и принял готовые отряды».— Где они? — спросил Кобозев, и по выражению его было видно, что он очень доволен Бахтигораем.
— Только что выгрузились из эшелонов, но оружия у нас совсем мало.
— По возможности обеспечим. Вы как командир и двинетесь в наступление с этими отрядами.
Девушки с повязками медицинских сестер!.. Бесстрашная Стеша Черкасова, участвовавшая в первых боях против Дутова, Мария Корецкая, веселая, неугомонная, с блестящими черными кудрями. Она так хороша, что даже Костя Туранин готов признать: красивее и милее ее нет девушки в Оренбуржье. Одна лишь Фрося… Маша Корецкая жила в пансионе благородных девиц, и хотя была там простой портнихой, преуспела в грамоте. Теперь она и политически развита, а держится так, что все те благородные в подметки ей не годятся.
«Тоже могла бы выскочить за богатенького, — не без горечи подумал Костя, когда ходил вместе с Джангильдином и Коростелевым осматривать будущие санитарные вагоны: медсестры осаждали штаб со своими просьбами и жалобами. — Нужда ей пришла идти на смерть с красногвардейцами!»
— Какие у нас замечательные медицинские кадры подобрались! — весело сказал Цвиллинг, входя в вагон и прежде всего здороваясь с девчатами.
Ответив на шумные приветствия товарищей, он принял нарочито важную позу, хотя на лице его так и пробивалась откровенно радостная улыбка.
— Явился из Екатеринбурга… Был в Челябинске. Принимайте отчет! Сегодня придет прекрасно сформированный отряд с Верх-Исетского завода под командованием Петра Ермакова. В нем есть и девушки-санитарки. Может быть, не такие красотки, как наши, но боевые. Сам я тоже прибыл сюда с отрядами красногвардейцев: приехали челябинские металлисты и копейские шахтеры. С уральских заводов будут доставлены завтра орудия, снаряды и винтовки.
— Вот здорово! Активно мобилизуют силы уральцы! Хорошее пополнение дает нам и мобилизация в сельских местностях губернии. Много добровольцев из батраков и беднейшего крестьянства, — говорил сияющий Кобозев. — Пора наступать, красногвардейцы рвутся в бой: все понимают, что каждый пропущенный день грозит расправой над рабочими Оренбурга. И просто от голода могут погибнуть они.
— Да, насчет оренбуржцев… Хорошо, что я побывал в Екатеринбурге: деньги получил для наших забастовщиков.
Ввалились в вагон и командиры прибывших с Цвиллингом отрядов. Морозный воздух ворвался вместе с ними из тамбура. Белый пар будто приподнял от пола девушек, и на этом облачке Маша Корецкая в белой повязке с красным крестом показалась Косте настоящим ангелом милосердия. Но сердце его оставалось спокойно, когда она, уходя, задорно махнула ему рукой. Он улыбнулся ей так же, как и Стеше Черкасовой.
— Начинают моего Костю девчата интриговать, — шутя заметил Джангильдин. — Был заморыш нескладный, вроде гадкого утенка, а теперь, смотрите, какой лебедь!
— Под твоим идейным руководством, — подтрунил Цвиллинг. — Но что-то этот лебедь больше смахивает на молодого грача. Черен и большенос.
— Будет вам изощряться! — заступился Кобозев. — Совсем смутили Туранина. Нос у него как и полагается мужчине (ты, Самуил, тоже этим не обделен). А насчет девушек, так молодость всегда словно шампанское игристое, о котором мы с вами давно забыли.