Собрание сочинений

4

Где ты! Вернись! Ответь! Боже, зачем скрываешь?Боже, зачем молчишь? Грешен – молить не смею.Боже, снегом зачем след ее застилаешь.Где она – здесь, в лесу? Иль за спиной моею?Не обернуться, нет! Звать ее бесполезно.Ночь вокруг, и пурга гасит огни ночлега.Путь, проделанный ею – он за спиной, как бездна:взгляд, нырнувший в нее, не доплывет до брега.

5

Где ж она, Бог, ответь! Что ей уста закрыло?Чей поцелуй? И чьи руки ей слух застлали?Где этот дом земной – погреб, овраг, могила?Иль это я молчу? Птицы мой крик украли?Нет, неправда – летит с зимних небес убранство.Больше, чем смертный путь – путь между ней и мною.Милых птиц растолкав, так взвился над страною,что меж сердцем моим и криком моим – пространство.

6

Стало быть, в чащу, в лес. В сумрачный лес срединыжизни – в зимнюю ночь, дантову шагу вторя.Только я плоть ищу. А в остальном – едины.Плоть, пославшую мне, словно вожатых, горе.Лес надо мной ревет, лес надо мной кружится,корни в Аду пустив, ветви пустив на вырост.Так что вниз по стволам можно и в Ад спуститься,но никого там нет – и никого не вывесть!

7

Ибо она – жива! Но ни свистком, ни эхомне отзовется мне в этом упорстве твердом,что припадает сном к милым безгрешным векам,и молчанье растет в сердце, на зависть мертвым.Только двуглавый лес – под неподвижным взглядомосью избрав меня, ствол мне в объятья втиснув,землю нашей любви перемежая с Адом,кружится в пустоте, будто паук, повиснув.

8

Так что стоя в снегу, мерзлый ствол обнимая,слыша то тут, то там разве что крик вороны,будто вижу, как ты – словно от сна немая -жаждешь сном отделить корни сии от кроны.Сон! Не молчанье – сон! Страшной подобный стали,смерти моей под стать – к черной подснежной славе -режет лес по оси, чтоб из мертвых воссталигрезы ее любви – выше, сильней, чем в яви!

9

Боже зимних небес, Отче звезды над полем,Отче лесных дорог, снежных холмов владыка,Боже, услышь мольбу: дай мне взлететь над горемвыше моей любви, выше стенанья, крика.Дай ее разбудить! Нет, уж не речью страстной!Нет, не правдой святой, с правдою чувств совместной!Дай ее разбудить песней такой же ясной,как небеса твои, – ясной, как свод небесный!

10

Отче зимних равнин, мне – за подвиг мой грешный -сумрачный голос мой сделавший глуше, Боже,Отче, дай мне поднять очи от тьмы кромешной!Боже, услышь меня, давший мне душу Боже!Дай ее разбудить, светом прильнуть к завесамвсех семи покрывал, светом сквозь них пробиться!Дай над безумьем взмыть, дай мне взлететь над лесом,песню свою пропеть и в темноту спуститься.

11

В разных земных устах дай же звучать ей долго.То как любовный плач, то как напев житейский.Дай мне от духа, Бог, чтобы она не смолклапрежде, чем в слух любви хлынет поток летейский.Дай мне пройти твой мир подле прекрасной жизни,пусть не моей – чужой. Дай вослед посмотреть им.Дай мне на землю пасть в милой моей отчизне,лжи и любви воздав общим числом – бессмертьем!

12

Этой силы прошу в небе твоем пресветлом.Небу нету конца. Но и любви конца нет.Пусть все то, что тогда было таким несметным:ложь ее и любовь – пусть все бессмертным станет!Ибо ее душа – только мой крик утихнет -тело оставит вмиг – песня звучит все глуше.Пусть же за смертью плоть душу свою настигнет:я обессмерчу плоть – ты обессмертил душу!

13

Пусть же, жизнь обогнав, с нежностью песня тронетсмертный ее порог – с лаской, но столь же мнимо,и как ласточка лист, сорванный лист обгонити помчится во тьму, ветром ночным гонима.Нет, листва, не проси даже у птиц предательств!Песня, как ни звонка, глуше, чем крик от горя.Пусть она, как река, этот «листок» подхватити понесет с собой, дальше от смерти, в море.

14

Что ж мы смертью зовем. То, чему нет возврата!Это бессилье душ – нужен ли лучший признак!Целой жизни во тьму бегство, уход, утрата...Нет, еще нет могил! Но уж бушует призрак!Что уж дальше! Смерть! Лучшим смертям на зависть!Всем сиротствам урок: горе одно, без отчеств.Больше смерти: в руке вместо запястья – запись.Памятник нам двоим, жизни ушедшей – почесть!

15

Отче, прости сей стон. Это все рана. Боль жене заглушить ничем. Дух не властен над нею.Боже, чем больше мир, тем и страданье больше,дольше – изгнанье, вдох – глубже! о нет – больнее!Жизнь, словно крик ворон, бьющий крылом окрестность,поиск скрывшихся мест в милых сердцах с успехом.Жизнь – возвращенье слов, для повторенья местностьи на горчайший зов – все же ответ: хоть эхом.

16

Где же искать твои слезы, уста, объятья?В дом безвестный внесла? В черной земле зарыла?Как велик этот край? Или не больше платья?Платьица твоего? Может быть, им прикрыла?Где они все? Где я? – Здесь я, в снегу, как стебельгорло кверху тяну. Слезы глаза мне застят.Где они все? В земле? В море? В огне? Не в небе ль?Корнем в сумрак стучу. Здесь я, в снегу, как заступ.

17

Боже зимних небес, Отче звезды горящей,словно ее костер в черном ночном просторе!В сердце бедном моем, словно рассвет на чащу,горе кричит на страсть, ужас кричит на горе.Не оставляй меня! Ибо земля – все шире...Правды своей не прячь! Кто я? – пришел – исчезну.Не оставляй меня! Странник я в этом мире.Дай мне в могилу пасть, а не сорваться в бездну.

18

Боже! Что она жжет в этом костре? Не знаю.Прежде, чем я дойду, может звезда остынуть.Будто твоя любовь, как и любовь земная,может уйти во тьму, может меня покинуть.Отче! Правды не прячь! Сим потрясен разрывом,разум готов нырнуть в пение правды нервной:Божья любовь с земной – как океан с приливом:бегство во тьму второй – знак отступленья первой!

19

Кончено. Смерть! Отлив! Вспять уползает лента!Пена в сером песке сохнет – быстрей чем жалость!Что же я? Брег пустой? Черный край континента?Боже, нет! Материк! Дном под ним продолжаюсь!Только трудно дышать. Зыблется свет неверный.Вместо неба и птиц – море и рыб беззубье.Давит сверху вода – словно ответ безмерный -и убыстряет бег сердца к ядру: в безумье.

20

Боже зимних небес. Отче звезды над полем.Казни я не страшусь, как ни страшна разверстостьсей безграничной тьмы; тяжести дна над морем:ибо я сам – любовь. Ибо я сам – поверхность!Не оставляй меня! Ты меня не оставишь!Ибо моя душа – вся эта местность божья.Отче! Каждая страсть, коей меня пытаешь,душу мою, меня – вдаль разгоняет больше.

21

Отче зимних небес, давший безмерность мукивдруг прибавить к любви; к шири ее несметной,дай мне припасть к земле, дай мне раскинуть руки,чтобы пальцы мои свесились в сумрак смертный.Пусть это будет крест: горе сильней, чем доблесть!Дай мне объятья, нет, дай мне лишь взор насытить.Дай мне пропеть о той, чей уходящий образдал мне здесь, на земле, ближе Тебя увидеть!

22

Не оставляй ее! Сбей с ее крыльев наледь!Боже, продли ей жизнь, если не сроком – местом.Ибо она как та птица, что гнезд не знает,но высоко летит к ясным холмам небесным.Дай же мне сил вселить смятый клочок бумажныйв души, чьих тел еще в мире нигде не встретить.Ибо, если следить этот полет бесстрашный,можно внезапно твой, дальний твой край заметить!

23

Выше, выше... простясь... с небом в ночных удушьях...выше, выше... прощай... пламя, сжегшее правду...Пусть же песня совьет... гнезда в сердцах грядущих...выше, выше... не взмыть... в этот край астронавту...Дай же людским устам... свистом... из неба вызвать...это сиянье глаз... голос... Любовь, как чаша...с вечно живой водой... ждет ли она: что брызнуть...долго ли ждать... ответь... Ждать... до смертного часа...

24

Карр! чивичи-ли-карр! Карр, чивичи-ли... струиснега ли... карр, чиви... Карр, чивичи-ли... ветер...Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичи-ли... фьюи...Карр, чивичи-ли, карр. Каррр... Чечевицу видел?Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичири, чири...Спать пора, спать пора... Карр, чивичи-ри, фьере!Карр, чивичи-ри, каррр... фьюри, фьюри, фьюири.Карр, чивичи-ри, карр! Карр, чивиче... чивере.январь 1964, Таруса