Собрание стихотворений и поэм

Оно нам зажигает свет зари, В весеннем небе зажигает звезды II каждому из нас твердит: «Твори! Дерзай, лети, ты для полета создан!»

И мы творим, летим, но время вдруг То, что дало, казалось, безвозвратно, Как скаредный и вероломный друг, Все начинает брать у нас обратно.

Все отнимает время, как назло, Все, чем горды мы были, – силу, память. Берет у нас кинжал, берет седло И гасит звездный свет перед глазами.

И мы детьми становимся опять, Лишенные всего того, что было, И ничего не можем удержать Мы пальцами, теряющими силу.

Любимая, поток бегущих дней Все заберет, и спорить с ним напрасно. Ему не тронуть лишь любви моей: Ни сам я, ни года над ней не властны.

4

Сегодня поздно я пришел домой, Все отдыхает, все давно умолкло: И лампочка, и стол рабочий мой, И мудрые тома на книжных полках.

Лишь в тишине, пронизывая мрак, Пульсирует чуть слышное «тик-так». «Тик-так, тик-так» – мелодия проста, По жизни с ней уносится частица. «Тик-так» – и перевернута страница Той книги, что не очень уж толста.

Не спит, не спит суровый счетовод, Пусть даже сон давно царит над всеми. «Тик-так, тик-так» – неспешен этот ход! «Тик-так» – как быстро пролетает время!

Часы идут, и тикают, и бьют… Что сделал ты, прислушиваясь к бою? Или пришлось вести им счет минут, Бессмысленно растраченных тобою?!

*

Все, что в нас хорошего бывает, Молодостью люди называют. Пыл души, непримиримость в спорах, Говорят, пройдут, и очень скоро. Говорят, когда я старше буду, Я горячность юности забуду, От тревог и от дорог устану, Говорят, я равнодушным стану. Сделаюсь спокойным и солидным, Безразличным к славе и к обидам, Буду звать гостей на чашку чая, От друзей врагов не отличая… Если правда может так случиться – Лучше мне сегодня ж оступиться, Лучше мне такого не дождаться – Нынче ж в пропасть со скалы сорвался!

АПРЕЛЬ

Летят, курлыча, журавли, Спешат – не опоздать бы, – У Небосвода и Земли Апрель – начало свадьбы.

Друзья, поздравим Небосвод Мы с выбором удачным. Альпийский луг цветы несет В подарок новобрачным.

В их честь хозяйки под капель Большие ставят бочки. В их честь, – да славится апрель, – В лесу стреляют почки!

А птицы песни им поют На все лады и трели И гнезда маленькие вьют: В апреле, как в апреле!

От умиленья горный снег, Как старец, прослезился И сразу в десять звонких рек На склонах превратился.

Жених с невестой между тем Сошлись на гребне дальнем. И солнце кажется нам всем Кольцом их обручальным.

Летят, курлыча, журавли, Спешат – не опоздать бы, – У Небосвода и Земли Апрель – начало свадьбы!

ЗИМА

В Москве клубится нынче снег, Пришла пора белеть порошам. Машины замедляют бег, И ветер бьет в лицо прохожим.

Любя мороз, как москвичи, С тревогой думаю невольной: Хватает дров ли для печи В горах учительнице школьной?

Еще я думаю про то: Тепло ль в больнице Касумкента? И есть ли зимнее пальто В Москве у каждого студента?

Я взгляд бросаю из окна Сквозь набегающие дали, И на лице у чабана Я вижу тень его печали.

Быть может, выбившись из сил, Он под седыми небесами На палку голову склонил С заиндевелыми усами.

Ужель и там, у горных рек, Трава засыпана снегами И овцы разгребают снег Кровоточащими губами?

Ужели нынче в январе Тур не берет в горах подъемы И бредит, гордый, на заре О маленьком клочке соломы?

Но коль в трех метрах от жилья Он свесит голову понуро, Аварец не возьмет ружья, А сено вынесет для тура.

Ужели там, где облака Бредут дорогою небесной, В безмолвье горная река Висит, застывшая над бездной?

Я был актером. Мне ль не знать, Что, несмотря на пламя танцев, Не сладко пьесы итальянцев В холодном здании играть.

Сейчас, быть может, среди гор Идет комедия Гольдони И перед выходом актер От стужи дует на ладони.

Я взгляд бросаю из окна. Зима, но за ее погодой Мне вся Абхазия видна С ее изнеженной природой.

Ужель, не страшный для берез, Опять придя в ее районы, Погубит северный мороз Неосторожные лимоны?

Как тяжело наряд сейчас Нести бойцу погранотряда. Моя душа тепла запас Ему отдать сегодня рада.

Своим теплом желаю я С друзьями честно поделиться. Прошу вас взять его, друзья, Оно вам может пригодиться.

НАСЛЕДСТВО

В домах горожане уснули, Погасли огни в горсаду, Читая названия улиц, Я городом сонным иду.

Я имя «Махач Дахадаев» Прочел на углу за стеной, И вздыбилась лошадь гнедая – Стальной военком предо мной.

В атаку за город он скачет, И город, который не сдал, Овеянный славой Махача, Не городом – крепостью стал.

…Буйнакская в блеске последних Еще не погасших огней. Кумык двадцативосьмилетний, Я вижу, проходит по ней.

Воспетый в сказанье и песне, Услышанный мной в тишине, Идет мой герой и ровесник (Уже двадцать восемь и мне).

И встретил я имя Оскара, Пройдя по Буйнакской квартал: В те годы его комиссаром В республику Киров послал.

Оскар с Улубием в предместья Врывались под гром канонад… Друзья, и теперь они вместе: Их улицы рядом лежат.

Так что ж это: улиц названья И стены да камень кругом? Иль снова в ночи заседанье Созвал Дагестанский ревком?

И снова работа, работа, И темень – не видно ни зги, И снова из-за поворота Нацелились в спину враги.

Тьма ночи редеет и тает, Роса оседает в саду, Названия улиц читая, Как будто бы книгу листая, По городу молча иду.

Вокруг тишина: ни прохожих, Ни дальних гудков с кораблей. Спит город родной мой, похожий На песню о славе своей.

У КУБАЧИНЦЕВ

У кубачинцев нынешней весною Я наблюдал, как тонко и хитро Вплетает мастер кружево резное В черненое литое серебро.

Стекло очков вооружает зренье, Нетороплива чуткая рука. В глазах – любовь, а в сердце – вдохновенье, Крылатое, как в небе облака.

Придя к нему, вы увидали б сами, Что мастер верен до конца себе. Спины не разгибает он часами, Чтоб новый знак родиться мог в резьбе.

А если ошибется ненароком И знак резцом неверный нанесет, То загрустит в молчании глубоком И всю работу сызнова начнет.

И, славы кубачинцев не нарушив, Он вновь блеснет высоким мастерством, Которое волнует наши души И кажется порою волшебством.

Чтоб дольше жить могло стихотворенье, Учусь, друзья, то весел, то суров, Иметь я кубачинское терпенье, Взыскательность аульских мастеров.