Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:

*

В подлунном мире тысячи красот, Но мне одна из них всего дороже, Что здравствует в отеческих местах. Прекрасным именам потерян счет, А у меня одно лишь только имя Ликует, как молитва, на устах.

В подлунном мире подлецов не счесть, Но лишь с одним из них я почему-то Стреляться на рассвете был бы рад. Есть тысячи лжецов, презревших честь, Но лишь один из них меня приводит В отчаянье не первый год подряд.

Хоть прочитал вчера я орды строк, Из них одна запомнилась мне строчка, Что поднялась до уровня вершин. С календаря последний пал листок, Ночей и дней в году немало было, А я запомнил

только час один.

На всех невежд презренья не излить, Не хватит сердца, чтоб возненавидеть Всех оскорбивших истину и честь. Не хватит сердца чтобы всех любить, Не хватит рук, чтоб заключить в объятья Тех, кто походит на благую весть.

Нет места на устах для всех имен, И всех запечатлеть глаза не могут, И в памяти всего не сохранить. Живем, осуществляя связь времен, Но жизни не хватает нам при этом, Чтоб замыслы свои осуществить.

ИСТИНЫ РАДИ

В зеленых горах увидал я снега И встретил на севере вестницу юга, В глазах у любимой заметил врага, В глазах нелюбимой – давнишнего друга.

В дом близкий зашел я, но, совесть поправ, Хозяин со мной за беседой ночною Во всем соглашался, хоть был я не прав. Кунак или враг – кто сидел предо мною?

Однажды пустое в стихах написал, А в воздух стрелять велика ли заслуга? И недруг об этом мне правду сказал, И в слове его я почувствовал друга.

И ныне, с годами все чаще скорбя, Огню предавая иные тетради, Как недруг, порой ненавижу себя, И в этом спасение истины ради.

МУХТАР-АГА

Памяти Мухтара Ауэзова

Однажды возле очага Сидели в полдень мы январский, И прочитал, Мухтар-ага, Тебе стихи я по-аварски.

И в лад стихов моих проник Ты, глядя на очажный пламень: «Напоминает твой язык Среди камней летящий камень».

Я отвечал: «Не мудрено. Ему до первой филиграни Когда-то было суждено Родиться в каменной гортани.

Вместил он около бойниц, Где черных туч раскатист вымах, И рокот рек и клекот птиц, И лязг клинков непримиримых».

Мерцали синие снега, Огонь метался красноперо. И молвил ты, Мухтар-ага: «Велик Кавказ, но нет простора.

Махни когда-нибудь ко мне, Там, приобщась к великолепью, Скакать ты сможешь на коне Неубывающею степью.

И станут беркуты нам лис Ловить, кидаясь им на спины. И буду пить с тобой кумыс Я за кавказские вершины…»

Тянь-Шаня горные луга Проснулись в утреннем тумане. Я прилетел, Мухтар-ага, Но мы не встретимся, как ране.

А солнце, высветив листву, Ко мне исполнено участья, Плывя все выше в синеву, Как беркут с твоего запястья.

И, кажется, в прилетный час Знакомый голос слышу снова: «Расул, мне дорог твой Кавказ, Где в облаках гнездится слово!»

Я слова этого слуга И утверждать сегодня вправе: «Высок Кавказ, Мухтар-ага, Но лишь по грудь твоей он славе!»

СТИХ МОЙ, ИСПОЛНЕННЫЙ СТРАСТИ

Могильной землею нетяжко меня Укройте, почтенные люди селенья, Чтоб слышать я мог, как пандуры, звеня, Любовь, что воспел я, хранят от забвенья. Еще вас молю: в изголовье моем Оставьте оконце, чтоб мог я воочью Увидеть, как песню затеплила ночью Печальница в черном пред поздним огнем. Молю вас: оставьте пандур мой со мной, Чтоб здесь не терял я пожизненной власти, И слился в постели порою ночной С возлюбленной стих мой, исполненный страсти.

КОРАБЛЬ

Мне кажется, что парусам Даруя ветры, что летучи, Корабль судьбы своей я сам С прибрежной провожаю кручи.

В какие дали держит путь Он, распростившийся с причалом? И злобно шторм девятым валом Его не раз ударит в грудь.

И вышина над ним кругом Сверкает в грозовой насечке. А был он утлым челноком, Что робко плыл по горной речке.

В

какую страсть его я вверг! Походят волны на утесы. Звучит команда: – Все наверх! – И мчатся к парусам матросы.

Пусть им маячные огни Не застят тучи, как невежды. А кто матросы те? Они – Мои раздумья и надежды.

БУДЬ ВЕЧНОСТЬЮ

Чтоб вечностью была ты под луною, Могу легко мгновением я стать, Но не кори меня моей виною, Жизнь за тебя готов всегда отдать. Клянусь: я обернулся б метеором, Чтоб долго ты жила, горе под стать, Но только не казни меня укором, Жизнь за тебя всегда готов отдать. Ты отпусти грехи мои все разом, Зачем как четки их перебирать? Под небом, схожим с дымчатым топазом, Жизнь за тебя всегда готов отдать. Не укоряй, не сыпь мне соль на рану, Склонив колени, говорю опять: – Будь вечностью, а я мгновеньем стану, Жизнь за тебя всегда готов отдать!

О ЖЕНЩИНЕ, СПАСШЕЙ ПОЭТА

День ушел, как будто скорый поезд, Сядь к огню, заботы отложи. Я тебе не сказочную повесть Рассказать хочу, Омар-Гаджи… В том краю, где ты, кавказский горец, Пил вино когда-то из пиал, Знаменитый старый стихотворец На больничной койке умирал. И, превозмогающий страданья, Вспоминал, как, на закате дня К женщине скакавший на свиданье, Он загнал арабского коня. Но зато в шатре полночной сини Звезды увидал в ее зрачках, А теперь лежал, привстать не в силе, С четками янтарными в руках. Почитаем собственным народом, Не корил он, не молил врачей. Приходили люди с горным медом И с водой целительных ключей. Зная тайну лекарей Тибета, Земляки, пустившись в дальний путь, Привезли лекарство для поэта, Молодость способное вернуть. Но не стал он пить лекарство это И прощально заявил врачу: – Умирать пора мне! Песня спета! Ничего от жизни не хочу! – И когда день канул, как в гробницу, Хороша, зазывна и смела, Прилетела женщина в больницу И к врачу усталому прошла. И услышал он: – Теперь поэту Только я одна могу помочь, Как бы ни прибегли вы к запрету, Я войду к почту в эту ночь. – И под стать загадочному свету, Молода, что тонкая луна, В легком одеянии к поэту, Как во сне, явилася она. А под утро с нею из больницы Он бежал, всех юношей собрат, И тому имелись очевидцы Не из легковерных, говорят. Но дивиться этому не стали Местные бывалые мужи, Мол, такие случаи бывали В старину не раз, Омар-Гаджи. И когда увидят все воочью, Что конца мой близится черед, Может быть, меня однажды ночью Молодая женщина спасет.

ТРЕТИЙ ЧАС

ПИШУ, КАК ПОДСКАЗАНО СОВЕСТЬЮ МНЕ

Пишу я диктовку. Она не простая, Давно ее жизнь диктовать начала. За каждым поступком стоит запятая, И очередь точки еще не дошла.

Стою на коленях, любовью плененный. И не оттого ли восторженно так Сверкает, как будто клинок обнаженный, За спинами слов восклицательный знак?

Ошибки, помарки на каждой странице, И вдруг, охладев ко вчерашней любви, Клинок обращаю в орудие жницы, Которым венчаю сомненья свои.

Где лепятся к скалам тропинки крутые, Пусть раненый тур ослабел на бегу, Не точки багровые, а запятые Упрямо он ставит на белом снегу.

Я сложной диктовки ценю содержанье, Его излагать опасаюсь вчерне И, ссорясь с канонами правописанья, Пишу, как подсказано совестью мне.

Безмолвные тени – ночей понятые – Толпятся, на мой поднимаясь порог, Но, точки отвергнув, одни запятые Я ставлю в конце несговорчивых строк.

И жизнь призывает меня к продолженью Того, что я делаю век напролет. Дано ли подняться мне выше ступенью В училище строгом ее через год?

ГОРНЫЕ ТРОПЫ

За поворотом лет наверняка Исчезнет неудачная строка, Как за хребтом безвестная тропинка, Где разойтись не могут два быка.

Поделиться с друзьями: