Собстенность Дамира

Нормально она быка за рога! Мы знакомы всего один день. Впрочем, я и сам больше не хочу других женщин. После сочного барашка на тухлятину не тянет.

— Только не зазнавайся, — подмигиваю львёнку.

Вижу знакомый поворот и съезжаю на просёлок. Под колёсами шуршит гравий. Здесь с трудом разъедутся две машины. Останавливаюсь на берегу.

— Как красиво! — Ярослава восторженно смотрит на лунную дорожку.

— Сегодня будешь купаться?

— Да! Правда зачем меня тогда разодели как на свадьбу? Девочки очень постарались, укладывая мои непослушные волосы.

— Так ты будешь выглядеть всегда. — Выхожу из машины и открываю пассажирскую дверь. — Смелее, львёнок.

Ярослава скидывает туфли и спрыгивает с подножки внедорожника в мои объятия.

— Ты такой большой и тёплый! — жмётся она ко мне. — Пойдём вместе?

— Пойдём.

Быстро освобождаюсь от одежды и снимаю платье со львёнка. Подхватив её на руки, вхожу в воду. Захожу по пояс и отпускаю девчонку.

— Давай наперегонки? — брызгает она на меня.

— Ты серьёзно? — меня разбирает смех.

— А ты догони! — Ярослава бросается в воду, и бешенным кролем несётся по её поверхности.

Кидаюсь в погоню и вскоре хватаю беглянку.

— Тебе никогда не убежать от меня. — Вытягиваюсь на спине и увлекаю Ярославу за собой к берегу.

— А я и не хочу.

Глава 17

Ярослава

В чужой стране, где вывески написаны диковинными закорючками, без денег и без документов я счастливейшая из смертных. Даже если сгорю как мотылёк над пламенем, мне не о чем жалеть. В объятиях лучшего из мужчин мне ничего не нужно, кроме его любви. Но как удержать Дамира, не надоесть ему? Он у меня один, а таких, как я, сменилось много в его постели. Шахерезада рассказывала сказки своему повелителю, царю Шахрияру, а мне и поведать своему возлюбленному нечего. Я могла бы родить ему малыша, стать верной женой, но нужно ли ему это?

Дамир, прижимая меня к груди, выходит из воды. Обнимаю его за шею и трусь об него носом, слизываю солёные капли со смуглой кожи.

— Щекотно, Яра, что ты делаешь? — смеётся Дамир, и его смех сладкой музыкой отзывается в моём сердце. Как же идёт ему улыбка!

— Куда ты меня несёшь?

— Я хотел любоваться тобой в лунном свете, — Дамир прижимается мокрым лбом к моему. — Но сейчас цинично нагну тебя на капоте. Страшно?

— Нет, с тобой мне ничего не страшно, — веду ладонью по рельефным мышцам его груди. Царапаю ногтями. Мне всё время хочется прикасаться к нему, ощущать его тепло.

Дыхание Дамира учащается. Около машины он ставит меня на песок. Наклоняется, жадно впивается губами в шею, ладони стискивают талию.

— Сладкая моя, — выдыхает он и разворачивает меня лицом к капоту, отливающему в свете луны чёрным лаком. — Обопрись, не бойся.

Дамир ведёт рукой по моему животу, ласкает пальцами пылающее лоно. Осторожные проникновения становятся всё настойчивее. Тело пробивает током. Лихорадочно хватаю воздух ртом. Взрываюсь тротилом в руках Дамира. Громко, безумно. Бью ладонями по холодному металлу машины. Кусаю губы, постанываю и подаюсь бёдрами назад, касаясь ими твёрдого члена.

— Какой отзывчивый львёнок, — довольно шепчет Дамир и, кусает меня за мочку, прикусывает шею. Уложенные косами волосы полностью открывают её для него. Теряю связь с действительностью. В свете луны, отражающейся в водах Босфора, меня имеет сам морской бог.

Дамир дарит мне передышку. Поглаживает мой дрожащий живот, разворачивает лицом к себе. Удерживая за плечи, касается губами сосков, вызывая очередной батальон мурашек. И вдруг, выпрямившись, обнимает меня бережно, трепетно. Прижимаюсь к Дамиру и обхватываю руками поясницу. Хочется раствориться в возлюбленном. Не терпится сказать, как люблю его, что умру, если он однажды захочет уйти. Но боюсь испортить всё словами. Проглатываю признание и поглаживаю крепкую спину Дамира.

— Мне хорошо с тобой, Яра, — шепчет он. — Ты моя королева.

Его слова — сладкая музыка для сердца. Суровый, властный Аллигатор нежен и ласков со мной. Мне нравится ощущать власть над ним. Пусть короткую и невечную. Но сегодня я повелеваю его желаниями.

— Погладь меня, — просит он.

Нервно сглатываю и кладу ладошку на твёрдый член. Слегка сжимаю, неуверенно двигаю рукой вверх-вниз.

— Да… — Лоб Дамира покрыт испариной.

Всё ещё немного смущаюсь, касаясь его члена, но возбуждение охватывает меня с новой силой, сметая все сомнения. Дамир рычит, тянет моё имя по слогам. Легко поднимает меня и усаживает себе на бёдра. Наши тела соединены. Одним махом и на полную глубину. Мощный поршень двигается во мне, вот-вот высечет искру, выбивает вздох и стон. Цепляюсь за Дамира, чтобы не упасть, но у него всё под контролем. Его грудь бурно вздымается, с губ срываются то ругательства, то слова любви. Наша близость сводит меня с ума. Ощущения остротой и яркостью выжигают разум. По венам течёт вулканическая лава. Невольно вонзаю ногти в шею Дамира, зарываюсь пальцами в жёсткие волосы на затылке. Внизу живота бушует пожар. Устремляю взгляд в звёздное небо и, упиваясь страстью, мысленно лечу навстречу ярким светилам. Дамир срывает меня с члена и белое семя тугой струёй выплёскивается мне на живот. Разочарование подобно ведру холодной воды на раскалённую кожу. Растерянно касаюсь густой жижи, стекающей по животу, и поднимаю полный отчаяния взгляд на Дамира.

Он тяжело дышит и хмурит лоб:

— Что вдруг губки задрожали?

— Всё хорошо, — быстро беру себя в руки.

— Тогда бежим купаться.

Мы снова входим в прохладные воды, но я уже не ощущаю былого волшебства ночи.

Дамир отпускает мою руку и уходит в заплыв. Непроизвольно собираю остатки его семени с живота и размазываю их по лону. Понимаю всю бесполезность, но я хочу ребёнка от этого мужчины и ничего не могу с собой поделать. Невозможно запомнить каждое мгновение с ним. Чудо нашего единения может никогда больше не повториться. А малыш всегда будет напоминать о минутах счастья. С трудом подавляю слёзы, чтобы не впасть в истерику.

Захожу поглубже и плыву по серебристой дорожке. Дамир возвращается и, внимательно взглянув на моё лицо, ложится на спину и молча плывёт рядом.

— Я замёрзла. — Разворачиваюсь и плыву к берегу.

Не говоря ни слова, Дамир поворачивает за мной. Выхожу из воды, добредаю до платья и пытаюсь натянуть его на мокрое тело. Дамир выхватывает его и вытирает меня своей рубашкой. Потом помогает облачиться в белые шелка и накидывает поверх свой пиджак. Поворачивается ко мне спиной, и меня бросает в жар. На смуглой спине Дамира остались царапины от моих ногтей. Он надевает брюки. Подхватив ботинки, идёт к машине, я тенью следую за ним.

В машине Дамир отряхивает песок с ног и обувается. Заводит двигатель, включает подогрев сидений.

— Второй вечер заканчивается в твоём пиджаке, — улыбаюсь через силу.

Дамир закуривает и поворачивает ко мне голову. Скользит взглядом по лицу, плечам. Надо что-то говорить, чтобы не разреветься:

— Мне уже начинает казаться, что я знаю тебя всю жизнь, — улыбаюсь ему.

— Что случилось, Ярослава? — Дамир стряхивает пепел и снова поднимает на меня взгляд.

— Ничего.

— Ты забыла, что я не люблю ложь?

— Ты мне ничем не обязан…

— Я в курсе, но что вдруг пошло не так?

Сжимаю кулаки и сверлю взглядом песок. В свете фар он кажется бриллиантовой пылью.

— Каждая женщина хочет быть любимой.

— Я недостаточно любил тебя сегодня? — Дамир выдыхает дым.

— Я не об этом. Ты не хочешь детей от меня, я для тебя очередная игрушка.

— Собственность, — уточняет Дамир и тушит сигарету.

— Да. Собственность.

— Ты меня совсем не знаешь, малышка, — в голосе Дамира сквозит горечь.