Собственность Короля

Сегодня приходится немого выбиться из своего тренировочного распорядка и вжарить на всю катушку, чтобы потом плестись в душ на слабых, дрожащих ногах. Образы Нимфетаминки из головы это не особо выветрило, но зато и сил на эрекцию не осталось. По крайней мере, такую угарную. Я несколько секунд сражаюсь со своими чертями, но все-таки поддаюсь соблазну и пишу Ане:

Я: Забористо потрахался с тренажерами, еле хожу. Теперь твоей девственности ничего не угрожает.

Представляю, с каким лицом она это прочитает.

Выхожу — и слегка охреневаю, потому что натыкаюсь на ту, чье появление возле моей тачки меньше всего ожидал увидеть.

Кузнецова.

Стоит и нервно постукивает каблуком об тротуарную плитку. Наверное, довольно долго тут трется, потому что я замечаю парочку приличных выбоин.

Какого хрена?

Откуда она тут?

Первая мысль, что это работа моей прилежной гостьи, но потом вспоминаю, что она при всем желании не могла бы этого сделать, потому что вообще не в курсе таких подробностей. А учитывая то, что сегодняшний мой визит вообще не запланированный, значит, постарался кто-то другой. Кто-то из тех, кто в курсе, что я здесь в восемь утра в субботу. Тёлка с ресепшена?

— Грей! — Оля замечает меня, перестает ковырять пуговицу на плаще и поправляет волосы хорошо знакомым мне жестом.

Странно видеть ее вот так, лицом к лицу, спустя столько лет.

Сколько раз прокручивал в голове нашу возможную встречу и всегда это было как-то более натурально, типа, мы могли бы просто где-то случайно пересечься. Непонятно, правда, где, потому что даже пока мы были женаты и я был по уши в нее влюблен, было очевидно, что все наши общие интересы начинаются и заканчиваются исключительно в постели. Но я все равно ее любил. И продолжал любить еще несколько лет после того, как она меня бросила.

— Привет, Оля. — Я здороваюсь совершенно нейтральным тоном без намека на эмоции. Хотел бы сказать, что это потому что их нет, но на самом я пока и сам не разобрался, что чувствую в этот момент. Значит, пока без скандала и обнимашек. — Хорошо выглядишь.

Не вижу ни единой причине не сказать ей об этом. На прошлой неделе я так же чесал за ухом и нахваливал псину одного моего сотрудника. Потому что у псины была хорошая морда и гладкая блестящая шерсть. Все это я мог бы сказать и об Оле.

— Ты тоже, Грей, — натянуто улыбается Кузнецова.

И ежу понятно, что она рассчитывала не на такой сдержанный прием. Наверное, в ее влажных фантазиях мне надо было разрыдаться, упасть ей в ноги и сделать себя виноватым за все ее проёбы. Ну или как там должен себя вести «правильный мужчина», согласно теории разных женских коучей?

— Ты не могла бы… — Выразительно поглядываю на дверцу моей машины, доступ к которой она перекрыла своей спиной.

Оля отпрыгивает как ужаленная.

Бросаю сумку в салон и направляюсь к водительскому сиденью.

— И… все?! — Кузнецова прищуривается, от возмущения вскидывая руки.

Я бы мог устроить ей показательную «цыганочку с выходом»: сделать вид, что ни хрена не понимаю, о чем она, вынудить развернуть душу гармошкой, а потом от всей души там нагадить, но на ее счастье, все это я уже сделал с Шубой и Роговым буквально на днях. Воспоминания об этом еще слишком свежи, я еще не успел как следует ими насладиться, так что, хоть Оля этого и не знает, ей сегодня крупно повезло.

— Соболезную, — говорю коротко и все тем же выхолощенным тоном. — Хочешь еще один букет?

— Как ты можешь быть таким… черствым? — Она хмурится и на ее красивом, очень красивом лице, появляется гримаса боли.

— Ну, я же сирота казанская, откуда мне знать, что такое смерть родителей. Я бы мог сказать, что ты должна бы чувствовать облегчение от того, что она не мучилась и ушла до того, как перестала называть тебя именем вашей домашней собаки, но ты ведь здесь не за этим?

— Я хотела увидеть тебя, Грей.

— Увидела? — Кручусь вокруг своей оси, изображая манекен на подставке. — Так достаточно?

— Вижу, что ты в своем репертуаре: паясничаешь и устраиваешь представление даже для одного зрителя.

— Гордись — видишь, как я ради тебя стараюсь.

— Нам надо поговорить, Влад.

— А вот это вот что, по-твоему? Азбука морзе?

Клянусь, я так себя вымотал, что не собирался использовать удобный момент с Кузнецовой, чтобы поставить ее на место. Надеялся просто отвязаться от нее по быстрому, хотя бы сегодня. Но то, как ее растерянное лицо приобретает очень хорошо знакомые мне сучьи черты, буквально подстегивает пересмотреть свой «нейтралитет».

— Это не займет много твоего времени, — продолжает Оля. — Но, уверяю, очень тебя заинтересует.

— Ну вперед, я слушаю. — Бросаю взгляд на часы. — Только учти — придется использовать на полную эти три минуты славы, потому что я очень спешу.

— К своей новой бабе? — кривляется Оля. — Это она тогда хватал твой телефон и разговаривала со мной так, будто имеет право за тебя отвечать?

За пять лет брала я изучил ее вдоль и поперек. Но и Кузнецова тоже успела кое-что обо мне узнать. Например, что на меня действует как красная тряпка на быка, когда кто-то говорит или действует от моего имени, не получив предварительного благословения. Еще когда мы были в браке я долго и настойчиво отучал Олю от дурной привычки разузнать пароль от моего телефона и рыться в моих личных вещах. Ей это страшно не нравилось, она ревновала меня к каждому столбу и хотела контролировать каждый чих, а мои попытки иметь свое личное пространство списывала на тяжелое детство, комплексы и, конечно, десяток любовниц одновременно.

Вот почему я так завелся, когда Нимфетаминка «сыграла» вместо меня за моей спиной.

Вот почему я так офигел, когда она потом извинилась и сказала, что такое больше не повторится. За пять лет брака Кузнецова так и не смогла искоренить в себе эту дурную привычку.

— А как еще моя женщина должна общаться с бухой в дым тёлкой, которая звонит мне во втором часу ночи?

— Я — твоя жена, Грей! — Оля тычет себя пальцем в грудь, как будто без этого волшебного жеста ее фраза не будет законченной.

— Бывшая жена, — поправляю не без удовольствия. Можно считать меня последним говном, но в эту минуту я испытываю некоторое садистское удовольствие от того, как яростно Оля называет себя моей женой. Пять лет назад, когда бежала от меня, роняя тапки, она и представить не могла, что в один прекрасный день мы окажемся вот в этой точке. — И, заметь, ты сама так решила.

— Нет, не бывшая. — На лице Оли появляется хорошо отрепетированный триумф. — Я не подала на развод, Грей.

Я чувствую себя как чувак, которому посреди бела дня, в поле, на голову упад кирпич.