Собственность Короля

— Это что за кавайный сатанизм? — глумлюсь вместе с ней.

— Хочешь вдвоем? — предлагает с таким видом, будто отказ буквально разобьет все ее детские мечты.

— Давай. — Еще бы я отказывался потусить вот так на расслабоне, валяясь на диване в тепле, сытости и уюте, и делая то, о чем в возрасте этой мелкой мог только мечтать.

— Тогда ты будешь козой! — торжественно оглашает Марина и «вызывает» меня в игру.

— Козой меня даже большие страшные мудаки назвать не рискнут, — задумчиво чещу щетинистый подбородок, пока малая объясняет суть игры и вводит меня в курс дела.

Весь следующий час мы с ней наводим суету в виртуальном мире: ходим крошить каких-то монстров, кормим дерьмом свою разношерстую паству, строим могильники, а по ночам разделываем на мясо умерших от старости последователей. И малая так заливисто ржет в ответ на мои шуточки, что на какое-то время я вообще забываю и про Шубу, и про наши с Аней торгово-рыночные дела, и про Кузнецову.

Впервые за кучу времени кайфую от того, что у меня, оказывается, есть крыша над головой, я сытый и в тепле, и могу вот так, не заботясь о завтрашнем дне, просто убивать время.

— Ты до сих пор не в постели? — вторгается в наше с мелкой рубилово строгий голос ее старшей сестрички.

Аня стоит в дверях с видом строгой училки, причем на этот раз на ней не тот скафандр с пуговицами (а по совместительству самая не сексуальная и сексуальная одновременно вещь на свете), а короткие пижамные шорты и футболка. И это просто охуеть какой вид на длинные стройные мускулистые ножки с заметным, но все еще очень женственным рельефом. И, наверное, очень даже хорошо, что рядом мелкая и мне приходится держать рот на замке, потому что очень хочется сказать: «Что за на хуй, действительно, почему я до сих пор не в ее постели?!»

— Ну Ань, ну еще пять минуточек! — начинает канючить мелкая и косится на меня в поисках поддержки.

Чтобы быть честным — я не сразу это понимаю, потому что бесконечные ноги ее сестры вводят меня буквально в гипнотический транс с нотками задорной порнухи. Я знаю как минимум парочку мест, где эти ноги будут смотреться гораздо лучше, чем вот так. Например, у меня на плечах. Мысли возвращаются в реальность только когда мелкая выразительно тычет меня локтем под ребра, призывая встать на защиту ее права и дальше деградировать в виртуальное мочилово.

— У нас тут последняя локация и большая страшная куча говна с палками, которую нужно срочно обратить в нашу сатанинскую веру, — говорю первое, что приходит на ум, потому что все остальные мысли строго для взрослых.

— Это жаба, Влад, — недовольно ворчит мелкая.

— Да? Серьезно? А выглядит как куча говна с палками.

Сказать, что Аня злится — не сказать ничего. Ну да, я так засмотрелся на ее ноги, что на минуту подзабыл, что в ее мире тринадцатилетние девчонки не знают о существовании плохих слов. Знала бы она, какие словесные обороты выдает ее мелкий систер, когда нас на пару нагибает какая-то игровая тварь.

— Пять минут и потом я лично пинками загоню ее спать, — приходится выдать еще порцию аргументов. — Еще же даже одиннадцати нет, Ань. Ну ты чего, суббота завтра.

Есть что-то странно… прикольное в том, что этот разговор сквозит чем-то домашним.

Чем-то, что возвращает меня в прошлое, которое я отчаянно пытаюсь забыть. Но если обычно вспоминать о тех временах мне крайне хуево, то сейчас наоборот — дарит какое-то умиротворение.

— Аня, ну пять минуточек, ну пожа-а-а-алуйста, — хнычет Марина и мы на пару делаем рожи грустных ленивцев.

— Ладно, хорошо! — Нимфетаминка трагично вскидывает руки, делает жест в сторону настенных часов, типа, время пошло, и уходит.

А заодно уносит с собой свои охуенные ножки, от которых я чуть не стал сексуально зависимым.

— Ты ей нравишься, — выдает мелкая чуть позже, когда мы на пару сколачиваем круг призыва демонов в центре нашего виртуального поселения. Само собой, про правило пяти минут уже никто и не помнит, даже Аня, раз до сих пор не гоняет нас от приставки мокрыми тряпками.

— С чего такое выводы, мелкая?

— Ну, она расстроилась, что ты вчера не пришел на ужин. Готовила на троих. И сегодня на часы посматривала. И еще пялится на тебя все время такими глазами. Знаешь, ну вот так. — Марина делает свойственное всем детям ее возраста самое мерзкое лицо из тех, которые в принципе способны изобразить лицевые мышцы.

— Уверена, что я точно ей нравлюсь? Потому что вот это, — несильно щелкаю мелкую по носу, — скорее напоминает желание расчленить меня с особой жесткостью.

— Пару лет назад Аня как-то привезла на Новый год своего парня, — мелкая зачем-то понижает голос до заговорщицкого шепота. — Он был, конечно, не такой красавчик как ты, но тоже ничего.

Я еще не знаю, чем закончится история, но уже готов выполнить мелкой любое ее желание. Когда мне еще так бесхитростно и манипулятивно одновременно почесывали чувство собственного величия?

— Они встречались уже примерно полгода, и мама даже про свадьбу намекала, потому что тот парень был сыном сенатора. Но потом ему вдруг позвонили родители, он сказал, что должен срочно вернуться домой, и знаешь что?

— Не имею ни малейшего представления.

— Аня сказала: «Ну хорошо, едь». — Малая произносит это немного кривляясь, но с видом бесчувственной цапли. — И все, провела в аэропорт и даже ни разу потом не вздохнула. А тебя, если бы ты и сегодня не пришел на ужин, она бы точно убила. Так что она к тебе точно не ровно дышит.

Я мысленно улыбаюсь примерно как Чеширский кот, которого почесывают за ухом. Даже не знаю, почему на меня так странно действует эта информация: я тёлкам нравлюсь — это примерно такой же неоспоримый факт, как и то, что небо голубое, а трава — зеленая. Да я в принципе собственными глазами видел, как Нимфетаминка на мой зад пялилась, пока я устраивал ей на кухне образцово-показательные пляски.

— А куда потом тот сынок сенатора делся?

Я поймал каждое слово, которые выдала мелкая, а не выборочно только те, которые почесывали меня за ухом. Полгода отношений, Аня его даже из-за океана привезла, чтобы с родителями познакомить. И при этом она умудрилась остаться девственницей. Он что — был заднеприводным? Как можно оставить ее целкой, имея круглосуточный доступ к этим ногам и заднице? Это же сто восемьдесят дней. У меня уже на вторые сутки крыша подтекать начала.

— Не знаю, — пожимает плечами Марина, — поссорились, наверное. У Аньки же характер. Чуть ей что-то не нравится — и сразу…