Сочинения в 2 т. Том 2

— Я тут чего-то недопонимаю, — сказал мне Данила Петрович, когда мы остались вдвоем. — Все же на эти поиски тратятся огромные усилия и большое время.

— Это и вознаграждается находками.

— Трудные они, находки, и высокая им цена! Нет, я не о деньгах: есть понятия и поважнее. Согласитесь, что археолог, если он действительно предан своему делу, — он всем своим существом уходит в ту эпоху, которую исследует.

Тут Данила Петрович и заметил девушку, которая работала в раскопе.

— Минутку… — шепнул он значительно. — Зачем будем гадать, если можем спросить и послушать, что нам ответят.

Ловкий и сильный, он легонько спрыгнул в раскоп.

— Извините за вторжение, уважаемая, но, во-первых, здравствуйте, а во-вторых, позвольте поинтересоваться, что вы здесь так старательно разыскиваете?

Девушка едва взглянула на него из-под бровей, увлеченная своим кропотливым занятием.

— Если бы я заранее знала, что найду…

— А как давно вы в этой траншее трудитесь?

Девушка вздохнула:

— Четвертый день.

— Сочувствую, — сказал Данила Петрович и засмеялся.

Девушка отложила свой несложный инструмент, отвела со лба светлую прядь и прямо, спокойно посмотрела на летчика.

— Сочувствуете? Ну, это новость!

— Да ведь нелегко, — быстро заговорил Данила Петрович, всматриваясь в мощный и влажный массив чернозема. — И потом, что же оно, счастье? Можно, знаете ли, тонну земли по крошке перебрать и ничего не найти.

В карих глазах девушки теплился смех.

— И тем не менее, почему вы вдруг… сочувствуете?

Летчик махнул рукой и присел в раскопе на торфяной выступ.

— Что ж, я даже согласен извиниться, если… да, если вы тут что-то интересное нашли. Ой, девушка, не пустая ли работенка? И верно, покажите-ка нам свои трофеи!

Плечи ее дрогнули, она усмехнулась.

— Ладно. Извиняться не обязательно. Можете взглянуть.

Как-то неприметно в руках у нее оказался чистенький батистовый платочек, она осторожно развернула его, и мы увидели ее находку. Это была бусинка — свежая, пронзительно-голубая бусинка, размером с пшеничное зерно.

Летчик протянул руку, желая прикоснуться к зернышку, но девушка отстранилась и бережно свернула платочек.

Заметно разочарованный, он спросил:

— И это… за четыре дня работы?

— Я очень довольна, — серьезно сказала девушка.

Он покачал головой.

— Что касается меня… Нет, я не был бы доволен. Скажу вам откровенно: чего-то я в земляном вашем деле не уясняю. Вы радуетесь бусинке? Что она для вас? Крупица далекого времени? Верю, занятно. И вы, конечно, знаете, и когда этот город был заложен, и почему так назывался — Мангазея?

Девушка смахнула со щеки назойливого комара и внимательно взглянула на собеседника.

— А вы это хорошо сказали: крупица далекого времени. Так оно и есть: мы собираем крупицы далекого времени. Зачем? Чтобы лучше знать историю Родины. Вот и вам интересно: и когда здесь город был основан, и почему такое замысловатое название носил? Что ж, извольте, отвечу: Мангазея была основана в 1601 году, а ее имя — от названия ненецкого племени, которое здесь обитало, — Мангазес… — Она слегка поклонилась нам. — Нет, не стоит благодарности, тем более, что уже сегодня у вас возникнет множество новых вопросов: и почему решено было строить город в такой дали, и чем он славился, и при каких обстоятельствах исчез?

Впрочем, и это будет лишь начало: вопросов у вас появится значительно больше, а для того, чтобы на них ответить, и чтобы ответить правильно, — мы терпеливо роемся в этой земле.

— Если точнее, — заметил Данила Петрович, — вы как бы уходите в прошлое?

— Да, за ответом…

— И это, наверное, интересно… пребывать в XVII столетии? Знать по именам воевод? Восстанавливать по ниточке их наряды, обстановку, быт?

Она охотно подтвердила:

— И еще как интересно!

— Ну, так оно и есть! — шумно вздохнул Данила Петрович. — Мои наблюдения подтверждаются. Сейчас вы, девушка, убедитесь, что я хитрый дядька и постепенно подхожу к своему главному вопросу. Мне, славная, очень хотелось бы знать, а видны ли оттуда, из XVII века, дела, которые здесь вот, на Тазе, на Пуре, на Оби, происходят? Может, вы, милая, напомните мне, где и когда впервые на земле сибирской нефть из скважины ударила и кто был героем того замечательного денька?

Девушка прямо смотрела на летчика, и в карих ее глазах коротко отразилось удивление, потом меж бровей обозначилась строгая черточка, а губы еле приметно дрогнули.

— Если вы забыли, — мягко сказала она, стараясь сдержать улыбку, — или, быть может, не знали, что ж, постарайтесь запомнить. Есть такой славный товарищ — Семен Урусов. Это он со своей бригадой прошел вблизи поселка Шаим скважину номер шесть. Из нее-то и вырвалась на поверхность первая сибирская нефть. А было это, уважаемый пилот, в июне 1960 года. В общем, у вас, наверное, найдется карта, и я покажу вам в Кондинском районе поселок Шаим…

Данила Петрович опешил — такого ответа от этой девчушки он, конечно, не ожидал.

Поспешно закуривая и стараясь скрыть смущение, он спросил:

— Значит, вы полагаете, что находка в Шаиме заслуга одного человека? Я, например, на этот счет несколько иного мнения.

От девушки не укрылось его смущение, но она улыбнулась ему, и в тоне ее голоса неожиданно прозвучала уверенная нотка старшей:

— Да, в этом вы, конечно, правы. Я могла бы назвать вам много имен… Юрий Георгиевич Эрвье, Алексей Сергеевич Барсуков, Юрий Петрович Баталин, Дмитрий Иванович Коротчаев… Андрей Алексеевич Трофимук…

Данила Петрович потешно вскинул руки и прислонился плечом к стене раскопа.

— Сдаюсь… Но, сделайте милость, славная… как вы заучили столько имен?

И опять в ее голосе отчетливо слышалась интонация старшей:

— Если это имя первооткрывателя, его и не нужно заучивать — оно «запишется» в памяти и само. Разве вы удивитесь, если я назову Прончищева, Челюскина, Беринга, братьев Лаптевых? Или физиков нашего времени — Курчатова, Королева?..

— А… ваша бусинка? — вдруг весело и громко вспомнил Данила Петрович. — Да, понимаю!

Движением мягким и настойчивым он отобрал у девушки платок, осторожно развернул его и положил голубое зернышко на ладонь.

— Крупица далекого времени. Быть может, свидетельница дел отважных? А сколько в ней небесной голубизны!..

И внешне грубоватый крепыш пилот осторожно и медленно приподнял бусинку на ладони, и она сверкнула в луче солнца пронзительно-голубым огоньком.

У семи лиственниц

Обь у Салехарда — великанище. Ее не с чем сравнить — она вне сравнений. Даже громадина моря не оставляет такого ощущения целенаправленной силы, как эта, прохваченная водоворотами, кипящими бурунами, крутыми завихрениями течений, поистине великая река.