Сочинения в 3 томах. Том 3: Остров Тридцати Гробов. Графиня Калиостро. Необычайные приключения Арсена Люпена
Шрифт:
Молодые люди вытянулись вдоль нее, упираясь ногами в узкую полоску гранита.
Плиту дважды тряхнуло, и оба раза ее верхний край довольно значительно продвинулся вперед. Он уже дошел до потолка в дальнем конце пещеры и теперь потихоньку скользил вдоль свода к наружному проему. Было ясно видно, что плита точно пригнана к выходу из пещеры и через некоторое время закроет его наглухо, на манер подъемного моста. Отверстие в скале было вырублено таким образом, чтобы плита выполнила свою мрачную миссию, не оставив ни пяди свободного места.
Молодые люди молчали. Они держались за руки, покорясь своей
5
Древнее название Бретани.
Теперь настал их черед.
Они не испытывали даже того горького облегчения, какое человек находит в гневе или ненависти. Кого ненавидеть? Они умирали в густых потемках, и лица их врагов были неразличимы. Они умирали, чтобы завершилось неведомое им дело, можно сказать, для ровного счета, они умирали, чтобы сбылись нелепые пророчества, чья-то воля — вздорная, словно приказы, отдаваемые варварскими божествами через своих фанатичных жрецов. Неслыханное дело: они были жертвами какого-то искупления, какого-то зверского приношения кровожадным божествам!
Стена у них за спиной неуклонно выпрямлялась. Еще несколько минут, и она примет вертикальное положение. Развязка была близка.
Уже не раз пришлось Стефану силой удерживать Веронику. Неимоверный ужас помутил рассудок молодой женщины. Ей страстно хотелось броситься вниз.
— Прошу вас, — лепетала она, — пустите… Я больше не могу…
С нею не было сына, иначе она владела бы собою до конца. Мысли о нем приводили ее в смятение. Он, должно быть, тоже попал в руки врагов, которые будут его терзать и в конце концов, так же как мать, бросят на алтарь своих мерзких богов.
— Нет, нет, он придет, — убеждал ее Стефан. — Вы будете спасены. Мне так этого хочется. Я уверен в этом.
Вероника бессвязно бормотала в ответ:
— Он, как и мы, в плену… Его жгут факелами… пронзают стрелами… Они терзают его плоть… Ах, мой бедненький!
— Он придет, друг мой. Он же сам сказал вам, что ничто не в силах разлучить мать с сыном, которые обрели друг друга.
— Мы обретем друг друга в смерти, только смерть воссоединит нас. И пусть это случится поскорее! Я не хочу, чтобы он мучился…
Страдание было выше сил Вероники. Она вырвала свои руки из рук Стефана и уже готова была броситься вниз, как вдруг откинулась спиною к плите, в один голос со Стефаном вскрикнув от изумления.
Перед их лицами промелькнул какой-то предмет и скрылся из виду. Появился он слева.
— Лестница… Это лестница, правда? — прошептал Стефан.
— Да, это Франсуа, — задыхаясь от радости и надежды, отозвалась Вероника. — Он на свободе. Он
сейчас нас выручит.Плита жуткой машины стояла уже почти вертикально. Неумолимо надвигаясь, она подрагивала у них за спиной. Пещеры за ними не было. Они находились уже почти в безраздельной власти бездны, едва держась на узком карнизе.
Вероника снова выглянула. Лестница качнулась назад и остановилась, повиснув на обоих крюках.
Наверху в окне виднелось детское лицо, мальчик улыбался и размахивал руками.
— Мама, мама, скорее!
Голос его звучал горячо и настойчиво. Мальчик простер руки к молодым людям. Вероника простонала:
— Ах, это ты, родной мой!
— Скорее, мама, я держу лестницу. Скорее! Тебе ничто не грозит!
— Иду, мой милый. Вот так…
Вероника схватилась рукой за ближайшую к ней боковину лестницы. На этот раз с помощью Стефана ей довольно легко удалось встать на нижнюю ступеньку. Она крикнула молодому человеку:
— А вы, Стефан? Вы ведь последуете за мной, да?
— Я успею, — ответил он. — Поспешите.
— Нет, обещайте мне…
— Клянусь вам, только скорее!
Она влезла на четыре ступеньки, остановилась и снова спросила:
— Вы идете, Стефан?
Но он уже повернулся лицом к скале и просунул левую руку в узкую щель между плитой и утесом. Правой он держался за лестницу и мог свободно поставить ногу на нижнюю ступеньку. Он тоже был спасен.
С каким ликованием Вероника карабкалась наверх! Какое дело было ей до того, что у нее под ногами открывалась бездна, — ведь сын ее тут, он ее ждет, она сможет наконец прижать его к груди!
— Иду, иду, — бормотала она. — Я здесь, мой милый.
Вероника проворно просунула голову и плечи в окно. Мальчик потянул ее к себе. Она перешагнула через подоконник. Наконец-то она рядом с сыном! Они бросились в объятия друг к другу.
— Мама!… Неужели это ты, мама?…
Но едва Вероника заключила мальчика в объятия, как тут же слегка попятилась. Почему? Она не знала. Непонятное смущение остудило ее пыл.
— Иди, иди же сюда! — воскликнула она, подводя его поближе к окну. — Иди сюда, дай я на тебя посмотрю.
Мальчик не сопротивлялся. Несколько секунд Вероника всматривалась в него, потом вдруг испуганно отпрянула и воскликнула:
— Так это ты? Ты — убийца?
О ужас! Она узнала лицо чудовища, у нее на глазах убившего отца и Онорину!
— Стало быть, узнала? — насмешливо осведомился мальчик.
Даже по его тону Вероника поняла свою ошибку. Это был не Франсуа, а тот, другой, сыгравший свою адскую роль, переодевшись в обычное платье Франсуа.
Мальчик снова ухмыльнулся:
— А ты, я смотрю, сударыня, уже начала понимать что к чему. Никак ты меня узнала?
Ненавистное лицо исказила гримаса, оно сделалось злобным, жестоким, буквально источало подлость.
— Ворский! Ворский! — пролепетала Вероника. — Я узнаю в тебе Ворского!
Он расхохотался:
— А почему бы и нет? Думаешь, я по твоему примеру тоже отрекусь от папочки?
— Ты — сын Ворского? Его сын? — растерянно повторяла Вероника.
— Да, Господи, конечно! А почему нет? Почему такой добрый мальчик не может иметь двоих сыновей? Сначала появился я, потом Франсуа.
— Сын Ворского! — еще раз повторила Вероника.