Сочини что-нибудь
Шрифт:
Он старательно избегал смотреть на отца. Пернул. Слишком быстро отец пришел к страшному умозаключению, даже скучно.
Перед тем, как согласиться купить очередную песчанку, родители Кевина спросили, не хочет ли он провериться у семейного доктора? Причину не назвали, но Кевин заподозрил, что предки желают выяснить, нет ли у него на булках следов от крохотных коготков.
Когда на пороге дома стали появляться номера «Плейгерл», родители совсем утратили покой.
Кевин не хотел «Порше». Будем откровенны, какой на фиг «Порше»? Год-то был не 1985-й, но чего же просить? Тут следовало поднапрячь воображение, крепко подумать. Минди Тейлор-Джексон, конечно, установила стандарт по измерению подростковых способностей к манипуляции и силы родительской любви. Один «Порше», два «Порше»… Предстояло побить
В следующий раз, когда закончился вазелин и сбежала очередная песчанка, в спальню к Кевину заявились оба родителя. Мать с отцом смотрели на пустую клетку, тогда как Кевин лениво валялся на кровати.
Кевин уже знал, на что давить.
– Чего бы я хотел за то, чтобы стать как вы? – Он скорчил подлую мину. – За то, чтобы стать ничтожеством? – Он театрально ударил себя кулаком в грудь. – Чтобы я потом вырастил никчемного извращенца, который разобьет мне сердце?
Он швырнул последний выпуск «Элль» в стену, сбив плакат с Леди Гагой. Вскочил и смел с тумбочки пустую клетку; по плетеному лоскутному коврику разлетелись кедровые орешки. Кевин переигрывал. Заплакать ему ничего не стоило – едва только по щекам миссис Клейтон побежали настоящие слезы.
Чудесное было чувство.
Кевин умел рассказывать анекдоты, но заставить человека смеяться может любой клоун, а вот заставить родную мать плакать… Это же новая, чудовищная сила. Не то чтобы суперспособность, однако начало неплохое.
– Ты не извращенец, – взвыл мистер Клейтон.
– Нет, извращенец! – ответил Кевин с яростью, которой даже сам удивился. – Извращенец! Надо было тебе сделать аборт! – накинулся он на мать. Ощутил блаженный трепет. Да, он изображал ненависть к себе, однако оставался центром внимания. Ведь главная беда подростка – родительское безразличие. Кевин вдруг понял, кем хочет стать – актером. Кинозвездой.
Словно в доказательство его природного таланта, отец схватил мать за плечи, не дав ей кинуться и обнять сына. У самого же отца лицо сделалось каменным. Ох и обзавидуются друзья в школе! Уж Кевин распишет страдания матери. Расскажет, как распустил нюни отец. Кевин сыграл на любви. Да, его очень любили.
Она сам себя взял в заложники, и предкам придется выполнить его требования.
Минди Тейлор-Джексон родители отправили за город, в одно место за высоким забором: крупное здание вроде интерната или реабилитационной клиники. Недалеко от него располагалось точно такое же, только для мальчиков. Шестиэтажная постройка из красного кирпича, посреди акров посыпанной гравием земли. На первый взгляд, она напоминала завод, но, если верить сплетням, обитатели его лишь тем и занимались, что тягали железки да кололись тестостероном, резались в карты и смотрели порнуху. Как в тюрьме, только без постоянного страха, что тебе засадят в туза. Плюс, «заключенным» регулярно подгоняли стриптизерш и шлюх.
Интересно, сильно ли игра Кевина тронула предков? Он шел на риск, мог угодить в ловушку. Правду-то не скажешь, иначе поплатишься доверием. Родителей трясло, они чуть не обезумели, и Кевин, глядя на них, будто очутился на собственных похоронах. Еще ничто в жизни не доставляло ему такого удовлетворения. Отец на глазах состарился, ссутулился. Увядшие и рыдающие родители – это зрелище как минимум потрясающее. Все, нет больше у них власти над Кевином.
Видя их боль, Кевин подбросил косточку. Уткнувшись лицом в подушку, чтобы не заржать, промычал:
– Ах, если бы это можно было вылечить…
Он нисколечко не щадил предков. Просто понял: нужно, чтобы они сами догадались, как быть. Возвели на пустом месте краснокирпичный завод.
Неофициально лечебку называли Пидорятней. Она задумывалась как больница или тюрьма, но тут объявился Капитан с собственным видением процесса реориентации. Первым делом он обнес здание забором. Шестиэтажное, построенное из красного кирпича, оно некогда возвышалось над кукурузными полями, а между забором и стенами зеленел опрятный газон. При Капитане газон засыпали гравием и пустили сторожевых псов, как в шталаге каком-нибудь.
Подъезд к воротам, естественно, преграждала толпа протестующих. На дороге плотным ковром – в надежде, наверное, что их переедут, – лежали с табличками рокхадсоны [49] .
Тут же были женщины, одетые как для игры в софтбол: облегающие футболки с розовыми треугольниками, без лифчиков (хотя на дворе был декабрь). Пикетчики принесли радужные шарики с отпечатанными на них знаками «=» и маленьких детей. Дети, у педиков… странное дело.Отцу пришлось безостановочно сигналить, пока им не дали проехать. Двери он не открыл – обогреватель работал на полную. Со всех сторон набежали рокхадсоны и принялись размахивать руками, чтобы привлечь внимание Кевина. Кричали, что ему нечего стыдиться. Тут же были бородатые монахини с густо накрашенными глазами.
49
Хадсон, Рок – наст. имя Рой Гарольд Шерер-младший. Американский актер, гомосексуалист. В 1985 году кончался от СПИДа.
Кевин старался не смотреть на рокхадсонов, прижимавшихся мордами к окнам машины – да так плотно, что можно было заглянуть им в раскрытые рты, в самые глотки. Кевин смотрел на детей, приглядывался к ним. Как будто в зеркало смотрел.
– Все изменится к лучшему! [50] – проорал один из рокхадсонов. Кевин хотел закричать: отвали!
На стойках ворот были установлены видеокамеры. На крыше самого здания стоял человек с винтовкой.
– Хорошие меры безопасности, – заметил мистер Клейтон. – Страшно подумать, что будет, если эти извращенцы захватят больницу.
50
«It Gets Better» – лозунг кампании в защиту гомосексуалистов, поддержанной многими знаменитостями. Кампания была начата американским журналистом и активистом ЛГБТ-движения Дэном Сэваджем после череды самоубийств студентов-гомосексуалистов в сентябре 2010 года.
Он кивнул в сторону ворот и снова посигналил.
Даже сейчас Кевина так и подмывало рассказать о песчанках и Минди, но на кону стояло слишком многое.
Поверх забора тянулась витая колючая проволока. За первой полосой ограды шла вторая, обозначенная «Опасно! Высокое напряжение!». Проехав в первые ворота, отец подождал, пока они закроются. Во дворе машину буквально облепили немецкие овчарки: они лаяли, щелкали зубами, принюхивались… Наконец из здания на крыльцо вышел старик с тростью. На тощей шее у него висел хромированный свисток. Старик дул в него, пока на украшенном печеночными бляшками лбу не выступили вены. Кевин не услышал ни звука, зато собаки бросились врассыпную.
Старика звали Капитан, хотя за глаза он удостоился прозвища мистер Арахис. Из-за кожи. Желтая, она была покрыта квадратными морщинками, точно как скорлупа настоящего арахиса. Старик был лыс. Как арахис. Борода у него тоже была желтая, и белки его глаз имели желтоватый оттенок.
Начальник жестом велел быстрей бежать в здание. Наконец, в безопасности кабинета, он усадил гостей за стол и подвинул стопку бумаг. Времени читать документы не было, и старик просто показал, где ставить подпись. Кевин уловил запах духов, ароматы из столовки. Мать шмыгала носом в платочек, отец выписывал чек. Миссис Клейтон чмокнула Кевина в щеку, а мистер Клейтон пожал руку.
На одном этаже с Кевином поселились: Джаспер, Брейнерд, Свинья-пират, Томас, Уэйл-младший, Шкодина и Фасс О’Лина. Имена были написаны фломастером на бейджиках типа «Привет, меня зовут…». Кевин, Джаспер, Брейнерд, Свинья-пират, Томас, Уэйл-младший, Шкодина и Фасс О’Лина. Кому-то имя досталось при рождении, кто-то сам его себе выбрал.
На шестом, самом верхнем, этаже Кевин ощущал себя как на вершине торнадо посреди кукурузного поля. Впрочем, если постараться и заглянуть за изгиб горизонта, то можно было разглядеть лагерь для девочек. Тот, куда поместили Минди Тейлор-Джексон для искусственных родов и покаяния. Рокхадсоны стояли так далеко, что Кевин уже не видел их лиц, зато по-прежнему мог различить розовые треугольники и радужные шарики. Вдоль забора сновали немецкие овчарки. Кевин ощущал себя этаким ветхозаветным ангелом, укрывшимся в доме Лота от толпы содомитов.