Сочини что-нибудь

В первый день разбирали чемоданы. Как новобранцы. Комната напоминала армейские казармы, каждому досталась койка и отдельный металлический шкафчик, как в школе. Никто знакомиться не спешил, даже не поздоровался с остальными и не поинтересовался: «Что скажете о содомитах снаружи?» Никто не представился. Ответственный по этажу приписал Кевина к койке между Брейнердом и Уэйлом-младшим. Фасс О’Лине досталась койка в углу. Устроиться дали время до ужина.

Стоило ответственному выйти, как Шкодина метнулся в угол. Схватил разложенные на койке вещи Фас О’Лины и швырнул их через всю комнату. Сказал: угол теперь его. Вскинув руки, захлопал в ладоши и громко произнес:

– Внимание, братья мои пидорасы!

На внутренней стороне запястья у него красовалась летучая мышь-вампир. Или секира на длинной рукояти?

Щелкнув пальцами, Шкодина свистнул. Наконец, добившись внимания, произнес:

– Чтоб вы знали…

Накачанные бицепсы натянули короткие рукава черной рубашки, так что открылись густо заросшие волосами подмышки. Вдоль шеи Шкодины тянулась темно-синяя татуха, надпись шипастыми буквами: «Замша».

Шкодина посмотрел на Кевина, перевел взгляд на его койку, потом на свою. Подождал, пока Кевин снова обратит на него внимание, и медленно, по словам произнес:

– Я – не – гомик.

Подождал, пока до всех дойдет смысл сказанного.

Стало тихо. Все замерли, будто на фото.

Шкодина сложил пальцы одной руки в пистолет и ткнул себя в грудь «дулом». Произнес на тарзанский манер:

– Моя – натурал.

Обращаясь ко всем сразу, он произнес:

– Я здесь, чтобы предки задарили мне «Ямаха-роадлайнер-S». Я их шантажирую.

Он сказал:

– Capisce? [51]

Кевин так и вытаращился на него.

51

Понятно? (ит.)

Стоило одному расколоться, как пошла лавина признаний. Уэйл-младший, например, наколол свою церковь. Где-то в Монтане есть небольшой городок: там женщины устраивают сбор средств на благотворительность, продавая выпечку. Подростки с той же целью моют машины. Даже мелкая детвора несет денежку от Зубной Феи. Уэйн-младший похвастал, что домой вернется героем. Клубы «Ротари» [52] и «Киванис» [53] устроят ему парад, провезут по Мейн-стрит в открытом кадиллаке, и он будет махать своим ручкой.

52

Всемирная сеть благотворительных организаций («Ротари интернешнл»), позиционирующих себя как неполитические и нерелигиозные.

53

Общественная благотворительная организация, помогающая детям.

Взгляд Уэйла-младшего мечтательно затуманился. Он станет живым доказательством, что его община способна излечить этот больной мир. Выпекая пироги и торты, разыгрывая в лотерею индеек, они спасают души. Что бы там ни говорили безбожники либералы-прогрессисты, добрые люди могут изменить мир к лучшему. Каждый заработанный церковью цент пойдет на то, чтобы сделать из него неистового бабника.

Это, конечно, аргумент. Уэйл-младший никогда не был звездой футбола, не приносил из школы пятерок, зато скоро им будут восхищаться только за то, что ему нравятся девки. Все жители его маленького городка костьми лягут, чтобы сделать из него рьяного охотника за юбками. Упиваясь собственной хитростью, Уэйл-младший самодовольно ухмылялся и полировал ногти о накрахмаленную белую рубашку. Потом чуть потупил глазки из ложной скромности.

Джаспер в ответ сказал, что парад – это мелочи. Как и звание героя церкви. Когда сам он, Джаспер, покинет Пидорятню, бабка с дедом оплатят ему учебу в колледже.

Свинья-пират, широко улыбнувшись, признался, что в награду за «излечение» пойдет на летные курсы. Томас выторговал себе сезонный билет на игры «Бостон Бруинс».

Слушая соседей по комнате, Кевин в душе надеялся, что Бог оценивает людей в сравнении. Что однажды не попадет в ад не потому, что сам был хорошим, а потому, что другие совершили грехи пострашнее. Кевин развел родителей, заставив показать всю любовь к нему, но другие-то обманули целые города. За них там целая община молится, они домой вернутся ложными святыми, как доказательство чуда Божьего на земле.

Сделку с предками Кевин заключил такую: когда он выйдет из Пидорятни, перестав быть извращенцем, то получит ни много ни мало двадцать тысяч долларов. Не «Порше», конечно, но на эту сумму мама с папой раскололись.

* * *

На ужин давали бефстроганов. Пока на зеленой фасоли таяло масло, мальчики с шестого этажа выяснили: все они задумали примерно одну и ту же аферу. Среди них не было ни одного педика, и потому они решили следовать всем до единого правилам. Даже поклоны отбивать, если придется. Здорово было оказаться среди других сообразительных ребят. Кевин ощущал себя членом банды щипачей из какого-нибудь диккенсовского романа. Правда, занятие предстояло куда благороднее организованной преступности, ведь они хотели осчастливить других.

Мальчики все еще перешучивались и хлопали друг дружку по спинам, поздравляя с блестящей идеей, когда в столовую через заднюю дверь вошел Капитан. Он, словно гроб, проплыл вдоль центра зала к кафедре в дальнем конце. Воздух здесь был густой от пара и запаха кислого молока. К тому времени, как Капитан занял место за кафедрой, все притихли. Старик пошелестел бумажками и, не отрывая глаз от них, произнес:

– Господа. – Он откашлялся. – Господа, я рад приветствовать вас в стенах нашего лечебного центра. Прошу, не сомневайтесь, прежде еще ни одна живая душа не выходила от нас во внешний мир с искаженными умонастроениями…

Далее он расписал, как будут обращаться с гостями до тех пор, пока кураторы не вынесут вердикт, мол, мальчики полностью переориентированы. Дабы избежать искушения плоти, мыться они будут раздельно. Одеваться тоже. Без одежды мальчики друг друга не увидят ни разу. Когда их сочтут готовыми, то позволят приобщиться к остальным, живущим на нижних этажах. Бумаги, которые они вместе с родителями подписали, означают полное и добровольное согласие с местным режимом и программой лечения.

– Прошу, – читал Капитан с листа, – ради вашей же безопасности, не пытайтесь покинуть пределов здания. – Он напомнил о собаках и заборе под напряжением, а так же о том, что контакт с семьями будет строго регламентирован. – Можете писать родным, но имейте в виду: письма будут вскрыты и прочитаны нашими работниками, уполномоченными вымарывать все, что они сочтут неправдой или попытками манипуляции.

Мистер Арахис как будто устал от этой речи – так часто он ее зачитывал новоприбывшим, что уже не вкладывал в слова душу. Кевин объелся да и просто утомился, день выдался долгий, и пока Капитан нудил себе дальше, он обменялся взглядом со Свиньей-пиратом. Джаспер зевнул. Томас вздыхал, мысленно сидя на трибунах стадиона. Брейнерд самодовольно глянул на часы – у них изъяли телефоны, никто не мог послать сообщение, никто не знал, который час. Кроме Брейнерда – он единственный догадался надеть олдскульные часы.

Слушая Капитана, Кевин постарался прогнать ощущение ледяного ужаса. Напугали его даже не слова старика, а тон, каким он их произносил: словно читал с каменной скрижали, ниспосланной на вершине горы Синай. Отрешенный и грозный, Капитан напоминал судью, что зачитывает осужденному смертный приговор.

Джаспер зевал, прикрыв рот ладонями. Шкодина отодвинул поднос в сторону и положил голову на сложенные поверх стола руки. Он уже начал похрапывать, когда Капитан закончил и, оторвавшись от текста, оглядел семерых новичков.