Сочная жертва

– Я пытаюсь найти помощь. Ты должна мне верить. Будь у меня выбор, я никогда не сделал бы ничего этого. Это все мое проклятие, моя болезнь! Она сводит меня с ума! Я просто не знаю, что делать!
– Он попытался заглянуть ей в глаза, словно искал в них ответы.

– Ты просто собираешься смириться? Собираешься съесть и его тоже. А что насчет меня? Что, если никакого чудесного лекарства не существует? Что, если ты убьешь Дэймона Трента, а твой голод не утихнет?

– Я не могу думать об этом.

– Ты должен думать об этом! Ты должен научиться бороться, либо будешь и дальше убивать, пока тебя не поймают и не запрут, или не убьют!

Джо прислонился спиной к стенке фургона и задумался. Он протянул руку и погладил Алисию по лицу.

– Ты самая красивая женщина, какую я когда-либо видел. Знаешь это?

– Я не верю тебе. Так что не стоит говорить об этом.

Джо отшатнулся, широко раскрыв глаза. Он был явно поражен столь жесткой реакцией Алисии.

– Не будь ты такой красивой, я тебя давно бы уже съел. Поверь мне!

Теперь настала очередь Алисии отпрянуть. Она уставилась на гиганта с лицом супергероя и с удивлением увидела, как тот ухмыльнулся в ответ и подмигнул. Внезапно она рассмеялась. Более нелепой и абсурдной ситуации она и представить себе не могла. Серийный убийца, уже употребивший в пищу одну женщину и частично съевший мужчину, с которым она ехала последние несколько часов, шутит насчет ее возможного убийства. Даже когда она смеялась, слезы не переставали течь у нее из глаз. Джо протянул руку и вытер ей лицо, продолжая смотреть на нее как на объект поклонения. Алисия улыбнулась сквозь слезы.

– Надеюсь, я для тебя не просто смазливая мордашка? Ты же понимаешь, что этого не достаточно, чтобы поддерживать отношения. Я имею в виду... ты меня почти не знаешь, - сказала она. Ее голос дрожал от страха, но она старалась держать себя в руках.

– Я знаю, что ты тоже перенесла много боли, - сказал Джо.
– Я видел это в твоих глазах с момента нашей первой встречи. Ты - такая же израненная душа, как и я. Но ты победила свою боль. Ты - боец. Даже в этой ситуации ты отлично держишься. Одно это говорит, что на твою долю выпало много страданий.

– Ничего подобного, - возразила она.

– Это почему же?

Алисия замолчала.

– Скажи мне.
– Он взял ее руки в свои, поднес к губам и нежно поцеловал. Она разрыдалась, содрогаясь всем телом. Джо заключил ее в свои объятья.

– Скажи мне.

– Я соблазнила своего отца... и он... он убил себя. Выстрелил себе в голову, и это была моя вина! Я - гребаная шлюха, как он и сказал! Я убила собственного отца!
– Джо даже не пытался разузнать, как она после этого себя чувствует, или что заставило ее заняться сексом с собственным отцом. Он знал, что никогда не поймет ее мотив, как и она никогда не поймет его тягу к человеческому мясу.

Вместо этого он продолжал утешающе обнимать ее.

– Я прощаю тебя, - сказал он, прижимая ее к груди.
– Я прощаю тебя. Он плакал вместе с ней, не выпуская ее из своих объятий. Женщины особенно красивы, когда в печали. Слезы блестели у нее на щеках словно бриллиантовые нити, когда лучи лонного света падали ей на лицо сквозь лобовое стекло. У Джо разрывалось сердце. Он наклонился и поцеловал ее влажную кожу, слизнул с век соленые слезы.

Алисия отстранилась от него и вытерла глаза тыльной стороной ладони. Она посмотрела на своего похитителя, ожидая увидеть ту уже хорошо знакомую ей убийственную страсть, но вместо этого увидела шокирующую отеческую нежность. В его глазах отражалась ее собственная печаль, словно ее боль ранила его. Настолько глубокого сострадания она никак не ожидала от этого монстра.

– Я тоже тебя прощаю, - сказала она, к удивлению для себя, произнеся это на полном серьезе. Она знала, что такое "стокгольмский синдром".

Она слышала о жертвах, которые начинали идентифицировать себя со своими похитителями, даже влюблялись в них. И понимала, что это именно то, что она сейчас делает, но ей было уже все равно. Она влюбилась в каннибала, похитителя и убийцу. И так сильно, как не влюблялась еще никогда. Неважно, что было у него в глазах - любовь, вожделение или просто голод. Никто еще не смотрел так на нее, с такой страстью и желанием. Никто еще не нуждался в ней так сильно. Она наклонилась вперед и поцеловала его. Потом они снова занимались любовью, пока Фрэнк лежал в грузовом отсеке фургона и стонал от боли.

– Я постараюсь бороться. Постараюсь ради тебя, - прошептал Джо Алисии на ухо, лежа на ней сверху и чувствуя, как возбуждение медленно тает после их совместного оргазма. Потом он перебрался обратно на переднее сидение и поехал дальше. Кляп на этот раз он ей вставлять не стал, но наручники надел.

Всю дорогу до Сиэттла они разговаривали, словно были влюбленной парой, выехавшей за город.

– Ты все еще думаешь, что в тебе просто сидит какая-то болезнь? Все еще думаешь исцелиться, убив того парня?

– Я убеждаюсь в этом все сильнее и сильнее.

Он указал на небо, на большой светящийся лик полной луны, парящий над горизонтом.

– Всегда, когда встает такая луна, голод становится невыносимым, как в легендах про оборотней. Я чувствую внутри себя перемены. Кажется, что мои клыки становятся острее и длиннее.

Он посмотрел в зеркало заднего вида и оскалил зубы. Алисия посмотрела на его зубы в отражении и пожала плечами.

– Ты можешь не заметить этого, но я чувствую, как они растут.

Он повернулся к ней и высунул язык. На кончике была маленькая красная ранка.

– Я порезал язык своими зубами. Они даже во рту не помещаются, хотя прошлой ночью такого не было. И взгляни на мою челюсть. Мышцы, как будто, становятся больше и сильнее. Я чувствую, будто могу сейчас дробить ртом кости. Как будто скоро мне даже нож не понадобится. Я смогу разорвать человека пополам одними зубами.

– Ты снова начинаешь меня пугать, Джо.

– Между нами ничего не изменилось. Обещаю, что больше не причиню тебе боль.

– А как насчет него? Ты убьешь его?

– Не знаю, смогу ли я остановить себя. Путь до Сиэттла не близкий. И у меня даже уже нет желания есть обычную пищу. Я чувствую его кровь. У нее такой богатый вкус. Я хочу, чтобы ты тоже испытала этот вкус. Почувствовала этот запах. Как будто, вкушая его плоть, я могу пережить всю его жизнь. Впитать ее в себя. Всю его боль и радость, страсть и горе. Все это есть в ее запахе. Он сводит с ума. Мне кажется, будто я чувствую запах его мыслей. Понимаешь, когда я съел ту библиотекаршу, я словно впитал ее в себя. Как будто она стала частью меня. Все, чем она была, слилось с моим телом. Я по-прежнему чувствую ее в себе, в моей крови. Вот почему я знаю, что убив Дэймона Трента, я исцелю себя.