Содержательное единство 2001-2006

А третья группа оказалась "на коне". Когда через какое-то время она освободилась от попутчиков в виде "людей служения" и обычных бюрократов ("сынков" и всего прочего, что разбежалось), эта группа поняла: ей противостоят внесистемные бандиты, "совокупный Березовский". И она сказала: "Если я встану, то ты ляжешь!".

В чем состоят при этом коды деятельности? Я же не знаю, что там произошло с сознанием в каждом отдельном случае. Осталась ли там эта "программа служения"? Оказалось ли, что она выбита полностью и замещена такими вещами, что страшно подумать? Прошу об одном: эту ситуацию не идеализировать и не демонизировать одновременно. Это сложнейшая социальная коллизия, которую надо разбирать так, как она того заслуживает.

Она слагается из очень сложной и противоречивой смеси, суть которой заключается не в том, что сказали: "Гос-сударственная безопасность!" – и все пришли в экстаз. Уже 2004 год на дворе, ну, государственная безопасность, – и что? В каждом отдельном случае – о чем идет речь, как говорится, "чисто конкретно"?

Образовалась сложная социальная структура общества, в ней нам предстоит жить. Эта социальная структура общества хочет что-то ротировать, у нее есть мотивации, интенции, намерения, цели, причем они очень сложно-дисперсные. И в этом хаосепо такой вот социальной структуре нанесен удар Беслана.

Меня спрашивают: в чем реальное содержание происходящего? Путин централизует власть? – пусть централизует. Если президент Путин Владимир Владимирович хочет превратить Российскую Федерацию в унитарное государство, устойчиво управляемое нормальной бюрократией, то я полностью поддерживаю всё, что он делает. Я не Явлинский, чтобы заклинать, что федеративное устройство сломано, и я не Березовский, чтобы орать, что демократия кончилась и рыночная экономика под угрозой. Да шут с ними – с этой рыночной экономикой, с этой федеративной структурой, с этой демократией!

Я сейчас говорю о другом. Реальных пиарщиков лишили полумиллиарда долларов в год, аннулировав выборы. Что, эти пиарщики рассосутся, перейдут на голодный паек? Нет, они подключатся к другим терминалам и деньгам – в соответствии с их логикой. Это всем понятно?

В бюрократическом мозгу этот момент вообще не фигурирует: ну убрали элемент, зачеркнули – проститесь с доходами! А что значит – проститесь с доходами? Есть инерция существования, есть группы, структуры, коммуникации, позиции, они начинают быстро переключаться и включаться в другое. Что, некуда включаться? А как это так некуда включаться, если Беслан – это желание "откусить у нас кусочек", которое подстегивается нашими ядерными "конкурентами". А они, честно говоря, существуют в одном лице и называются США.

Поймите, я не говорю о том, что теперь под США надо лежать и нельзя шевелиться. Президент Венесуэлы Чавес – "посылает" США и живет! Но там, где я был, ко мне подходили и спрашивали: "Ты нам объясни: с одной стороны, в политическом документе фактически сказано, что это ЦРУ организовывало Беслан. Мы так это понимаем. А с другой стороны, ваши высокие представители едут в ЦРУ и просят поддержки в контртеррористической деятельности. Но мы же хотим какой-то логики!". А это что такое?

Это всё – сумасшедший дом. Однако если сумасшедший дом, дальше идут страшные выводы. Для России – абсолютно страшные! Можно заниматься чем угодно, можно всю систему политической жизни повернуть в противоположную сторону, но нельзя одновременно говорить о наращивании борьбы за государственную безопасность, готовить нас к войне – и весь рынок продовольствия форсированным образом передавать американцам. Нельзя одновременно заявить о мобилизационной программе – и форсированным образом осуществлять самые разрушительные варианты вхождения в ВТО. Я не понимаю этого!

Либо – либо… Либо вы дружите, и вы всё еще претесь к светлому концу, то бишь входите в мировое сообщество (у Галича: "Все мы – кровь на рыле – премся к светлому концу!"). Вот мы сейчас все, "кровь на рыле", – премся в мировое сообщество. И тогда – ВТО и прочее, и тогда – не надо призывать к мобилизации.

Либо – надо ее, эту мобилизацию, начинать. Но если начинать, то уже потом – военные склады и боеголовки. А вначале – люди должны иметь возможность каждый день кушать!

Если это зависит от "главного противника", которого вы назвали, если ему передаются все ключевые ресурсы обеспечения страны продовольствием, – что это такое? Как это понимать? Я не понимаю, как к этому отнестись. Не в том смысле, что я не могу этому дать те или иные диагнозы: противоречие в логике, сшибка стереотипов, разрыв сознания. Я не хочу даже утрировать оценки и обозначения, потому что всё равно: утрируй не утрируй – а факт-то таков!

Начинается разговор про мобилизацию (Рис. 1). Я пять лет говорил всем – с двумя извилинами, с тремя, прямыми, кривыми, – всем, кто мог слушать, что нужна мобилизация. Нужна мобилизационная экономика, мобилизационный проект.

А мобилизация – это ведь не строем ходить! Но что значит мобилизация на нынешнем политическом языке? Это либо пиар, либо бренд под "зачистку", либо это действительно мобилизация.

Если это пиар… Меня спрашивают: "Ну, и что, хотя бы пиар! Вот, взяли и сказали слова мобилизационные, и уже ведь хорошо, мобилизационная тема возникла". Хорошо, пусть продвижение темы – это плюс. Но ведь есть еще и разрушение темы. И это – минус.

Вы, наверное, понимаете, все здесь сидящие, что значит "пиарить мобилизацию"? А эти люди понимают? Это же не просто болтать! Это же значит ее подвергать смысловой – социально-психологической, экзистенциальной эрозии!

Простейший пример подобной эрозии известен: когда мальчик все время кричал "волки, волки!" – каждый раз все выбегали, а когда действительно пришли волки, никто не прибежал!

Что же на самом-то деле реализуется? Пиар под мобилизацию – результатом имеет разрушение мобилизации. Есть какие-то слова, которые еще работают в сознании, и еще, надеюсь, можно сказать: "Братья и сестры!". Но если пять раз представители нашего высшего властного и бизнес-сообщества в полупьяном виде в телевизор скажут: "Братья и сестры", то потом уже никто эти слова не сможет сказать. Это понятно?

В тот момент, когда какие-то люди поняли, что "дело труба" и что им надо что-то там мобилизовывать, они сказали своим пиарщикам: "Давай мобилизуй, блин!". Пиарщик взял статьи всех, кого только мог, о мобилизации, нарезал эти слова, навалил их россыпью в свой текст. И – начали трещать про мобилизацию. Но суть-то заключается в чем? Они же эти слова не используют, они же их уничтожают.

Нельзя постоянно включать и выключать социальные машины. Они от этого разрушаются, обесточиваются. Смысл – элиминируется, растворяется, испаряется.

Еще обнаружились какие-то люди, которые испугались Беслана и сказали: "Вперед! Соединяемся! Под знаменем Матвиенко начинаем бороться с террором!". Она приехала на кладбище: что, бороться? Не надо бороться! Всё, отработали! "Бабки распилили" на пиар, на сей раз по контртеррору.

В следующий раз людей собрать надо – а они уже не придут. Или – придет половина. Потом придет треть. Потом – не придет никто. Что осуществили под видом призыва к мобилизации? Реальную демобилизацию населения. Уже невозможно никого мобилизовать! Завтра позвать – никто не придет! А кто-то что-то "спилит" на этих лозунгах. Ну, хоть "пилили" бы на чем-нибудь соседнем, не таком важном!

Итак, если мобилизация – пиар, то это продвижение темы и заодно разрушение темы (Рис. 2). Типы разрушения: просто забалтывание, разрушение реальных социальных механизмов и извращение. Забалтывание – когда Слиска говорит: "Великая Россия! Великая Россия! Великая Россия!", и уже возникает устойчивый рефлекс: эти "кудряшки ля-ля-ля" – и есть "великая Россия".

Разрушение социальных механизмов – это когда говорят: "За нашу великую Родину!", а за спиной договариваются, как "пилить". Извращение – когда под видом мобилизации осуществляется нечто совершенно другое. Либо всё выхолащивается, и тогда актор – это бандит и бюрократ. Либо это "клиника", и тогда это включение инерционных, сгнивших и неэффективных псевдокодов. И тогда актор – дурак с благими порывами.