Содержательное единство 2001-2006

Инквизиция – это просто защита механизма своего "цыка", то есть своей высшей политической смысловой самости. То, что эту самость и право на инквизицию "цык" (КПСС) отдала своим обычным репрессивным органам (Пятому управлению КГБ), – означало, что "цык" уже тотально политически невменяем, что он не только не умеет осуществлять власть, но и не понимает, как за нее разумно цепляться. И что значит "цепляться". И что происходит, когда цепляться перестаешь. И с чего начинается это "перестаешь". А оно начинается именно с того, что ты отчуждаешь от себя собственную инквизицию.

Вопрос совершенно не в том, чтобы на кого-то за что-то возлагать избыточную ответственность. Вопрос вообще не в размышлениях о прошлом, а в приуготовлении к будущему. Но избегать определенных констатаций невозможно. В гиперцентрализованных системах, к которым относился СССР под властью КПСС, перевороты происходят не на площадях. Единственным органом, который в таких системах может готовить переворот, является система репрессивных органов, которая обзавелась чем-то наподобие своего "цыка".

Переворот Андропова был абортирован. Возможно, этот переворот принес бы с собой определенные позитивы. В любом случае, "высшее политическое животное", дошедшее до той степени невменяемости, когда оно делегирует кому-то свою политическую самость, было обречено. Но тогда следует признать, что отсроченный андроповский переворот фактически и был осуществлен в пределах так называемой перестройки. Конечно, наряду с другими конкурирующими замыслами.

Я констатирую это не впервые. Сразу после развала СССР (впрочем, еще до этого развала) выявилась группа, которая относилась к развалу в каком-то смысле сдержанно позитивно, считая, что развал позволит осуществить очередную фазу модернизации России, а потом к этой модернизации приложится все остальное. Но уже на других, более эффективных, – не имперских, а, так сказать, национальных, – идеологических основаниях.

Какие-то шансы на подобное развитие событий существовали. А поскольку это развитие событий содержало в себе определенные позитивы, то объявлять авторов этой (много раз подчеркивал – не моей!) политической логики носителями деструкции было и безнравственно, и контрпродуктивно. О чем я тоже заявлял в момент создания клуба "Содержательное единство", в 1994 году.

Прошло более десяти лет. И за эти десять лет я не раз спрашивал этот элитный совокупный "чик", вознамерившийся цыкать: где же модернизация?

Невнятные ответы адресовали к помехам со стороны "преступного ельцинизма". В этом было определенное лукавство. Но отделить это лукавство от невероятно сложных предлагаемых обстоятельств не представлялось возможным. И создавалась некая ситуация "вязкой паузы".

Приход к власти президента Владимира Путина прервал данную паузу. В стране возник своего рода momento di vertar (момент истины). С этого момента "чик" получил возможность стать полноценным "цыком". Он превратился во власть. Это превращение было очевидным для всего народа, заговорившего о чекистах и их новой власти как о данности и надежде. Именно эту данность и эту надежду олицетворяет высочайший рейтинг и все, что к нему, так сказать, приторачивается.

С момента прихода к власти Владимира Путина я неоднократно говорил, что вера народа в то, что "чик" станет "цыком", – это не бесплатное удовольствие. И вот теперь мое давнее и очень серьезное беспокойство (которое разного рода акынам от политологии, фиксирующим только то, что есть, а не то, что зреет внутри происходящего, казалось "торговлей страхом") – превращается в нечто, очевидное для всех.

Разговоры об "античекистском восстании" по румынскому или какому-то другому образцу становятся "общим местом". Чекистское сословие не сумело перейти от "чика" к "цыку", оно не стало носителем осмысленного (андроповского, бериевского или любого другого) корпоративно-сословного начинания (проекта). В этом смысле пять лет потрачены зря. А по счетам потраченных лет придется платить очень скоро. И время воистину на исходе.

Я уже описывал и то, чем, на мой взгляд, является этот перехват власти "чиком" путинского периода. Я объяснял, что, на мой взгляд, это не революция, не сложно спроектированная спецоперация, а просто падение разваливающейся системы с аттрактора на аттрактор. Сгнивший аттрактор компартии выронил власть, и она после коротких квазиолигархических судорог упала на ближайший чекистский аттрактор.

А к этому времени в пределах аттрактора произошли серьезные изменения. Чекистский конгломерат, состоявший из весьма разнородных элементов (обычных бюрократов, людей служения, золотой молодежи, потенциальных бандитов), развалился на части. "Люди служения", в основном, ушли в маргинальность или в запой. "Золотая молодежь" – в банки и за границу. "Бюрократы" – куда попало. В охранные структуры или в отстойники новых спецслужб.

В условиях ельцинского регресса потенциальная криминальность части наших спецслужб не могла не превратиться в актуальную. Я уже неоднократно цитировал известное высказывание: "моя этика – профессионализм". И показывал, что это – нонсенс. Солдата отличает от убийцы не профессионализм (профессионализм примерно совпадает), а идея служения. Если служения нет, солдат становится бандитом автоматически. Я не даю буквальных юридических оценок. Я говорю о социальном качестве. Отчасти – метафорически. Но лишь отчасти.

Эффективность новых чекистских слагаемых и их способность бороться за власть против так называемых олигархов были куплены ценой определенного социального мутагенеза. А этот мутагенез еще более отдалил "чик" от "цыка". Лишил удачно смутировавших способности к эффективному стратегическому смысло- и целеполаганию.

Чекистский класс, чекистская социальная группа получили власть, но не смогли (по крайней мере, по сию пору) трансформировать полученное из привычного формата "чика" в новый и непривычный формат "цыка". Это при том, что нынешний "цык" может уже носить только проектно-концептуальный характер.

Аттрактору "чекистов" дана всего лишь отсрочка. Если он так и не сумеет ею правильно воспользоваться, то страна катастрофически упадет с него на следующий аттрактор (судя по всему, военный). А впоследствии с этого аттрактора еще далее – в бездну. Спасти от этого, остановить падение может только смена социального качества. То есть переход от "чика" к "цыку". Речь идет ни больше, ни меньше как о макросоциальном процессинге, самотрансформации, самопреобразовании, самообучении. Или о том, что я называю самотрансцендентацией.

Этому препятствует навык "чика", а также вся заученная логика разграничения между Центром и юстасами. Юстасам предстоит самим стать Центром или катастрофически заплатить за подобную неспособность. Юстасы и хотели стать Центром. Но когда эта возможность упала им в руки, они стали проявлять катастрофическую неспособность ею воспользоваться.

Я не буду подробно описывать, на что и как это было разменяно. Я просто вкратце зафиксирую все вызовы, которые стоят перед совокупным "чиком", и всю невозможность преодолевать эти вызовы, мобилизуя собственно "чиковское" начало. Еще раз: речь идет не о качестве мобилизации "чика". Может быть, кто-то и решится чикнуть по-настоящему, хотя лично я в этом глубоко сомневаюсь. Но если это будет только "чик" – то кончится все чем-нибудь румынским. Или – еще более печальным.