/Soft/Total/ Антиутопия великого западного пути

— СанСеич Грачев, президент Федерации, убийца, — почти шепотом ответил КуДзу. — И спикер Краснов…

— И эти люди запрещают нам материться! — на автомате выдал Криворучко.

Шутка не удалась; да и видно было, что ему не до шуток.

— Посмотри сам, — пригласил КуДзу, — тут и видео есть.

ПалСаныч взглянул на Кодера.

— А ты мог бы подключить это видео к ленте?

Все удивленно уставились на него.

— Профессор, ты крут! — восхищенно протянул КуДзу.

— Надо отсортировать всех по рангу и давать в эфир по списку, по полторы-две минуты максимум. Сможешь?

— Минут через десять, — прикинул Кодер. — Кстати, лента уже наша, могу переключить в любой момент. Ты готов?

ПалСаныч кивнул. КуДзу указал ему на кресло у соседнего терминала.

— Смотри прямо на экран. Когда переключу трансляцию, увидишь себя. Не шарахайся. И сразу начинай говорить, не тяни. Готов?

— Готов, — снова кивнул ПалСаныч.

— Отлично, — КуДзу забарабанил пальцами по клавиатуре, — Тогда даю отсчет. Пять. Четыре. Три. Два. Один. Эфир!

ПалСаныч увидел себя на экране и в первый момент даже не узнал. Он непроизвольно кашлянул и заговорил:

— Здравствуйте, друзья! Я принес вам радостную весть — ваша карма уничтожена! Кармохранилище и все его копии необратимо стерты. В данный момент запись не ведется, сеть находится под нашим контролем. Пожалуйста, не отключайтесь, повторяю — запись сейчас не ведется.

— Половина отключится, — недовольно пробурчал Криворучко.

— Половина останется, — шепотом ответил КуДзу.

Оба были правы. ПалСаныч хотел было цыкнуть на них, но не мог даже обернуться — прямая трансляция. Он нахмурился и продолжал:

— Грехов больше нет, вы все чисты перед Кодексом. Сегодня у вас есть возможность начать новую жизнь — с чистого листа. И вам выбирать, какой будет эта новая жизнь. Если вы ничего в ней не измените, то быстро придете ровно к тому же, что было вчера. Вас устраивала ваша жизнь? Нет? Но если вы снова разрешите Комитету придумывать для вас грехи — вы и получите их столько, что не сможете вынести. И тогда стирание кармы станет для вас не освобождением, но всего лишь временной отсрочкой.

ПалСаныч не понимал, почему трансляцию до сих пор не отключили. Может быть, хотят развеять сомнения моралов по поводу стертой кармы. А может, действительно не могут восстановить контроль. Так или иначе, переключение могло произойти в любой момент. Он не мог строить речь привычным образом, каждая фраза могла стать последней. Надо было говорить кратко и убедительно; а потом, если останется время, можно будет все повторить, с новыми словами, образами и примерами.

— Все деяния, в которых вас обвиняли, не были ни преступлениями, ни даже моральными проступками. Никогда не были. До тех пор пока Комитет не навязал вам свой извращенный Кодекс и не объявил всю вашу жизнь его нарушением. Но Кодекс лжив. А истинная мораль проста и понятна. Для человека естественно высказывать свое неодобрение тому, кто его задевает — независимо от того, принадлежит ли задевающий к социально защищенной группе или нет. Толерантность — это просто еще один способ управлять вами, заставить вас быть вечно виновными. Как, впрочем, и все остальное. Вы можете скачивать и смотреть порно любой категории — и это нисколько не повредит обществу. Вас долго убеждали в обратном, но сейчас вы можете сами это проверить. Пока сеть в наших руках, пока запись не ведется — взгляните на то, что Комитет называет угрозой морали. Полагаю, вы будете сильно удивлены.

Скачайте наконец все что хотели — сегодня это нигде не будет зафиксировано. Всю жизнь вас заставляли платить за цвета, звуки и слова, называя этот грабеж защитой авторских прав. Но правда в том, что всякая интеллектуальная собственность есть кража; наша культура принадлежит всем нам, без всяких ограничений. Преступен как раз сознательный запрет на доступ к нашему общему достоянию. И так со всем, что вы называете моральными проступками. В них нет никакой вины — на самом деле это естественное поведение человека. Но вы годами жили в лживом перевернутом мире, где вам было запрещено все. Хотите ли вы вновь вернуться в этот мир?

ПалСаныч взглянул на Кодера, и тот кивнул — готов. Сердце екнуло и заныло, пульс застучал в виски. Еще не поздно все отменить. Они еще не сделали ничего необратимого; стирание баз было запланировано, а его речь вряд ли что-то изменила в сознании запуганных офисных леммингов. Если на этом и закончить, то в его жизни ничего не изменится; и завтра будет такой же день, как вчера. Только без Маши. ПалСаныч поборол внезапный приступ слабости и продолжал:

— Все ваши надуманные игрушечные преступления ровным счетом ничего не значат, ваша вина — это всего лишь средство манипуляции вами. Но сейчас я покажу вам настоящие преступления. Совершенные именно теми людьми, которые неустанно следят за вашими мельчайшими моральными проступками.

Он кивнул Кодеру — запускай. И лента пошла. Грачев, Краснов, Фишман… Это было за гранью возможного. Но трансляция не прекращалась.

— Почему они не отключат сеть? — спросил ПалСаныч. — Могли бы, в конце концов, обесточить весь город.

— Все, кто мог отдать такой приказ, уже засвечены, — ответил Кодер. — И они сейчас озабочены совсем другим. А остальные… Даже не представляю, что сейчас творится в городе.

— Возможно, за нами уже выехали, — мрачно предположил Криворучко. — Не пора ли нам съябывать, господа?

— Ты прав, — вздохнул Кодер, с сожалением окинув взглядом терминалы. — Дальнейшее уже не требует нашего присутствия.

Они вышли из зала, сели в электромобиль и помчались по бесконечным неразличимым коридорам. Но ПалСаныч уже знал, куда они едут. К люку № 15.

35

Друзья вышли на поляну, зябко ежась под скупым негреющим солнцем. Молча расселись на поваленных соснах. ПалСаныч стиснул руки и сжал ладони коленями, но дрожь не проходила. Остальные тоже были напряжены и зажаты. Криворучко расстегнул куртку и извлек из нагрудного кармана флягу весьма внушительных размеров.

— Ну что, отметим?

Он отвинтил крышку и поднял фляжку над головой.

— Профессор, за тебя! Никогда не думал, что стану участником чего-то столь значительного. Но ты действительно поставил всех на уши. Твое здоровье!

Он запрокинул голову, и его кадык заработал как поршень. Потом оторвался от фляги, шумно выдохнул и протянул емкость ПалСанычу.

— Твое слово!

ПалСаныч слегка приподнял флягу.

— За вас, друзья! За хакеров! Кодер сказал как-то, что вас объединяет способность защищаться. Ибо личная свобода только тогда чего-то стоит, когда она в состоянии отстоять себя. Но сегодня вы доказали, что способны и на большее — сокрушить устои и изменить мир. Я счастлив, что судьба свела меня с вами!

Мелькнула мысль, что это не судьба, что это Маша свела их вместе; хотя судьба и Маша для него в сущности одно и то же. Несмотря ни на что. Он вскинул флягу. Жидкость оказалась не такой крепкой, как он ожидал; рот мгновенно наполнился запахами степных трав. Вермут. ПалСаныч сделал несколько глотков и передал флягу Кодеру.

— Присоединяюсь! — кратко провозгласил Кодер и жадно припал к горлышку.

— За то, что нам повезло не попасть в Администрацию, — с мрачной серьезностью сказал КуДзу, — и не нас сейчас распинают на всех экранах.