Софья - королева данов

– Можешь не сомневаться любимая, я встану на защиту твоего сына.

Затем он резко развернулся и вытащил с лязгом меч из ножен, наставил его на меня. Не успев даже вскрикнуть, я увидела как он в следующее мгновение, от настигшего его удара, отлетел слегка в сторону и повернулся ко мне боком.

– Гунар, отойди от королевы!
– раздался угрожающий рык Арса.

– Не быть ей королевой!
– Гунар нанес удар, попав по мечу Арса.

Двое мужчин сцепились, а я опасливо отскочила в сторону. Из дома стали выбегать люди, вскоре они окружили дерущихся. Было шумно, раздавались выкрики на двух языках.

Я понимала, мне нужно остановить дерущихся не на жизнь, а на смерть мужчин. Но как это сделать, не понимала.

В голове всплыло имя, произнесённое Гунаром.

– Ингибьёрг...

Это же явно Ингеборга, мать моего будущего мужа Владимира.

Получается он знал её, и похоже служил ей, если называет по имени и любимой.

Интересно, где она и что с ней.

– Гунар остановись, одумайся. Разве не того хотела княжна из Киева града? Ведь именно этого она желала, - я говорила на родном языке и он один понимал меня.

Гунар сделал несколько шагов назад, крепко сжимая меч.

– Арс, опусти меч. Мы поговорим с даном, - произнесла на шведском.

– Ингеборга Киевская думается мне, давно меня присмотрела. Это же ты приезжал от её имени в Краков, посмотреть на меня? Не понравилась я тебе, уж не знаю чем только?
– продолжила на русском.

– Плохая из тебя жена будет, Володимеру, - произнес он, на языке Руси.

– Чем же я тебе не угодила?
– я сделала шаг ему навстречу.

– Можешь не отвечать, я напомнила тебе её, Ингеборгу...

Гунар опустил глаза вниз, молчал, меч в его руке, тоже опустился к земле.

– Ингеборге хотела, чтобы Владимир не терял связи с Русью, чтобы жена его была так же воспитана в православной вере. Так ведь?

Гунар застонал, было видно ему тяжело слышать о его любимой Ингеборге.

– А ещё, она верила что жена из Руси, не предаст его сына, чтобы не случилось. И я не предам, Гунар.

Он поднял на меня глаза, смотрел долго и молча.

А потом заговорил.

– Ты не похожа на Ингебьёрг, ни цветом волос, ни глаз, не голосом. Только силой, что внутри тебя, вы схожи. Если она была на этой земле, она бы поняла и приняла тебя.

Он ещё помолчал, будто собирался с силами, а потом продолжил.

– Я буду тебе служить, моя королева. Пока силы есть, буду рядом. Не предам, даже под угрозой смерти, не предам.

Он произнес слова клятвы на языке моей родины, затем повторил на своем родном, и затем на шведском, чтобы все вокруг успокоились.

Арс благосклонно покачал головой и убрал меч.

– Гунар расскажи мне о Ингеборге, я хочу о ней всё знать.

– Да, моя королева, я обязательно тебе расскажу о ней.

Гунар и вправду много мне рассказывал о Ингеборге.

О том как впервые её увидел, когда вёз невесту своего друга, Кнуда Лаванда, в Данию. О том какой она была, о том, что сам не понимал, что любит её.

Его рассказы были о первой и второй дочерях Ингеборги, о Кристине и Маргрёте. Маргрёта умерла во младенчестве и похоронена в монастыре. Кристина в пятнадцать лет стала женой норвежского короля Магнуса Слепого, но в разгоревшейся в Норвегии борьбе за королевский престол Магнус проиграл и был незложен. Этому предшествовало предательство Магнусом своего союзника, короля Дании Эрика. Женой Эрика была сестра Ингеборги, Мальмфрида.

В этой борьбе дочь Ингеборги, встала на сторону своей тетки Мальфриды и дяди Эрика, за это Магнус Слепой отказался от жены и отослал её в Данию. Это случилось в 1134 году, отец Кристины, Кнуд Лаванд был уже убит и датской принцессе Кристине, пришлось с помощью Гунара добираться до Киева. Через три года в одной из битв Магнус Слепой был убит.

Гунар встретился с Ингеборгой недалеко от Киева, она жила при монастыре, но не была монахиней. Отец её к тому времени уже скончался, и в Киеве главенствовал его брат Ярополк.

При ней жил и малолетний Владимир, именно Гунар привез его в Данию, где он и воспитывался по местным традициям.

Вскоре Гунар ещё раз приезжал в Киев и предлагал Ингеборге замужество. Но та отказалась, опасаясь, что этим лишит сына возможности занять датский престол. И к тому же, тогда она лишилась бы всякой поддержки со стороны дяди Ярополка.

Гунар во всём помогал Ингеборге, надеясь на то, что когда Владимир станет королем, и тогда Ингеборга станет его женой. Гунар искренно любил киевскую княжну, это было видно по тому с какой теплотой и нежностью он о ней говорит. Именно по её просьбе он приезжал на мои смотрины в Менск, но сватовство тогда не состоялось, мой отец посчитал, что ещё слишком рано.

Ингеборги не стало в 1146 году, это была какая-то скоротечная болезнь. Она и её дочь Кристина, жившая с ней, сгорели буквально за несколько дней. Гунар не успел, он приплыл из Дании уже к холмику земли на кладбище монастыря.

Гунар печально молчал, и мне была понятна его печаль. Во мне она тоже поселилась, я волновалась о Вальдемаре. И очень тосковала по другу Магнусу.

– Я живу одним Владимиром, он всё что осталось у меня от Ингебёрг...

Я положила руку ему на плечо. пытаясь его поддержать. В его судьбе я увидела своё будущее. Мне казалось, что я повторю путь Ингеборги, а Вальдемар повторит судьбу Гунара. Мы не сможем быть вместе, мы не сможем быть счастливы.

Предать Гунара, который мне поверил, предать брата, ведь моё предательство разрушит его союз с Владимиром, предать Владимира, пусть ещё не мужа, я не смогу. Они не виноваты, как мне их предать? Меня раздирали сомнения, но поделиться этим я ни с кем не могла.

ГЛАВА 20 ВЫБОР

ГЛАВА 20 ВЫБОР

Дания, Осень 1154 года.

Наступила холодная осень, на датских лугах пожелтела и засохла трава, прошло почти полгода, как я живу здесь[1]. Свыкнутся с местными мне было не просто, это тяжело жить под постоянным присмотром мужчин. Арс и Гунар не спускают с меня глаз, и у меня уже нет детской свободы.

Я не выхожу одна на луг, не могу прогуляться в одиночестве по леску невдалеке. Но даже не это меня печалит, я с содроганием вспоминаю, вид того самого Владимира, на голове которого был приметный шлем. Будущий муж пугает меня своим суровым видом, мне кажется он громадным и страшным.

Расспросив Гунара, я убеждаюсь, что это он. Шлем этот когда-то надела ему мать, как оберег, он был освещен и намолен в том самом монастыре, недалеко от Киева.

С Гунаром мы сблизились, он был добр ко мне, я чуствовала его поддержку. Будто у меня появился родственник, дядька или можен даже больше. Гунар был одинок, семью он не создал, но в доме жили взрослые дети его сестры. Сестра Гунар была старшего его и умерла пару лет назад.