Соглядатай, или Красный таракан
Шрифт:
Но я, кажется, рискую отклониться от темы своего письма. Итак, дорогой Николай Васильевич, автор того самого портрета – мой пациент. Внешне он выглядит вполне обычным человеком, без каких-либо особых странностей, по которым люди обычно угадывают «шизанутых». Да, впрочем, он и не шизофреник вовсе, я склонен полагать, что имею дело с проявлениями особой формы маниакально-депрессивного психоза… Но, думаю, клиника Вас мало интересует. А больше заинтересует идея красного таракана, которую проповедует этот больной художник.
Чтобы не отнимать у Вас время излишними описаниями, прилагаю к этому письму дневники своего подопечного, а также записки его покойной бабушки. Вы найдете их в синей папке. У меня не было времени (да, признаться, и желания) разложить эти бумаги по порядку. Находясь в состоянии депрессивного
Интерес для Вас наверняка представят записи Сергея Н. Его фантазии вполне могут лечь в основу какого-нибудь фантастического романа. Во всяком случае, именно так мне представляется. Может быть, прилагаемые мной бумаги пригодятся?
Замечу, что упоминаемый в записках актер Юрий А-цкий сейчас у всех на устах благодаря новой роли Калибана из шекспировской «Бури», который, как Вы, конечно, помните, мечтал сжечь все книги. А когда «разум приведен в тупик», то культура уменьшается до размеров сапога, которым попирают человека. Кстати, вы никогда не задумывались, почему диктаторы так любили щеголять в сапогах? И почему они иногда оставляли на свободе какого-нибудь вольнодумца и позволяли ему жить так, как он хотел? Может быть, ещё и затем, что толпам их подданных нужно было развлечение – экзотическая личность, эдакая диковинка, посмевшая быть не такой, как все – словом, белая ворона, забавляющая всю стаю. И вот ещё парадокс: стая, презирающая белую ворону, в то же время как бы гордится ею пред другими стаями, где такой особи нет.
Вы, наверно, от души смеётесь, читая эти строки? Ну что ж, в отличие от Вас я не искушён в сочинительстве, и для меня всегда было большой мукой собрать нужные слова в кучку, чтобы потом выстраивать из них красивые, полные смысла предложения. Как ни стараюсь, получается обычно, скучно и даже глупо.
Сергей Н. утверждает, что он якобы успел найти красного таракана на теле человека, выбросившегося из окна. Очевидцы происшествия подтверждают, что из подъезда выбежал молодой человек и, никого не смущаясь, кинулся к еще теплому трупу. Он что-то поднял с земли и сунул себе в ухо. Говорят, что потом милиционеры допрашивали Сергея Н. и даже «просвечивали рентгеном» (полная чушь, как Вы понимаете!), но ничего в его ухе не обнаружили. Между тем, одна из пожилых дам утверждала, что Сергей Н. положил в ухо ни много, ни мало, а красный бриллиант! Фантазия, разумеется…
Недавно приезжала мать Сергея Н. Она рассказала мне, что с сыном давно не виделась. После смерти мужа она пыталась устроить свою личную жизнь, что Сергею Н не нравилось: он упрекал её в том, что она слишком быстро забыла его отца и что все те мужчины, которые пытаются занять его место в её постели, – слишком мелкие, неинтересные, никчемные особи мужского пола. Но она страшилась одиночества и, не смотря на протесты сына, все-таки сошлась с одним своим сослуживцем. Сергей Н. в сердцах перестал с ней общаться, и она тяжело это переживала. Её сожитель, однако, недавно скончался, и она думала, что его смерть примирит её с сыном. По-настоящему близок он был лишь со своей бабкой Марией Платоновной Д. Это были две родственные души.
Несколько раз приходил проведать Сергея Н. художник Михаил Лутросов. Как я понял, они оба ценят друг друга, им всегда есть о чем поговорить и что обсудить, но, к сожалению, мой подопечный в последнее время не хочет никого видеть, в том числе и Михаила. Он утверждает, что наконец-то понял и прочувствовал всю прелесть одиночества.
До меня дошли слухи, что Михаил вроде бы оформляет заграничный паспорт: желает выехать на постоянное место жительства в Германию. А вот насчет Наташи, с которой мой подопечный был очень близок душой и телом, я почти
ничего не знаю. В нашу больницу она больше не приходит. Говорят, что, во-первых, занята подготовкой выставки работ своих лицеистов, а во-вторых, у неё появился новый друг. Ну, сами знаете, что «свято место пусто не бывает»…Но на этом, впрочем, разрешите закончить. Письмо вышло несколько сумбурным. Перечитывать его я не стану, иначе захочу его переписать, а для этого требуется время, которого нет, – и таким образом, откладывая дело на потом, рискую вообще ничего Вам не написать.
Как Вам, кстати, отдыхается, пишется как? Не отрывают ли Вас от трудов праведных девицы неправедной наружности в мини-юбках и кофточках-бюстгалтерах? Их на владивостокских улицах больше, чем в Хабаровске, но в Хабаровске девушки красивее, не правда ли? Когда Вы возвращаетесь в нашу славную окружную столицу? Навряд ли Вам скучно, но если читать уже нечего, то, уверяю, прилагаемые бумаги отчасти позабавят и, может быть, пригодятся для будущей книги.
Как вернетесь – дайте знать! Я обещал достать Вам эффективное средство против кашля. К тому времени и достану его, вернее сказать: мне привезут его из Шотландии (там сейчас стажируется один мой коллега). Но не лучше ли Вам бросить курить?
Задал Вам этот вопрос и вдруг почувствовал неловкость. Вы ведь как-то рассказывали мне, что и двух слов связать на бумаге не можете, пока не зажжете спичку – именно спичку! – и не закурите сигарету. «Извилина творчества тесно переплелась у меня с „курительной“ извилиной», – сказали Вы тогда. Да, наверное, это так. Но меня знаете что поразило? То, что в начале этого процесса зажигалась спичка: ясный, живой огонек на настоящей деревянной палочке. И вы, как языческий волхв, продолжали совершать свой ритуал: чуть отставив спичку в сторону, любовались язычком почти прозрачного пламени, неторопливо подносили его к хорошо размятой сигарете и погружали её золотистый кончик в трепещущий огонь… Зажигалки почему-то не доставляли Вам никакой радости. Может, потому что огонь питался там газом или бензином, запах которых Вы не переносите.
Мне кажется, что вы не хотите расставаться ещё и с этим ритуалом. Ритуалом воскурения сигареты.
А вообще-то, пора бросать курить. Хронический бронхит курильщика трудно лечить… Впрочем, не ждите: нотаций и лекций читать Вам не стану. Вы и так всё прекрасно знаете.
Надеюсь, что мы с Вами скоро увидимся и наговоримся. Знаете ли, людей вокруг много, а поговорить, бывает, не с кем.
Обнимаю,
Пётр Новичков.
М. Чюрлёнис, «Соната Солнцу. Финал»
Из письма автора издателю
…Повторяю: это не мистификация. Я предложил Вам рукопись в том виде, как она поступила ко мне. Разве что литературно отредактировал десятка два страниц и кое-что сократил: не переношу длиннот и пространных описаний. На мой взгляд, записки Марии Платоновны Д. – это довольно интересные свидетельства человека, жившего во второй половине ХХ века. Документ эпохи, так сказать. Его вполне можно подготовить к печати и, если на то будет Ваше благословение, я этим займусь. Её записки требуют кропотливой литературной обработки.
В заключении не могу не сказать о том, что я попытался побеседовать с Сергеем Н. Однако он не пожелал со мной разговаривать, передав через доктора Петра Федоровича Новичкова, что ему не нужны те бумаги, которые Вы сейчас держите в руках. Более того, попади они ему – он развел бы во дворе психотерапевтического пансионата костер и, ни на минуту не задумываясь, сжег бы их.
И ещё он сказал, что при рождении как бы получил свою роль, в которой были расписаны даже ремарки, и оставалось только выйти на сцену и сыграть положенное. Однако роль ему не нравилась, ремарки он переделал по своему вкусу, но так и не захотел отдернуть занавес, чтобы порадовать или огорчить зрителей… Он мог, но не хотел играть! Ему хотелось просто жить, пусть даже за плотно задернутым плюшевым занавесом. Да и как тронешь этот занавес, если в его складках скопилось столько серой пыли? Чуть шевельнёшь его – и все расчихаются и раскашляются.