Сохранить тебя

– Папа, - тяжело вздохнула «дочь». Она редко называла его папой (даже реже, чем отцом), но если и говорила, то, верно, выражала согласие с его словами.
– Я даже не целовалась ни с кем.

– Ой.

– Да, ой. Так что, пожалуйста, давай отложим этот разговор. Да и Раймонд неплох, он мне нравится. Но пока мы ещё друзья.
– сказала она, добавив про себя: «Надеюсь.»

– Хорошо, я тебе верю, - смущённо произнес Мастер.

Окане вернулась к себе в комнату. Без Раймонда здесь было одиноко и страшно… Мысли о Лине вернулись. Она забралась в кровать, думая уснуть, однако сон не шёл, и всю ночь верная подруга лишь сжимала кристалл связи, ожидая весточку от Лины.

И весть пришла. Пришла утром, когда никто её и не ждал.

Глава 13 Золото на теле

Глава 13. Золото на теле

Мастер, не будучи прирождённым отцом, никогда и не привыкал к детям. Когда в доме появилась Окане, ему долгое время было неуютно, да и прошлое раз за разом возвращалось кошмарами… Но сейчас это время прошло. Подопечная повзрослела и росла счастливой, жизнерадостной, окружённая искренней любовью свыкающегося со своей ролью мужчины.

Все сомнения относительно этого развеялись, а сердце окончательно растаяло в день, когда четырнадцатилетняя Окане подошла с вопросом: «Мастер, могу ли я называть тебя отцом? Или папой?». В тот день он понял, что действительно стал им. Снова. Окане, дорогое ему дитя, не просто не сгинуло, но растёт и живёт своей жизнью, которой он… Почти не интересовался доселе? Не видел её? В миг осознания мир вдруг обрёл значение, а в жизни появился смысл. Новый смысл, заменивший всё былое отчаяние… Само собой, на тот наивно-детский вопрос мужчина ответил «да», впервые за долгое время заплакав от счастья в ночи. Кошмары прошлого наконец оставили его. В лице Мастера-отца больше не было сломанного и одинокого человека, да и звучало это гордо. Теперь хотелось ему лишь одного: чтобы дочь жила счастлива, оттого он бывал порой излишне мягок к ней. Возможно, Балам был прав: старение «размягчает» человека, делая его более сентиментальным, но разве можно было за это винить?…

Мастер себя винил себя за другое, видя, как Окане оседает на пол быстрее, чем он и Раймонд успевают её поймать. Видя, как она, такая маленькая и хрупкая, дрожит от слёз, градом льющихся на ночнушку. Слёзы на белой ткани исчезают бесследно, тогда как её крик — тихий, но такой болезненный, ощущаемый даже сердцем мужчины, бесследно не исчезнет. Он ощущает всю боль этого крика и потому, что прошёл через неё сам; он знает, как разрывается сердце, и знает, что боль эту ничем не залечить — ни объятиями Раймонда, ни настойками Желейны. Его девочка плачет от безысходности, и будь Мастер с ней несколько строже, внимательнее к ситуации — всё могло бы пойти иначе. Родитель всё время закрывал глаза на то, что творилось у её друзей… Что серьёзного может быть у подростков? Ничего? Он ошибался. Слишком сильно ошибался, и последствия ошибки мог видеть перед собой — его дочь ревела на руках у близкого друга из-за не менее дорогой сердцу подруги, а он ничего не мог сделать. Не мог потому, что однажды посчитал ситуацию несерьёзной, и если бы хоть раз прислушался, если бы только расспросил её…

Мастер потянулся к Окане. Эх, если бы он, взрослый и рассудительный, всё мог решить за неё… Рука опустилась, и он сжал её в кулаке.

– Вставайте, - строго произнес мужчина, - и идите в гостиную.

Раймонд смотрел на него подобно дикому зверю, готовый вцепиться в глотку. Что ж, сегодня он имел на это право. Однако Мастер намеревался всё исправить. Он закрыл входную дверь и направился на кухню. Конечно, успокаивающий чай сейчас был как пластырь, наложенный на открытый перелом, но с чего-то начать всё же стоило. К моменту, когда он вошёл в гостиную, Окане уже успокоилась, хоть и всё ещё выглядела подавленно. С благодарностью она приняла чай и стала греть о кружку руки. Заметив это, отец накрыл дочь пледом.

– Рассказывайте, - коротко произнес он, больше смотря на Раймонда, ведь вряд ли всхлипывающая девушка могла сейчас что-то говорить.

– Это всё из-за Лины, - произнес тот столь многозначительно, будто это многое объясняло. На деле же это не объясняло ровным счётом ничего, ведь всё, о чём догадывался Мастер, заключалось в простой формуле: девушка ввязалась в какие-то не самые лучшие дела. Тяжело вздохнув, Раймонд продолжил.

– Её родители стали спонсировать эксперименты над людьми, потому что хотели увеличить внутренний запас энергии. Лина стала главной их подопытной; недавно она попыталась сбежать со своим другом, но люди, что ставили опыты, оказались не такими глупыми или снисходительными. Её друг сбежать смог, но сама она, - Раймонд замолчал, словно все всё понимали, - сейчас прикована к постели. Родители отказываются пускать кого-либо, и если Лина выживет, боюсь, её более не выпустят. Боюсь, что она вообще не сможет ни сбежать, ни выжить.

Слова прервали всхлипы Окане, и рассказчик стыдливо замолчал, взяв девушку за руку. Мастер подметил это, подумав: «что ж, хотя бы он её поддерживал…». А вот что мог сделать он, родной отец? Обратиться к Баламу? Но где гарантии, что все эти эксперименты — не промысел Барона, ведь тогда даже родители Лины — заложники ситуации. Тем не менее, сделать нужно было хоть что-то.

– Не реви, - наконец-то бросил мужчина, - я поговорю с Баламом. Если это не эксперименты Барона, то мы быстро их прикроем.

– Нет!
– воскликнула Окане, - родителей Лины тогда казнят. Казнят всю семью, и она точно не переживёт этого.

Девушка сжала плед на своих плечах.

– А вот они явно её смерть переживут… Зачем вообще такие родители?
– нахмурился Мастер.

– Вы сказали: «если это эксперименты не Барона». А если его?
– спросил Раймонд, не дав подруге продолжать возмущаться.

– Если это дела Барона, то мы просто поможем Лине исчезнуть. И её родным тоже, ведь, скорее всего, они тоже находятся под давлением. Но быстро это сделать не удастся, а особенно пока Лина в таком состоянии.

Кажется, такие слова несколько успокоили Окане; она обратно села пить чай. Мастер задумчиво посмотрел в её сторону.

– Раймонд, пойдём. Мне надо с тобой поговорить.

Парень молча поднялся и пошёл вслед за ним, на кухню. Прикрыв дверь, мужчина написал на бумажке адрес и название, после чего отдал ту собеседнику.

– Что это?

– Адрес Желейны. Сходи до неё и возьми снотворное. Для Окане. Боюсь, первое время будет нужен сон — и только он. Я планирую ограничить её в занятиях. Боюсь, что дожидаться, когда я решу эту проблему, она не станет.

Раймонд, безмолвно с ним согласившись, спрятал бумажку в нагрудный карман.

– Следите, чтобы не наделала глупостей, - попросил парень, выходя из кухни. Оба вернулись в гостиную, но там было пусто: чашка с чаем стояла на столе, плед лежал на диване, но самой девушки не было.

– Окане, - позвал Мастер, направляясь к комнате. Не было её и там, но вот дверь в мастерскую оказалась открыта.

– Йонор её побери!
– выругался Мастер и побежал вниз, бросив указание парню, что хотел было последовать за ним.
– Приведи Желейну.

Тот сообразил быстро и побежал за старухой.

Во мгновение Мастер оказался внизу, но было уже поздно: комната сияла белым сильнее обычного, а ручейки энергии, наполнявшие глубокие магические круги, шли волнами. Сама Окане стояла посередине, создавая в руках яркий шар, в коем по крупицам создавался артефакт; белые её волосы растрепались, ночнушка колыхалась, а заплаканные глаза были закрыты. Мужчина вновь выругался: если он вмешается сейчас — их обоих разорвёт энергия; к тому же, она не надела никакую защиту, отчего сомнения в том, как действовать, становились лишь сильнее… Тем не менее, он знал, что её ждёт, и никак не мог этого допустить. Отбросив сомнения, мужчина опустился на колени и голыми руками ухватился за нити энергии. Обожгло огнём, но он не прекратил, медленно, по капле направляя энергию в себя затем, чтобы поглотить её. Мастер знал, что это опасно, но продолжал. Почувствовав это, Окане подняла веки; из ямок её глазниц сочилась чистая белая энергия. Она посмотрела на «спасителя» и не своим голосом, но чётко произнесла: