Сокола видно по полёту

— Что за шум, грамкин дрын? — раздался грозный голос. — Чего разорались-то? Почему палёным воняет?

У входа стоял Хаген и недовольно водил носом. Его глаза оглядывали мальчишек по очереди, а потом удивлённо округлились, остановившись на одном, со спущенными штанами. Роберт взглянул на Торстена. Как старший, говорить должен был тот, но Роберт чуть заметно кивнул, давая понять, что за свою шалость готов ответить сам.

— Да вот… — с подозрительно угодливой ухмылкой начал объяснять он, показывая на пытающегося подняться недруга, — Сверр сказал, что хочет во всём походить на Тиметта. Так что теперь в племени есть не только Тиметт-Красная Рука, но и Сверр-Красный Зад!

Мальчишки растерялись на мгновение, в замешательстве переглянулись. А потом шатёр затрясся от хохота. Гоготали старшие, блеяли малыши. Торстен кряхтел, пытаясь сдержаться, но не смог, и присоединился к всеобщему веселью, постукивая себя ладонями по ляжкам. «Гыыы, гыыы», — только и мог он произнести. Ол катался по полу, держась за живот и приговаривая: «Красный Зад… Сверр-Красный Зад…» Маленький Дюк визжал, словно новорождённый кабанчик.

— Хватит, Роберт! Хватит! — умолял Сеок, подвывая. — У-у-у… Я сейчас обмочусь!

— Ха-ха-ха… Я уже… — всхлипывал Вилфред.

Роберт хохотал вместе со всеми, глядя на корчащихся от смеха ребят, мстительно наблюдая, как Сверр пытается натянуть мокрые штаны, и не обращал внимания на разозлённого визитёра, который с каждой секундой зверел всё больше. В конце концов Хаген не выдержал, его лицо перекосилось от гнева, он зарычал и замахнулся. От мощного удара в челюсть Роберт отлетел назад, упал, перекувырнулся и, чудом не завалив опорный столб, докатился до самой лежанки. Его скула запылала огнём, казалось, раздробленная на сотню мелких острых осколков, и все эти осколки сейчас заполнили собой рот, впились изнутри в глаза, в уши, в мозг, от чего в голове загудел колокол.

Весельчаки мгновенно стихли, в испуге порскнули в стороны, подальше от разъярённого Хагена. Роберт застонал, прижав ладонь к щеке, и инстинктивно подтянул колени к груди, сжавшись в комок. Он провёл языком по дёснам, слизывая сукровицу, затем по зубам осторожно и, удостоверившись в их целости, облегчённо выдохнул, с трудом сглатывая вязкую жижу. И всё это время, помимо своей воли, игнорируя боль и здравый смысл, продолжал трястись от смеха. Сквозь стоны и страдальческое мычание все в шатре явственно слышали его задорное похрюкивание. Наконец, перевернувшись на спину и раскинув руки в стороны, Роберт свободно, искренне зашёлся в новом приступе хохота.

Скорее всего, Сверр теперь станет его заклятым врагом, Хаген может прямо сейчас подойти и снова со всей силы врезать, а Красная Рука строго накажет за то, что он подверг опасности одного из членов клана. Но Роберт не жалел о своей дурацкой шутке. Ни капельки не жалел.

Глава 8. Роберт тренируется и отчаивается

Длинный, сильно изогнутый клинок напоминал полотно косы, которой старый Джордж иногда срезал траву во дворе Орлиного Гнезда. Лёгкий эфес с простым перекрестием и изогнутым в сторону лезвия навершием не имел ни гравировки, ни каких-либо украшений. Похожий меч Роберт видел на стене в доме вождя клана Обгорелых, правда у того была резная золотая рукоять.

— Это аракх^1, оружие моего народа. Ничего лучше для конных сражений ещё не придумано, — сказал Ивер с гордостью, ловко раскручивая его перед самым носом Роберта. Тот старался стоять спокойно, настороженно косясь на сверкающий металлом круг. — Ты сначала рубишь, — Ивер рассёк воздух в двух дюймах от Роберта, и он всё же не удержался и отпрянул, — а затем оттягиваешь его на себя и вниз… и режешь ублюдка, как кровяную колбасу.

Роберт слушал, смотрел и никак не мог взять в толк, чем это оружие лучше других и, самое главное, почему дотракиец считает, что оно ему подойдёт. Из-за кривизны клинка аракхом можно и рубить, и резать — мечом так не выйдет, но недостатков у него, по мнению Роберта, гораздо больше: им не пробить латы, потому что он лёгкий, и не нанести колющие удары, потому что изгиб не позволяет.

— С лошади колоть удобно, — снисходительно ухмыляясь, ответил Ивер на его возражение. — Ты можешь делать это, даже не меняя позы в седле.

— Зачем мне оружие для боя на лошади? Мы же не дотракийцы, — обиженно пробурчал Роберт. Торстен сказал, что Ивер лучше всех может определить, на что способен молодой, ещё неопытный воин, но Роберт был разочарован. — Если двуручный меч и полуторник мне не подходят, то чем плох короткий меч? — удивлённо спросил он.

— Тем, что он короткий. Это же очевидно.

— Но аракх не пробивает стальной доспех…

— У тебя и мечом не получится это сделать, парень. Так какая тебе разница? Но зато аракхом ты сможешь делать то, что не сможешь мечом. Ты спорый и вертлявый, как ласка. Твоё преимущество в скорости. А по поводу уколов не переживай. Прямые не сделать, но зато ты сможешь делать обводящие — в незащищённые места, в открытые участки… — Ивер говорил и одновременно показывал: — Сверху, снизу и сбоку за защиту, в обход щита! — Встав боком, он перехватил аракх обратным хватом и резко завёл руку за спину. Роберт вздрогнул, почувствовав, как стальное жало вдруг коснулось виска. А Ивер продолжал, как ни в чём не бывало: — Выбирай тех, кто не закован с головы до ног в сталь. Таких оставляй Хагену с его молотом и Тиметту с топором… Стражники обозов не все в доспехах.

— Чего?! — всполошился Роберт.

С того первого раза его больше не брали на захват обозов, чему он был очень рад. И сейчас, когда Ивер снова заговорил о неизбежном, напомнив, что убивать всё же придётся, Роберт насупился.

— Я не буду нападать на своих людей, — сказал он твёрдо, глядя в масленые глаза дотракийца. — Не буду их убивать… Я же их лорд! Как ты не понимаешь?!

— И как же ты собираешься вернуться, если не сможешь стать Обгорелым, а, лорд? А ты им не станешь, если будешь спорить. Приказы вождя или Красной Руки не обсуждают. Их выполняют.

— Я не собираюсь спорить. Но можно же приносить пользу клану как-нибудь ещё?! — стоял на своём Роберт. — Я заслужу право стать Обгорелым! И буду делать всё, что угодно. Но я не буду убивать жителей Долины!

Ивер вновь пожал плечами. Позицию Роберта он не разделял, упрямства не понимал — под обстоятельства нужно приспосабливаться, иначе не выживешь. Выхода нет. Так думал старый мудрый дотракиец.

Грай не видела своего друга уже несколько дней — Роберт снова ушёл на охоту с Ульфом, Атли и Торстеном. С тех пор, как он перебрался в шатёр к ребятам, ей удавалось глянуть на него лишь мельком, когда проходили утренние тренировки на поляне, а она с другими девушками бегала к ручью полоскать бельё. Изредка Грай подкарауливала его на тропинке, чтобы переброситься парой слов — большего ей добиться не удалось ни разу.

— Роберт, гнедая кобыла принесла вчера жеребёнка, — говорила она. — У него белая звёздочка на лбу, а сам он светло-рыжий. Такой красивый! Пойдем посмотрим на него.

— Я не могу, Грай. Бегу в кузню к Смэду, сегодня моя очередь помогать ему… Он очень сердится, если кто опаздывает.

— Роберт, я заприметила в лесу заросли черники, — говорила она в следующую встречу. — Ягоды уже совсем спелые. Пойдём собирать?

— У меня ночное дежурство сегодня… за вторым перевалом… Надо успеть котомку собрать.