Сокола видно по полёту

Роберт приоткрыл рот.

— Его дочь? — переспросил бестолково. — Ты не говорил…

— А что бы это изменило? Трёхпалый Тиметт мой отец, но разве я рассказал тебе об этом? Ведь нет же? А почему? Да потому что это ни на что не влияет. Это у вас сын лорда может отдавать приказы сыну булочника. А я, сын вождя, не лучше и не хуже других здесь, понимаешь? Я не могу стать верховным вождём из-за матери, но любым другим могу. Командиром разведчиков. Или боевого отряда налётчиков на рудники. Или старшим охотником. Сам, а не потому, что мой отец вождь. Я думал, ты уже что-то стал понимать в нашей жизни, — с укоризной сказал Торстен, а затем продолжил с жаром: — Мы здесь все равны! Но родители… они же… родители. Мне на День Посвящения вождь подарил меч. Никому не подарил, а мне подарил. А Ивер… Он никого не хотел учить… вообще никого. И даже для Шелы исключение не сделал, понимаешь? А тебя взял. Давай, сознавайся — почему?

Роберт скривился, раздражённо пнул носком комок земли.

— У меня талант, — пробормотал он нехотя.

— О как! — вытаращил глаза Торстен, но потом заулыбался, хлопнул друга по плечу: — Я же говорил! Я же тебе говорил… а ты не верил. А какой? В чём ты хорош, Роберт? Аракх? Или лук? Точно, лук! Или ножи? Что?

— Ничего такого, чем может гордиться мужчина… — Роберт сплюнул досадливо, затем нашёл свою брошенную стрелу и тоже пошёл прочь с поляны.

Торстен удивлённо почесал макушку, глядя ему вслед.

Недавняя шутка старого дотракийца до сих пор неприятно царапала самолюбие — Роберт думал, что времена издёвок и подковырок остались в прошлом, что он добился какого-то уважения. Как оказалось, напрасно. Когда он в очередной раз заикнулся об индивидуальных занятиях, Ивер пожал плечами и насмешливо спросил:

— Зачем оно тебе? Ты уверен, что сможешь стать Обгорелым? Я ведь видел, как ты удирал с церемонии, словно перепуганный заяц, стоило лишь немного завонять палёным.

Однако Роберт не смутился.

— Это ничего, Ивер! Я же первый раз такое увидел. Вот я немного и… хм… впечатлился. Ребята, наверное, уже раз десять видели… Но ты не думай, я тоже привыкну… Ну, или что-нибудь придумаю… Чего ты опять смеёшься?

— Что ты собрался придумывать? — хмыкнул Ивер. — Снова убежишь в лес? Ты можешь прятаться там хоть весь год, лишь бы не грабить этих жирных индюков в Долине… Но тебе не перехитрить Трёхпалого Тиметта. Даже не думай об этом. Если хочешь вернуться домой к мамочке, тебе придётся сделать свечу и сунуть туда свой нежный пальчик! Другого пути нет.

— Я не собираюсь хитрить! — с убеждением воскликнул Роберт. — Наоборот, я подумал, что, может, смогу как-то натренироваться… чтоб стать сильнее, чтоб терпеть боль. И ты мне поможешь. Времени у нас валом… Вот скажи… такой, как я, может победить такого, как Одноглазый Тиметт… или хотя бы как Хаген?

— Уходя из племени, хочешь кого-нибудь из них проткнуть насквозь? — прищурился Ивер.

— А такое возможно? — Роберт не ответил на вопрос, но его глаза недобро сузились: — Я бы смог когда-нибудь одолеть Хагена?

— Врукопашную нет.

— А с оружием? Дотракиец с аракхом смог бы одолеть такого бугая, как Тиметт или Хаген?

Ивер пожал плечами и ухмыльнулся:

— Ну… я остался в живых, когда на Зубце вместе с Красной Рукой бился. Ты же видишь, я не гигант… а завалил там немало одетых в железо парней. И среди них быки попадались не меньше Хагена.

— Научи меня.

— Ты тупой? Или глухой? Сколько раз тебе повторять, что я больше не учу молодых?!

— Но я хочу знать, как это сделать, ясно тебе? — Роберт с мольбой смотрел на непреклонного старика. — Как ты не поймёшь, Ивер… когда-нибудь я хочу вызвать Хагена на бой… и навалять ему!

Дотракиец удивлённо вскинул брови, а затем пренебрежительно скривился.

— Хочется — перехочется, — сказал он жёстко, словно отрубил. — Ты не у себя в замке, маленький лорд, чтоб все выполняли твои хотелки. Вот вернёшься туда, будешь своим слугам приказывать… А мне на твои желания насрать! — неожиданно гаркнул он. — Я вот хочу проехать по Дотракийским степям на резвом скакуне… и чтоб ветер в лицо. И что с этого?! Или ещё хочу поесть кровяных колбас. Толстых чёрных колбас! Такие только у нас делают. Любая дотракийка умеет их делать, но лучше всех их готовила моя мать. Когда я вспоминаю вкус этих колбас, кажется, всё на свете бы отдал, чтобы вернуться и ещё хотя бы раз ощутить его… Ясно тебе? — Ивер, до этого мечтательно смотревший куда-то вдаль, сердито уставился на Роберта.

— Договорились, — согласно кивнул тот.

— О чём?

— Ты научишь меня, как победить Хагена, а я накормлю тебя этими чёрными колбасами. Я обещаю, что ты будешь сидеть верхом на самом резвом скакуне посреди Дотракийского моря, смотреть, как ветер гонит его травяные волны и объедаться своими колбасами… пока у тебя живот не разболится. — Роберт смотрел в упор, не мигая.

— Что ты такое болтаешь, глупый мальчишка? — Раздражение в голосе Ивера сменилось растерянностью.

— Я не простой мальчишка. Я — лорд Долины! Моя семья богата! — Роберт заговорил быстрее, с ещё большим напором: — Когда я вернусь домой… с твоей помощью… я дам тебе корабль, чтобы он перевёз тебя за Узкое море. Я дам тебе лучшего коня, какого мы сможем найти в Долине. И ещё дам столько золотых драконов, что на своей родине ты сможешь купить себе целый табун лошадей… и дом… и женщин…

— Мы не живём в домах, мы живём в шатрах… — пробормотал ошарашенный Ивер, но Роберт его не слушал.

— Ты приедешь туда не старым нищим Обгорелым, — продолжал он с азартом, — одиноким и никому ненужным, а храбрым воином, что вернулся домой из дальних странствий. Богатым… Что скажешь?

Ивер помолчал, потом глянул недоверчиво, и под конец желчно расхохотался. Он гоготал, хлопая себя руками по ляжкам, но, видя, что Роберт остался серьёзным и невозмутимым, замолчал, с подозрением прищурился, и снова оглядел его внимательно и испытующе. В хитрых чёрных глазах вспыхнуло что-то, похожее на уважение.

— Да у тебя талант, парень! — сказал он без тени насмешки.

— Правда? — Роберт просиял и восторженно подался вперёд: — А какой?

— Болтаешь складно! — снова захохотал Ивер. — Очень-очень складно! Я слышал, ты уболтал вождя, и он отменил приказ Красной Руки. Сразу и не поверил… А сейчас вижу, ты и правда мёртвого уговоришь… — Он вдруг прекратил смеяться и смотрел теперь с несмелой надеждой, всё ещё сильно сомневаясь, но спросил требовательно, почти грубо, маскируя неуверенность безразличием: — Ты на самом деле сделаешь это?

После разочарования своим крайне спорным талантом Роберт сник, но ответил уверенно, без колебаний.

— Клянусь своей честью, — твёрдо сказал он.

— Лады, маленький лорд.

Роберт слушал. Смотрел. Запоминал. Повторял. Он никогда раньше не видел, чтобы люди двигались с такой скоростью. И никогда бы не поверил, что пожилой мужчина способен одновременно рубить, колоть и резать, перекидывая клинок с одной ладони в другую, перехватывая его остриём вниз, выбрасывая из-за спины, сверху, с боков, словно некое многорукое существо родом из легенд старой Гретчель. Невысокий и щуплый, Ивер напоминал гибкую куницу — быструю, хитрую и невероятно проворную. С удивлением и даже неким замешательством Роберт рассматривал его жилистое тело, подтянутый живот, крепкие мускулы и многочисленные шрамы — дотракиец предпочитал заниматься по пояс голым — и на поверку оказался не таким уж старым, каким смотрелся в одежде. Аракх мелькал в умелых руках словно блестящая змея, живая и стремительная, свистящая и смертельно опасная.