Соколиная охота

– Вот и спала бы в собственной постели, – огрызнулась Надежда, – а не шлялась…

– А вы сами-то где ночью были? – подначила Любка.

– Ой, не спрашивай! – вздохнула Надежда. – Рассказать – не поверишь.

Все же в двух словах она пересказала Любке свои ночные приключения. Любка, как Надежда и ожидала, восприняла ее рассказ довольно спокойно, она вообще все, случившееся с ней и с ее знакомыми, воспринимала с завидным спокойствием, ничто не могло выбить ее из колеи.

– И вот понимаешь, у меня к тебе просьба, – продолжала Надежда Николаевна. – Спроси ты у Андрюши, куда автоклав делся.

Они вышли в коридор и наткнулись на Андрюшу, который сообщил, что автоклав увезли наконец на свалку, потому что завотделением распорядился порядок навести.

– Батюшки! – ахнула Надежда. – Вот некстати-то завотделением разбушевался!

Андрюша посмотрел удивленно и сказал, что это так завотделением доложили, что увезли на свалку, а на самом деле один мужик, шофер больничный, давно хотел автоклав в деревню отвезти и приспособить под самогонный аппарат.

– И сгодится? – заинтересовалась Надежда.

– Под самогонный аппарат все сгодится! – убежденно сказала Любка.

– Неужели увез уже?

– Что вы, Надежда Николаевна! До выходных вряд ли!

– Андрюшенька, золотце! Найди ты этот чертов автоклав и достань там… ну в нем… я случайно уронила… такая знаешь… дамская косметичка… Так, ничего особенного в ней нет, просто память, подруга подарила…

– Как можно в автоклав что-то случайно уронить, если он герметично закрывается? – прищурился Андрей с сомнением.

– Делай что велят! – скомандовала Любка, и парень, переведя взгляд на ее выпирающий из халата бюст, не посмел отказаться.

– Надежда Николаевна, я что вспомнила-то, – заговорила Любка, когда они остановились у окошка в коридоре. – Я ведь эту девицу, вчерашнюю-то, уже видела раньше.

– И где ты ее видела? – заинтересовалась Надежда.

– А тогда в китайском ресторане, когда ногу сломала…

– Что? – Надежда вытаращила глаза. – Ты была в китайском ресторане? И видела перестрелку? И до сих пор молчала?

– Да что говорить-то? – недоумевала Любка. – Я же со страху ничего не заметила! Но вот вчера, когда девицу-то увидела, то вспомнила. Точно это она! Была она в ресторане.

– Подробнее, – приказала Надежда.

– Ну, она вроде вместе с тем мужиком вошла, которого убили… не мафиози, а тот, второй… то есть за столом-то она не с ними сидела, а то бы и ее тоже…

– Так-так, – пробормотала Надежда, – стало быть, знакомы они были… Ну, я это и так предполагала…

Прибежал Андрей. В кармане халата у него лежала косметичка. Надежда прослезилась:

– Милый, благодарность от Любки получишь!

Она сунула косметичку в карман халата с твердым намерением разобраться наконец, в чем же дело. Но намерению этому суждено было сбыться не скоро.

Сначала принесли завтрак, потом явилась тетя Дуня и, таинственно блестя глазами, сообщила шепотом:

– В морге – нечистая сила!

– Час от часу не легче! – простонала Анна Поросенко. – Пора из этой больницы выписываться!

– Может, и нашу Сырникову нечистая сила ночью унесла? – Любка подмигнула Надежде, но получила от нее здоровенный удар в бок и замолчала на полуслове.

Надежда хоть и терпеть не могла Сырникову, чувствовала себя несколько виноватой – все же тетка пострадала из-за нее. То есть если бы ей не вздумалось перелечь на кровать у окна, то никто бы ее и пальцем не тронул. И тогда бандиты похитили бы Надежду.

И, возможно, это ее тело запихнули бы в могилу на Богословском кладбище… Нет уж, лучше об этом не думать. Сырниковой не повезло, значит, такое ее счастье.

– А я знаю, – продолжала неугомонная Любка, сделав страшные глаза, – это Революция Михайловна в морге куролесит! Ее призрак!

Тут уже заорали на Любку все трое: тетя Дуня, Надежда и Поросенке басом.

– Ничего святого для тебя нет!

Любка махнула рукой и отвернулась к окну, а тетя Дуня шепотом стала рассказывать:

– Нынче похороны этих, которых в китайском ресторане положили. Ну, с утра пораньше взялись покойников обмывать да обряжать, хватились – у мафиози все нормально, а у того, второго, – полпальца на руке нету!

– Чего-чего? – недоверчиво переспросили женщины, только Надежда уже все сообразила и прикусила язык.

– Палец на руке у того мужика отрезанный, – охотно пояснила тетя Дуня.

– Так, может, и не было пальца-то? – протянула Любка больше для куражу, на самом деле ей до пальца не было никакого дела.

– Как это – не было? – всполошилась тетя Дуня. – Когда привезли, все покойники в целости были, только простреленные. И доктор определил, что палец уже у мертвого отрезали. Определенно, это в ту ночь случилось, когда Михалыча по голове приложили…

– А при чем тут нечистая сила? – не сдавалась Любка.

– А при том, что кому может палец от покойника понадобиться? – строго спросила тетя Дуня. – Только для нехорошего дела покойников воруют…

– Прямо «Пожиратели трупов», американский сериал… – вздохнула Любка.

«Ну-ну, знаем мы этих пожирателей трупов», – подумала Надежда, но вслух ничего не сказала.

Тетя Дуня удалилась, а вместо нее пришел профессор с обходом. То ли в этот раз Надежда Николаевна была более убедительна, то ли еще раньше надоела лечащему врачу просьбами о выписке, но профессор внял ее мольбам и распорядился снять гипс. И если с ногой все будет в порядке, то больную Лебедеву немедленно выписать, чтобы она проходила лечение физиотерапией амбулаторно по месту жительства.

Больная Лебедева чуть не расцеловала старичка профессора и вприпрыжку помчалась в перевязочный кабинет.

Сняли гипс, и ногу еще просветили рентгеном, наступать было немного больно, и вообще Надежда чувствовала себя не слишком уверенно, но все же надеялась, что дело закончилось благополучно. А уж на физиотерапию и лечебную физкультуру она будет ходить исправно. Собрав вещи и переодевшись, Надежда договорилась со старшей медсестрой, что будет ждать документы о выписке прямо в палате, и удалилась в туалет с косметичкой. Очень хотелось узнать, в чем там секрет – не было сил дотерпеть до дома.

Она закрылась в кабинке и достала заветную косметичку.