Соколов. Дилогия

– Сложно сказать, ваше сиятельство. Кроме этого, важно полностью исключить любые переживания и эмоциональные потрясения. Нервничать ей категорически нельзя! Никаких бурных эмоций. Никаких встрясок. Режим дня, точный распорядок, специальная диета – никаких отклонений от графика.

– Да как вообще возможно заставить человека не нервничать? – воскликнула Ирина. – Она же живой человек, и все мы подвержены чувствам…

Лекарь опустил голову. Я чувствовал, что разговор давался ему тяжело. Буквально физически ощущал его сострадание к девушке. Видимо, лекарь был очень сильным эмпатом. Но все же Салтыков оставался профессионалом и взял себя в руки.

– Я понимаю, что придерживаться этих рекомендаций нелегко. Но если нельзя заставить человека перестать нервничать, можно заставить его организм не реагировать на потрясения столь остро. Я могу предложить ряд успокоительных препаратов для поддержания спокойствия вашей тетушки.

Я нахмурился. Все это походило на рекомендации психиатра. Нет, они, конечно, не только с психами имели дело, но все-таки не хотелось превращать Матильду в овощ. Не хватало еще, чтобы начала пускать слюни под каким-нибудь местным аналогом галоперидола.

– Напомню, для того чтобы можно было исцелить физическое тело, сперва нужно исключить все риски, связанные с ментальным состоянием, – продолжил Салтыков. – Сперва надлежит привести состояние Матильды Карловны в максимально возможное для нее равновесие. И уж затем работать с головой и лечить органические повреждения. Повторюсь, это еще не приговор. Но если мы не примем меры в скорейшем времени, можем упустить шанс на восстановление.

Ирэн слушала лекаря с каменным лицом. Корф, все еще бледный, коротко кивнул и хотел было что-то сказать, но Салтыков жестом попросил слово.

– Что касается приведения в равновесие, здесь я могу предложить временно перевести Матильду Карловну в специализированное учреждение закрытого типа. Там ей будет обеспечен надлежащий уход, высший уровень комфорта и своевременное лечение. О режиме также не придется беспокоиться.

– Вы хотите забрать ее в сумасшедший дом? – не выдержал я.

– Это слишком суровая характеристика для подобного заведения, ваше сиятельство, – мягко улыбнулся Салтыков. – Скорее закрытый пансионат для дворян. У меня есть один на примете, в Старой Руссе Новгородской губернии. Достаточно далеко, чтобы до него не доходили тревожные новости. Уникальные минеральные воды, прелестные пасторальные пейзажи…

Я обернулся к Ирэн.

“Мне это не нравится”.

“Мне тоже”, – ответила девушка.

– Я не стану принимать столь серьезное решение за тетушку, – сказала она вслух. – Может все-таки попробуем подержать ее дома пару дней? Хочется сперва посмотреть, помогут ли выписанные вами лекарства. Вдруг привычная домашняя обстановка поспособствует восстановлению.

Лекарь неопределенно покачал головой.

– Я смогу навестить вас через три дня. И если видимых улучшений мы не увидим, то я буду настаивать на переводе в пансионат. Это не навсегда, Ирина Алексеевна. Мне понятно ваше волнение, но сейчас это видится мне выходом, – он перевел взгляд на Корфа. – А что скажете вы, ваше превосходительство?

Впервые я видел смятение на лице тайного советника. И чувствовал метания в его душе. Не требовалось обладать сверхъестественными способностями, чтобы понять, насколько он разрывался.

– Я ведь должен был заметить, что ей стало хуже, – отчужденно, словно говорил сам с собой, произнес он. – Должен был понять, что она слишком сильно вложилась в подготовку воспитанников. А вместо этого втянул ее в еще более бурный водоворт событий и ускорил разрешение.

– Бичевать себя будем после, – вмешался я. – К тому же Матильда сама так решила. Вы ее не заставляли.

– Но если сейчас хотите ей помочь, попробуйте уговорить на санаторий, – добавил лекарь.

– Понял.

Беседа подошла к концу. Ирэн поднялась, намекая гостям на то, что прием был окончен. Мы подорвались вслед за ней. Девушка нашла в себе силы проводить гостей, и когда дверь за ними закрылась, обернулась ко мне.

– Миш, мне нужно на воздух. Хотя бы минут на десять. Составишь компанию?

– Конечно.

Мы быстро переоделись в уличное и вышли на аллею. Ирэн шла молча, глядя себе под ноги. Краснота с ее щек спала, но я чувствовал горе, поглощавшее ее изнутри.

– Прости, что спрашиваю, но ты можешь подробнее рассказать о травме? Не понимаю, почему она неизлечима.

Девушка уставилась на меня невидящим взглядом, затем моргнула, и ее взгляд обрел осмысленность.

– Матильда особо не рассказывала. Знаю, что это была какая-то сложная операция “в поле”. Громкое было дело – один из византийских дворян вроде как тронулся умом и начал убивать женщин в Петрополе. Причем он был менталистом и подходил к вопросу творчески и весьма изощренно. Вторгался в их разумы и заставлял… В общем, они сами все делали. Но непременно на публике. И часто это выглядело очень… экстравагантно. Корф с командой тогда гонялся за ним по всему Петрополю и губернии. Долго не могли поймать – больно уж хитрый византиец оказался. И в итоге Матильда… Если я поняла все правильно, она поймала его на себя. Как на живца щуку ловят, знаешь? Цепляют маленькую рыбку, чтобы щука…

– Я немного знаю о рыбалке, – улыбнулся я. – Матильда стала его жертвой?

– Да. Корф немного опоздал. Она почти себя убила. Но вытащили.

– Значит, ментальная травма была нанесена в тот момент, когда этот византиец вторгся ей в разум?

– Он ей волю сломал. Полностью. Этот византиец еще сидел на стимуляторах, поэтому смог разогнать свой ранг до второго. И почти что поджарил тетушке мозги. Она первые недели даже говорить не могла – забыла, как. Дядя Вальтер говорил, ее даже есть в лазарете учили заново. Потом, хвала лекарям, большая часть памяти вернулась. Но с тех пор она не может себя контролировать как следует.

– Ох ты ж черт… – я замялся, не зная, что и сказать. – Я соболезную, Ирин. Вам обеим. Не знал, что все было настолько страшно.

– Потому дядя Вальтер нас так и опекает. Это он недоглядел. Не знаю, он ли отправил ее в лапы к этому мучителю или она сама решила погеройствовать… Но он это допустил и теперь корит себя за случившееся.

Ну, на его месте я бы тоже сожрал себя с потрохами.

– А мозг… Как ментальная травма повлияла на мозг? Я помню твой рассказ о дальнейшем развитии событий, но хочется понимать детали.

– Зачем? Зачем это тебе, Миш?

– Потому что я хочу помочь.

– Как? Как ты поможешь? Ты ведь даже не лекарь и не менталист!

Зато у меня была сила Рода. Знания предков. И долг перед Матильдой. По крайней мере, я так считал.

– Просто скажи, как это связано, – настаивал я.

Ирэн раздраженно пнула ворох листьев.

– Благодать. Все дело в ней. Не знаю, как именно осколок нас изменил, но после того, как мы с ним соединились, его сила действительно перетекла в нашу кровь. Стала частью нас. Неотъемлемой частью. У Матильды после той травмы нарушен… Как бы так сформулировать попроще… Словом, Благодать в ней есть, но тетя не может нормально ею пользоваться. Сила неравномерно распределяется, плохо концентрируется. И поскольку сила влияет на физическое состояние одаренных, то из-за проблем с Благодатью страдает и тело. В первую очередь, голова. Что-то в мозгах не дает силе нормально циркулировать.