Сокровенные тайны

Губы ее раздвинулись в неуверенной улыбке. Покраснев, она прикрыла рукой вырез платья, будто смущенная девочка, и застенчиво отозвалась:

– Привет, Джуниор.

– Так как же?

Хотя судья и его дочь-хамелеон по-прежнему занимали Алекс, этот краткий вопрос Джуниора заставил ее обернуться.

– Простите?

– Любите грудинку с фасолью?

– Сейчас увидите, – засмеялась она, расстилая на коленях салфетку.

В нарушение великосветских приличий она уничтожила большую часть того, что лежало у нее на тарелке, и ее здоровый аппетит вызвал одобрение Ангуса.

– А вот Сара-Джо ест, как птичка. Не нравится тебе грудинка, да, солнышко? – спросил он, заглядывая в тарелку жены, оставшуюся почти нетронутой.

– Немного суховата.

– Хочешь, я закажу тебе чего-нибудь еще?

– Нет, благодарю.

Когда они отужинали, Ангус вытащил из кармана новую сигару и закурил. Помахав спичкой, предложил:

– А отчего бы вам не потанцевать?

– Хотите? – осведомился Джуниор.

– Конечно. – Алекс отодвинула стул и встала. – Правда, в подобных танцах я не сильна, так что, пожалуйста, что-нибудь не слишком экстравагантное.

Джуниор привлек ее к себе и, вопреки ее просьбе, исполнил несколько замысловатых поворотов и наклонов.

– Очень мило, – улыбнулся он, глядя на нее сверху вниз, и перешел на более спокойный тустеп. Рукой, лежавшей у нее на талии, он притянул ее к себе поближе. – Очень, очень мило.

Алекс не возражала: ей нравилось ощущать себя в крепких мужских объятиях. Ее партнер был хорош собой, обаятелен и умел внушить женщине, что она прекрасна. Она поддавалась его чарам, но, отлично это сознавая, как бы натянула страховочную сетку.

По правде говоря, она не способна была увлечься таким обольстительным болтуном, как Джуниор, но приятно время от времени пользоваться его вниманием, тем более что в обществе Рида ее личность, ее уверенность в себе всякий раз терпели поражение.

– А Рид член клуба? – как бы между прочим поинтересовалась она.

– Вы шутите?

– Его не пригласили вступить в клуб?

– О, конечно, пригласили – как только он был избран шерифом. Просто он чувствует себя уютнее совсем в другом обществе. На хрена ему – простите меня – вся эта светская чушь. – Он погладил ее по спине. – Чувствуется, вы сейчас не так напряжены, как когда я за вами заехал. Отдыхаете?

– Да, но вы ведь меня сюда обманом заманили, – осуждающе проговорила она. – Что-то непохоже, чтобы вы напились и дали волю языку.

В его улыбке не было и намека на раскаяние.

– Спрашивайте все, что угодно.

– Хорошо. Кто тот мужчина, вон, с седыми волосами? Джуниор назвал его имя. Интуиция не обманула Алекс.

Его подпись тоже стояла под тем письмом.

– Познакомьте нас, когда оркестр сделает перерыв.

– Он женат.

Она быстро взглянула на него.

– У меня к нему отнюдь не романтический интерес.

– Ах, вот как, тем лучше, тем лучше.

Он исполнил ее просьбу. Мужчина, которого она углядела в толпе, оказался банкиром. Когда Джуниор знакомил их, вид у банкира был смущенный. Пожав ему руку, Алекс сказала:

– Я получила ваше письмо, мистер Лонгстрит. Ее прямота изумила его, но он справился с собой великолепно.

– Я вижу, вы отнеслись к нему серьезно. – Он понимающе указал глазами на Джуниора.

– Пусть мое присутствие здесь в обществе Минтона-младшего не введет вас в заблуждение. Я прекрасно понимаю, что он, его отец и мистер Ламберт значат для Пурселла, для экономического процветания города, но у меня и в мыслях нет отказываться от расследования по этой причине. Чтобы меня запугать, одним письмом не обойдетесь.

Когда через несколько минут Джуниор опять вывел ее на танцевальную площадку, он, не скрывая раздражения, сказал, едва шевеля губами:

– Вы бы хоть предупредили меня.

– О чем?

– О том, что вы вооружены и опасны. Лонгстрит – большая шишка, нападать на него вряд ли стоит. И вообще, что за сыр-бор вокруг письма?

Она объяснила, приведя все имена, которые смогла припомнить.

– Я надеялась кое-кого из них сегодня встретить здесь. Он нахмурился и сурово посмотрел на нее. Но вскоре пожал плечами и обольстительно улыбнулся.

– А я-то думал, что вскружил вам голову. – И добавил, смиренно вздохнув:

– Что ж, хотя бы помогу вам выпутаться. Хотите, познакомлю с остальными вашими недоброжелателями?

Стараясь, чтобы все выглядело вполне непринужденно, Джуниор повел ее по залу, представляя тем, кто поставил свою подпись под посланием с тонко замаскированной угрозой.

Полчаса спустя они уже беседовали с супружеской четой, владевшей в Западном Техасе целой сетью магазинов полуфабрикатов. Супруги вложили в постройку ипподрома большие деньги и не скрывали своей враждебности к Алекс. Поговорив с ними, Алекс и Джуниор двинулись дальше. Впрочем, к этому времени все присутствующие уже знали, кто такая новая спутница Джуниора, и ждали знакомства с нею во всеоружии.

– Ну вот, теперь все, – сказал он.

– Слава богу, – прошептала Алекс. – Ножи у меня из спины еще торчат?

– Неужто вы эту злоязычную курицу всерьез восприняли? Слушайте, она же просто старая скукоженная мегера; особенно ненавидит женщин, у которых нет усов той же густоты, что у нее самой.

Алекс невольно улыбнулась.

– Она чуть ли не прямо мне заявила: «Собирай манатки и первым же автобусом мотай из города… иначе…» Он сжал ее руку.

– Ну-ка, пошли танцевать. Хватит думать о всяких неприятностях.

– После этого налета мне надо почистить перышки, – сказала она, выскальзывая из его объятий. – Прошу меня извинить.

– Хорошо. Комната для маленьких девочек во-он там. – Он указал на узкий коридор.

Когда она вошла, в дамской комнате никого не было, но когда она вышла из кабинки, перед туалетным столиком стояла дочь судьи и рассматривала свое отражение в зеркале. Она обернулась к Алекс.

Алекс улыбнулась.

– Здрасьте.

– Здравствуйте.

Алекс подошла к раковине и вымыла руки.

– Нас не представили друг другу. Меня зовут Алекс Гейтер.

Она вытянула из автомата два шершавых бумажных полотенца.

– Да, знаю.

Алекс бросила использованные полотенца в корзину.

– Вы дочь судьи Уоллеса? – попыталась она разрядить обстановку, но атмосфера накалялась. И следа не осталось от той робкой, неуверенной девицы, с которой здоровался Джуниор. Лицо окаменело, на нем читалась непримиримая враждебность. – Вас зовут Стейси, не так ли?

– Да. Стейси. Но моя фамилия не Уоллес. А Минтон.