Сокровища Чёрного Монаха

Она повторила объявление, потом то же самое произнесла по-немецки.

– Что же делать?!
– взвизгнул Колька.

Он оглянулся по сторонам и помчался к милиционеру, стоявшему невдалеке рядом с мужчиной в военной форме, наверное, таможенником. Я вздохнул и поплелся следом за Неукротимым Маркизом. Путаясь и перебивая друг друга мы выпалили все про Черного Монаха, про "Бобыля-гитариста", про бригадира и "Синий ветер", после чего Колька потребовал досмотреть иностранца.

Милиционер и человек в форме вежливо выслушали нас, потом военный сказал устало:

– Вы бы, ребятишки, шли домой. И поменьше боевиков на ночь смотрите.

Мы попытались переубедить наших суровых собеседников, но они повернулись и пошли в здание вокзала. Экспресс тем временем ожил, задышал, явно собираясь покинуть вокзал.

– Врешь! Не уйдешь!
– заорал вдруг Колька, бросаясь к вагонам.

Мне не оставалось ничего другого, как рвануть следом за ним. Колька добежал до вагона, в котором должен был ехать "наш" иностранец, проводник попытался преградить ему дорогу, но Маркиз сделал страшное лицо и заорал, показывая пальцем куда-то в конец перрона:

– Смотрите! Смотрите! Горит!

Проводник инстинктивно оглянулся, а хитрый Маркиз проскочил мимо него в вагон. Я набрал в себя побольше воздуха и бросился следом.

Очнувшийся проводник ухватил меня за надорванный Колькой рукав и довершил начатое Маркизом. Рукав оторвался, и проводник едва устоял на ногах, потеряв равновесие, разглядывая оторванный рукав.

Колька был уже внутри вагона и с грохотом открывал подряд все двери в купе, насмерть пугая респектабельных иностранцев, не понимавших таких заморочек. Проводник, державший в руке мой рукав, пытался догнать Кольку, но на его пути встал я, пытаясь задержать проводника. Он яростно отталкивал меня, а я не менее яростно цеплялся за его мундир, отчего на пол посыпались начищенные до сияния пуговицы. Рассвирепевший проводник оттолкнул меня и бросился к Маркизу, но тот в это мгновение истошно завопил, распахнув двери последнего купе:

– Вот он! Вот! Вот этот вот! Ссадите его с поезда! Он у моей бабушки иконы украл!

Проводник пытался вытащить Кольку из купе, но тот вцепился в двери и блажил во все горло. Не зря его прозвали Неукротимым Маркизом - он вопил так, что из всех купе высунулись любопытные пассажиры, высыпали в проход, что-то горячо обсуждая на иностранных языках.

Проводник растерялся, ему было неудобно выволакивать Кольку из купе силой, он пытался уговорить его, что-то объяснить. Проводник стоял красный, как рак, сзади на него напирали пассажиры, которые норовили заглянуть в купе, не понимая. Что же там произошло.

– Разойдитесь, пожалуйста!
– раздалась властная команда, повторенная, кажется, по-английски.

Законопослушные зарубежные господа безропотно расступились, в узкий проход протиснулись люди в форме - таможенники и пограничники.

– В чем дело?
– спросил вполголоса один из них проводника, не оставлявшего надежды вытянуть горластого Кольку из купе.

– Это возмутительно!
– выступал иностранец, пришедший в себя при появлении пограничников.
– Врываются ф мой купе, какой-то сумасшедший мальчик...

– Сейчас разберемся, - вежливо, но сухо остановил его пограничник.

– Вот, ворвались в вагон двое мальчишек, - оправдывался проводник, вертя в руках оторванный рукав рубашки Маркиза.
– Орут что-то про то, что этот вот господин украл у его бабушки какие-то иконы...

– В чем дело?
– резко повернулся ко мне и к Маркизу пограничник.
– Вы понимаете, что это международный поезд? Говорил он тихо, но было видно, что он едва сдерживается от того, чтобы не взорваться.

– Дяденька, этот господин украл у моей бабушки иконы, - глядя прямо в глаза пограничнику заявил Маркиз.
– Он жил у нас и перед отъездом украл иконы. А бабушка сказала, что без этих икон она умрет.

– Ты что, парень, с ума сошел?
– не поверил ему пограничник.

– Он правду говорит!
– вмешался я, понимая, что другого пути у нас нет.
– Пускай он покажет.

– У меня действительно есть иконы, - от волнения иностранец позабыл про акцент и заговорил на чистом русском.
– Но это новодел, написанные недавно на заказ и у меня есть разрешение на вывоз.

Он полез в кейс, достал оттуда бумаги и протянул пограничнику. Тот не глядя передал бумаги таможеннику, который молча погрузился в чтение.

– Будьте любезны, предъявите иконы, - прочитав бумаги, попросил таможенник, поправив на носу очки в тонкой оправе.

– Вы понимаете, что задерживаете международный экспресс?
– прошипел иностранец.

– Ничего, мы только глянем. Это займет несколько минут.

– Хорошо, я покажу иконы, - кивнул он.
– Только пускай мальчик сначала скажет, какие иконы были у его бабушки.

Таможенник вопросительно повернулся к Маркизу.

– У бабушки было три иконы, - вдохновенно орал Маркиз.
– На одной дядька с бородой, на другой тоже дядька с бородой, только с другой, а на третьей тетя с младенцем!

– Иконы старые?
– спросил иностранец, готовясь развернуть пакет.

– Старые!
– завопил Колька, не подумав.

Я ткнул его в бок, он тут же прикусил язык, но было поздно. Иностранец заметил, как я толкнул Кольку и едва заметная торжествующая улыбка скользнула по его губам.

– Это, конечно, произвол, - поломался иностранец, - но я не хочу задерживать поезд. Пожалуйста!

Он с торжествующей улыбкой развернул пакет. Там были четыре абсолютно новенькие иконы. Настолько новенькие, что даже краской пахнуло. Все они были переложены поролоном, а одна даже укутана в толстый полиэтилен.

Иностранец разложил иконы на столе. На всех иконах была изображена женщина с младенцем.

– Ну, мальчик, - усмехнулся он.
– Где твои старые иконы и бородатые мужики? Где твои старые бабушкины иконы?

Таможенник и пограничник переглянулись, разом вздохнули и пограничник уже потянул руку к фуражке, наверное, чтобы официально извиниться и отпустить иностранца. Тот уже начал складывать иконы обратно, но тут Маркиз подскочил к нему и буквально вырвал из рук одну из икон.

– Дяденьки! Смотрите! Они все не закрашенные с обратной стороны, а эта закрашена!
– завопил он.

– Ну и что?
– насторожился таможенник, жестом остановив рванувшегося к иконе иностранца.

– А вот что!
– заорал Колька.

Он перевернул икону вниз лицом, задняя стенка доски была, действительно, закрашена. Не дав никому опомниться, Колька схватил со стола ножик, которым иностранец разрезал бечеву, и отколупнул кусок краски. Из-под краски выглянула старая, почерневшая от времени доска.

– Видите?!
– вопил торжествующий Маркиз.
– Это не новодел! Это старая картина, только она закрашена сверху! Это "Бобыль-гитарист"! Это украденная картина!