Сокровище чародея
Шрифт:
– А вот и вы! Я вас ждал!
Надежда Николаевна подняла голову.
Под потолком, на стремянке, стоял знакомый ей старичок. Сейчас он был особенно похож на паука, который спрятался в углу, в центре своей паутины, и подкарауливает легкомысленную муху.
– Вы меня ждали? – переспросила она, запрокинув голову. – Почему?
– Потому что вы сделали свое дело, нашли древнюю корону. Теперь ее нужно вернуть настоящему хозяину.
– И кто же этот хозяин – вы? – спросила Надежда, как ей казалось, с иронией. Однако ирония не прозвучала.
– Нет, не я, – серьезно ответил старичок и
– Тогда кто же?
– Вы уверены, что хотите это знать?
– Вообще-то да… Я женщина любопытная, любопытство – мой главный недостаток.
– А может быть, и достоинство?
– Может быть.
– Что ж, пожалуй, вы это заслужили…
Старичок подошел к высоким напольным, богато украшенным резьбой часам. На передней стенке Надежда разглядела воина на коне, в пышном восточном наряде и чалме, повязанной поверх рыцарского шлема.
– Мавританский король? – проговорила она, невольно понизив голос.
– Он самый!
Старичок подтянул гирю, и стрелки часов двинулись вперед. Надежде вдруг показалось, что деревянный всадник отделился от часов и неспешно, торжественно подъехал к ней и протянул руки. Ей ничего не оставалось, как достать корону из сумки и отдать ему – подлинному и неоспоримому хозяину.
Мавританский король благодарно поклонился, бережно принял корону из ее рук… и растаял, умчавшись в неизвестность, в свое давно прошедшее время…
Надежда Николаевна очнулась и увидела, что маятник часов тихонько движется из стороны в сторону, крошечные бронзовые мавры застыли верхом на бронзовых лошадках. Короны не было видно.
– Вот и все, – вздохнула она, – пожалуй, мне нужно идти.
– Нет, не все, – возразил старичок, – вы, Надежда Николаевна, удивительная женщина, и я считаю, что вам полагается награда. Вы ее вполне заслужили.
– Ой, только не это! – Надежда замахала руками. – Мне ничего не нужно, у меня все есть. Хотя… могу я вас попросить кое о чем?
– Разумеется, можете…
– Та женщина, сестра Игоря Круглова, находится в клинике в тяжелом состоянии, и теперь, когда ее брат погиб, никто больше не будет оплачивать ее пребывание там. Так вот, если мне полагается какая-то награда, пускай деньги пойдут в клинику. Знаете, я думаю, что и книгу-то Игорь искал для того, чтобы с ее помощью найти сокровище, которое поможет сестре.
– Что ж, вы правы, – сказал старичок, – но речь идет не о деньгах. Эта корона… далеко не простая, и тому, кто держал ее в руках, она поможет. Только тот недалекий тип, который называл себя Мессиром, думал, что с ее помощью он завоюет абсолютную власть и богатство. На самом деле это не так, корона поможет получить то, что необходимо, очень нужно. Так что насчет Ирины Кругловой можете быть спокойны, в самом ближайшем времени она поправится. А что касается вас…
– Мне ничего не нужно, у меня все есть, – перебила его Надежда.
– Ну, как знаете…
Старичок говорил что-то еще, но внезапно все часы в помещении стали бить, и Надежда видела только, как шевелятся его губы. Она, улыбнувшись, махнула рукой и ушла.
Надежда торопилась к собственному дому, как вдруг увидела знакомую машину.
– Саша! – бросилась она к мужу. – Ты сегодня пораньше?
– Да, ездил к партнерам, решил
на работу не возвращаться! Погода такая хорошая, давай поедим и в парк сходим, подышим…– Конечно! – Надежда, смеясь, подхватила его под руку.
Они были так увлечены друг другом, что не заметили возле подъезда двух соседок.
– Ну что, съела? – злорадно сказала Антонина Васильевна Зинаиде. – Разводятся, квартиру продают! Сразу тебе сказала, что не такие это люди, чтобы из-за мелкой ссоры разводиться. Так что племяннице твоей ничего тут не обломится.
Зинаида молчала, сказать ей было нечего.
Несмотря на то что установилась хорошая погода и накануне супруги Лебедевы провели прекрасный вечер, спала Надежда Николаевна плохо. Ей снилась несчастная девочка Инка, которую отчего-то везли на старой телеге, запряженной волами, на ней было надето грубое серое рубище, а вокруг шумела, свистела и улюлюкала толпа людей в средневековых одеждах. Телега остановилась на площади, где был сложен костер из огромных бревен. И палач в красном колпаке стоял наготове. Инку подняли на костер, палач взял горящий факел…
Даже во сне Надежда почувствовала жар от огня и запах смолистых бревен и проснулась в холодном поту.
К чему такой сон? А к тому, что вчера она так и не выяснила, откуда взялась эта ненормальная, называющая себя Инес де Кастро. А еще Надежде очень не понравилось, что она морочит голову не совсем нормальному ребенку. Девчонка к ней привязалась, да она к кому угодно привяжется, кто с ней поговорит ласково. Нужно сказать хоть этой музейной даме, чтобы смотрела в оба и посторонних не пускала.
Надежда подошла к театру со стороны служебного входа и, снова сославшись на страховую компанию, без проблем попала внутрь, прошла по анфиладе музейных комнат и наконец вошла в помещение, отведенное для восковой фигуры Софи Верден.
Актриса, как всегда, величественно восседала в кресле, возле нее хлопотала Розамунда Артуровна, то поправляя пышное платье восковой фигуры, то заботливо укладывая ее волосы.
– Музей закрыт! – проговорила Розамунда Артуровна, услышав шаги за спиной, и только потом повернулась. – А, это вы! Что вам угодно?
– Да так, зашла напоследок взглянуть на вашу подопечную…
– Да вот видите, кто-то ночью забрался в музей и потревожил ее. Прихожу – она лежит на полу, волосы растрепаны, платье смято… настоящий акт вандализма! У современной молодежи никакого уважения к культурным ценностям! С трудом привела ее в порядок!
– А почему вы уверены, что это дело рук молодежи?
– Ну а чьих же еще? Вам вот, например, придет в голову издеваться над восковой фигурой?
– Мне – нет…
– Вот видите!
– Но Инне, этой девочке, которую я здесь не раз видела, такое тоже не придет в голову.
– Ну, Инка – это совсем другое дело!
– Кстати, где она?
– Ах, вы знаете, это такое чудо! – Розамунда Артуровна так возбудилась, что уронила пенсне и с трудом подхватила его на лету. – Нашелся врач-гомеопат, очень милый старичок, он прописал ей какие-то порошки, и наша Инка буквально преобразилась! Она стала совершенно, совершенно другим человеком! Вот не зря ее отец верил, что все с ней будет хорошо!