Сокровище Чингисхана

Последний абзац Джордино едва смог прочитать. Почерк был очень неразборчивым, напоминал скорее каракули:

Последняя запись. Помощи не будет. Искренне сожалею, что подвел Лидс и Британский музей. Последние слова любви жене моей Эмили. Господи, прими наши души.

— Бедный земляной червь, — сказал Джордино, закончив чтение. — Вот почему он лежал поверх кучи осколков. Навер­ное, пытался выбраться. После крушения самолета прожил не­сколько мучительных дней.

— По-моему, он больше мучился не от физической боли, а от сознания потери ценного свитка.

— На чьи же сокровища указывала нарисованная на свитке карта? И кто такой этот Ч.?

— Хант рассказывает о свитке на предыдущих страницах. Детально его описывает. Он, как и его помощник Цендинь, был убежден, что на нем изображена тайная усыпальница. Выруб­лена где-то в горах Хэнтэй в Монголии. Усыпальница очень родовитого вельможи. Хант даже рассказывает легенду о том, как ее нашли. Согласно легенде, над ней плакала верблюдица. На первый взгляд все выглядит вполне логичным — и факты, и сказание. Короче говоря, на карте показано место погребения Чингисхана.

Джордино, тихо присвистнув, покачал головой:

— Чингисхан, говоришь? Таких карт бродит по свету тыся­чи. Скорее всего очередная фальшивка. Старичок Чингис умел шутить. Нет, могилу его никогда не найдут. Среди самых важ­ных археологических загадок она занимает одно из первых мест.

Питт долго смотрел на клубящееся облако пыли у линии горизонта, и перед глазами его пронеслись тысячи увлекатель­ных картин, вызванных разыгравшейся фантазией. Поняв, что увлекся видениями, он тряхнул головой.

— Совсем напротив, — вдруг заявил он и прибавил, уже тише: — Я уверен — усыпальницу его нашли.

Джордино уставился на него ничего не понимающим взгля­дом, но оспаривать его утверждение не стал. Питт перелистал дневник, нашел место в самом его начале и показал его Джор­дино.

— Полное имя помощника Ханта — Цендинь Боржин. Те­перь понятно?

— Не может быть, — прошептал Джордино. — Отец нашего Толгоя?

— Если не ошибаюсь, мы с тобой не так давно видели мра­морную гробницу Цендиня Боржина.

— Но если в каменном святилище в каменном надгробии покоится Цендинь, то в мраморном саркофаге в центре...

— Вы правы, мой чрезвычайно догадливый друг. В мрамор­ном саркофаге лежит тело Чингисхана.

После захода солнца они присоединились к ламе и мона­хам, собравшимся в одном из гэров на ужин, очень скромный, как, впрочем, и завтрак, и обед. Состоял он из овощного супа с вермишелью и пиалы землисто-черного чая. Монахи ели в по­чтительном молчании, на изредка бросаемые ламой короткие вопросы отвечали исключительно кивками. Питт тайком изу­чал лица высохших монахов, двигавшихся со стоической гра­циозностью. Большинству давно перевалило за шестьдесят, их умудренные глаза ярко сверкали среди глубоких морщин, из­бороздивших лица. Все монахи были гладко выбриты, за исключением послушника, голову которого венчала густая шеве­люра. В два приема проглотив еду и чай, он повернулся к Питту с Джордино и с улыбкой бесцеремонно пялился на них, пока остальные заканчивали ужин.

После ужина Питт и Джордино вместе с монахами перешли в храм посмотреть вечернюю молитву и только потом удали­лись к себе, в здание склада. Разгаданная тайна местонахожде­ния усыпальницы Чингисхана полностью овладела мыслями Питта — теперь ему хотелось как можно быстрее вернуться в Улан-Батор. Готовясь ко сну, он пододвинул раскладушку по­ближе к дверному проему.

— Уже не можешь спать в закрытом помещении? — поин­тересовался Джордино и тихо рассмеялся.

— Не в этом дело, — ответил Питт. — Есть у меня кое-какие причины для беспокойства.

— Для меня предметом для беспокойства может быть толь­ко отсутствие сносной пищи. Почти неделю голодный хожу. Начинает надоедать, — недовольно проворчал Джордино, за­бираясь под одеяло.

Питт снял с одной из полок открытую коробку, набитую благовониями, четками и другими атрибутами для буддийской молитвы. Минут пять он зачем-то возился с ней, затем погасил керосиновую лампу и присоединился к Джордино — залез под одеяло и быстро уснул.

Непрошеный гость явился сразу после полуночи. Тихо сту­пая, он слегка приоткрыл складскую дверь и вместе с тонкой струйкой лунного света бочком пролез в образовавшуюся щель. Он чуть подождал, пока его глаза не привыкнут к полутьме, за­тем двинулся к кровати, стоявшей неподалеку от двери. Приближаясь к ней, он случайно задел ногой валявшийся на полу крошечный колокольчик для молитвы, и тот слабо звякнул. Негромкий отголосок от слабого металлического звука разнес­ся по комнате. Пришелец застыл на месте, долго стоял не дви­гаясь и даже не дыша. Потом все снова стихло. Шли секунды, до ушей его доносился шорох и дуновение ветра.

Человек медленно опустился на пол, пошарив руками, на­щупал колокольчик, осторожно, мягкой рукой отодвинул его в сторону. Пока он это делал, костяшки его пальцев скользну­ли по второму колокольчику. Он и его убрал с дороги, после чего снова двинулся к кровати. Он уже мог разглядеть фигуру спящего человека, неподвижно лежавшего под одеялом. Встав над ним, он вытянул из-под полы своей накидки длинный двуручный меч, поднял его над кроватью, крепче сжал ладо­нями рукоять и нанес хлесткий смертельный удар. Лезвие вспо­роло одеяло чуть ниже подушки, там, где должна была нахо­диться шея.

Человек снова застыл. Его смутила легкость, с какой лез­вие вошло в жертву. Он не почувствовал сопротивления кос­тей, не услышал их треска. Не раздалось ни хрипа, ни булька­нья крови в горле умирающего. Напротив, меч, описав дугу, разрезал одеяло, матрас, холстину кровати и впился в деревянный пол. Незадачливый убийца, изумленный и одновременно напуганный, никак не мог понять, что же случилось, а когда все же понял, то было уже слишком поздно.

Питт, стремительно вскочив с кровати, стоявшей ярдах в десяти, набросился на него. Несостоявшийся киллер был хо­рошо виден на фоне лунного света, падавшего в открытую дверь, и представлял для Питта отличную мишень. В руках Питт сжи­мал острую штыковую лопату, найденную им на складе и при­прятанную под раскладушкой. В шаге от кровати, где под одея­лом лежали только взбитые подушки, Питт занес руку и сильно ткнул лопатой в темный силуэт.

Пришельцу оставалось только защищаться. Заслышав шаги Питта, он выдернул меч из доски и принялся вращать им над головой, а затем, когда шаги стали приближаться, наудачу, по­скольку в темноте не мог видеть Питта, полоснул им воздух, ори­ентируясь по звуку. Однако и сейчас он безнадежно опоздал.

Питт опередил его. Пока убийца готовился нанести по­следний удар, из мрака вдруг вылетела лопата, и острие ее вон­зилось ему в предплечье. Послышался хруст костей и треск раз­рываемых связок, а затем раздался душераздирающий крик боли, эхом пронесшийся по всему поселку.

Меч вылетел из руки незваного гостя и со звоном упал на дощатый пол. Зажимая ладонью рваную рану, он на подкосив­шихся ногах попятился к выходу. Питт еще раз ткнул его лез­вием лопаты, но странному гостю удалось отшатнуться в сто­рону. Их разделяла кровать, Питт сделал еще один выпад и снова попал, на этот раз в живот нападавшему. Тот согнулся и, по­вернувшись, побежал к двери. Третий выпад Питта пришелся в центр позвоночника, а четвертый — в левую ногу, в середину икры. Последний оказался самым сильным.