Сокрушитель

— Да вот то, что творилось… Кажется, унялся наш скандалист.

Лицо Никиты стало вдруг по-детски беззащитным, близко посаженные глаза поехали куда-то в сторону.

— Я слышал, у вас с ним… размолвка… Лика рассмеялась. Что ни говори, а забавный человечек был этот Кляпов.

— Вы мягко выражаетесь, Никита. Ушла я от него. Понимаете? Ушла.

— Что вы говорите… — пробормотал он и пригорюнился окончательно.

— Да бросьте вы, Никита. Трагедии в этом уже никакой нет. Кончилась трагедия.

Он растерянно оглаживал переносицу, снова, наверное, затосковав по очкам, которые можно было в любой момент снять и протереть, собираясь с мыслями.

— Вот и от меня тоже… — грустно сообщил он ни с того ни с сего. — Ушла…

Заждавшийся Телескоп присел на корточки и сердито чирикнул что-то непонятное. Не иначе — на родном наречии.

— Вы были женаты? — поражение спросила Лика, тшетно пытаясь представить себе женщину, согласившуюся выйти замуж за Никиту Кляпова.

— Да… — вздохнул он, зачем-то осматривая кончик своего ломика. — Сказала, что я гублю не только себя, но и всю семью… Понимаете, у меня были неприятности… Как бы это выразиться?.. Политического характера…

— У вас?!

Диссидентов Лика представляла как-то, знаете, по-другому.

— Да, — смущенно улыбаясь, признался Никита. — Хотя сам я — ни сном ни духом… Просто работал в обществе книголюбов, заведовал, как ни странно, клубами… И вот организовали там один такой клуб… Честно сказать, я так до сих пор и не понял, что они, собственно, натворили, но шум был большой. Председателя общества выгнали из партии, меня, естественно, уволили — ну и жена… испугалась, короче…

— Йест! — пронзительно предупредил Телескоп.

Оба обернулись. Действительно, в трех шагах от них стоял жилистый сухощавый Крест и с ленивой усмешкой оглядывал Никиту.

— Начальнице! — издевательски-вежливо осклабился он, отпуская полупоклон в сторону Лики, после чего вновь повернулся к Кляпову. — Ты! Трекало! Слазь с метлы! Там у тебя широкий фронт работ.

И Лика увидела, как Никита (пусть смешной, но все же культурный, интеллигентный человек) на глазах увядает, опадает… Вот он поглядел на нее виновато, ссутулился — и побрел прочь. Лика растерянно смотрела ему вслед. Как-то так вышло, что из ее жизненного опыта напрочь выпала знакомая многим девушкам ситуация; любезничаешь, скажем, с молоденьким солдатиком — и тут подходит старший по званию.

— Никита!

Он остановился.

— Что вы ему позволяете! Как же так можно? Перегнул палку Крест, ох перегнул… Не учел, что Никита — из тех людей, вытирать об которых ноги можно до бесконечности. Если наедине. Но при свидетелях-то зачем?..

Секунду сутулая спина под белой складчатой простынкой была неподвижна. Потом вдруг судорожно передернулась, и Никита Кляпов медленно повернулся к Кресту. Вперив в уголовника совершенно безумный взор, он отцепил от пояса авоську с тремя капсулами и шваркнул оземь. Стискивая ломик, шагнул вперед, и губы его шевелились, словно Никита затверживал на память какую-то стихотворную строфу

— Ты! Ерш опомоенный! — пронзительным, срывающимся на фальцет голосом выкрикнул он, глядя Кресту в глаза — Гуливаном? Горлохватом набушмачился? Осину — не гну! Устриг?

Оцепенела не только Лика — оцепенел и Крест. Повторялась история с Валаамовой ослицей. Во всяком случае, Никита Кляпов, внезапно заговоривший по-свойски, представлял собой не меньшее чудо.

Но Никита, увы, непредумышленно повторил при этом ошибку самого Креста. Такие слова следовало произносить с глазу на глаз, но уж никак не в присутствии Лики.

Опомнясь, Крест с искаженным лицом шагнул навстречу и вырвал ломик из рук Никиты. Из-за дальней опоры немедленно вылетела зловещая торпеда надзорки. И тут в игру вмешалось еще одно действующее лицо.

— Йоц Йоц! — Взъерошив от восторга седую шерстку, Телескоп запрыгал вокруг Креста, одной лапкой прижимая к груди пакет, а другой (чтобы уточнить, кого именно здесь зовут ершом) тыча в онемевшего от злобы уголовника

По гроб жизни должен быть Никита Кляпов благодарен Телескопу за безумный этот поступок. Ломик свистнул и с хрустом опустился на непрочный череп зверька. Вместо того чтобы опуститься на столь же непрочный череп самого Никиты.

Запоздало треснул неслыханной силы разряд. Никиту отшвырнуло. Крест подпрыгнул, выронил ломик и упал, как бы сразу прилипнув всем телом к стеклистому покрытию. Даже попятившаяся Лика, которую от места щелчка отделяло несколько шагов, — и га ощутила, как волосы ее шевельнулись и затрещали.

Надзорка ткнулась хищным чернильным рылом в голову лежащего и замерла, словно овчарка, готовая кинуться снова при малейшем движении. Никита подскочил к бессильно разбросавшему лапки Телескопу, стал на колени, дотронулся со страхом. Хрустальные глазищи остановились, обессмыслились. Зверек уже не дышал. Забрызганный алыми каплями полуразвернувшийся пакет лежал рядом.

«А кровь — как у нас, красная…» — с интересом подумал кто-то за Никиту Кляпова.

Туг он услышал полувскрик-полувсхлип — и обернулся. Лика, округлив глаза и зажав рот пальцами обеих рук, отступала к стене. Никита перевел взгляд на лежащего рядом Креста — и сам чуть не заорал, настолько это было жутко. Надзорка, растягиваясь и изгибаясь, налезала на бесчувственное тело, надеваясь на него, как резиновая перчатка на руку. Наружу теперь торчали только большие ступни, повернутые пальцами друг к другу. На глазах Никиты змеящаяся бликами тварь обволокла Креста целиком, потом сократилась, словно разом переварив, — и неспешно потекла прочь.

* * *

Вид, пусть не принадлежащего человеку, но все же мертвого тела потряс всех настолько, что даже у словоохотливого Сократыча отнялся язык. Люди стояли вокруг Телескопа в боязливом оторопелом молчании, нарушаемом лишь всхлипами Лики.

— Васька знает? — тихо, почти шепотом спросил кто-то.

— Побежали за ним… — так же негромко ответили ему.

Потом толпу раздвинуло, и к распростертому тельцу шагнул Василий. Все взглянули ему в лицо и тут же отвели глаза. Смотреть сейчас на Василия было страшновато. Несколько секунд он неподвижно стоял над Телескопом, потом медленно присел на корточки и заметно дрогнувшей рукой огладил нежную серебристую шерстку. В гулкой остолбенелой тишине пронзительный щебет побирушек казался особенно громким. Зверьки уже знали о случившемся.

— Кто? — глухо спросил Василий.

— Крест, — виновато сказал Никита.

— Где?

К Василию приблизился Пузырек.

— Вась… — гримасничая от сочувствия, начал он. — Ну ведь не человека же, ну… Не надо, Вась, не связывайся ты… Хватит, пошутил уже разок с надзорками.

— Где? — повторил Василий, поднимаясь. Смуглое лицо его отяжелело, стало угрюмым и беспощадным.

— Да нет его! Нет! — истерически вскрикнула бледная заплаканная Лика. — Нигде его уже нет! Никита! Скажи ему!