Соль этого лета

Очень хочется лететь к ней навстречу. Но не могу встать, подойти, поцеловать. Не могу показать, что моя. Меня это переворачивает и достаёт до самой глубины.

И бесит, что все оборачиваются, заглядываются… Нет, я не ревнивый тиран, и пусть бы любовались. Но мне важно, чтобы знали, что моя. Мне хочется е"e внимания, и демонстраций, что я тоже — е"e. Без этого от тоски начинает колбасить.

Встаёт за спиной Рустама.

— Четвёртый час тренировки. Тебе известно, что такое рабдомиолиз и катаболизм?

— У нас спарринги, Алёнушка. Отдыхают больше, чем напрягаются.

Корёжит от «Алёнушка». Выплевываю раздражённо травинку.

— Вот, — протягивает ему папку. — Это нагрузки согласно индивидуальным медицинским обследованиям по каждому спортсмену. И общий план тренировок.

— Мне они не нужны, — не берёт он. — Пусть поработают на стрессе. Они в команде, значит, здоровы. Вывезут.

— Стресс изменит им биохимию, — терпеливо отстаивает она. — Повысит адреналин, кортизол, уровень глюкозы, артериальное давление. А у нас курс инъекций! Я не хочу спец эффектов.

— Перенеси инъекции.

— Но мы с Бессо выбрали такой период, чтобы пик эффекта пришёлся на соревнования. И всё, что должно вывестись перед анализами, успело вывестись.

— Эффекта… — пренебрежительно. — Спортсмен или чемпион, или — нет. А это вс"e от лукавого, Алёнушка. Инъекции ваши.

Тяну руку, молча прошу у неё папку. Отдаёт. Листаю. Никогда не вникал в это, полностью доверяя Бессо.

— Тебе тоже кололи и витамины, и регенераторы, Рустам.

— Кололи что-то, да. Но не это сделало меня чемпионом. А тренировки на износ, спарринги с соперниками в другой весовой и… воля к победе. Пацанам сильно не хватает последнего.

— Это Вы с Бессо обсудите! Я отвечаю за другое.

Алёна, недовольно сложив руки на груди, осматривает сидящих пацанов.

— Сходи лучше в бассейн, Алёнушка, позагорай, расслабься.

— Это ты так указал на мою бесполезность при подготовке спортсменов, Рустам?

— Мы с тобой потом это вс"e обсудим. Вечером. Если хочешь быть полезной, принеси водички, пожалуйста, — демонстративно доброжелательно. — Жарко…

Совсем охерел??

Подскакиваю на ноги.

— Я тебе не официантка, — бросает Алена ему тихо, отрицательно качая мне головой. — Жду команду в медпункте.

Гордо уходит.

Рустам недовольно хмурится.

— Чего подскочил-то? Мышцы затекли? На татами, давай.

Выхожу в центр. Близко к моей весовой только Ромка. Ну Яшин ещё… Но они умотаны уже. Валяются на травке, тяжело дышат.

— Артём давай на татами, прохлаждаешься сегодня.

— Алёна Максимовна мне запретила.

— А я тебе говорю, давай на татами. Травму можно получить и в бою. Учись компенсировать техникой.

Артём неуверенно встаёт. Прихрамывая идёт ко мне.

Тихо бешусь… Он килограмм на пятнадцать меньше. В ортезе. Мне что с ним делать?!

— Всегда выбирай соперника массивней на тренировке. Тогда на соревнованиях соперники твоего веса будут падать на подходе!

— Т"eм, нет, — смотрю ему в глаза.

Он пожимает растерянно плечами.

Я поднимаю руки, упираясь пальцами в ладонь, показываю «брейк».

— Боя не будет.

— По парам разбились! — вдруг резко меняется настроение Рустама на агрессивное. — На песок!

Парни сначала, ропща, встают. Потом начинают оглядываться на меня.

Встаю к ним спиной, лицом к Рустаму. Чувствую, как подходят ближе, касаются моих плеч своими.

Короче. Кто-то должен тормознуть это.

— Завтра у нас кроссфит на дыхалку, — взмахиваю папкой. — Бессо оплатил крутого инструктора. Мы не восстановимся до завтра, если продолжим сегодня, — стараюсь максимально спокойно привести разумные доводы. — Продолжим — значит, кроссфит мы сольем.

Соперничество — соперничеством, но спорт спортом. Не идиот же он. Я очень стараюсь разделять. И взять то полезное от Рустама, что взять можно. Но…

— Значит, я перенесу кроссфит.

— А послезавтра, — продолжаю я. — У нас мануал. И сутки «до» — у нас отмена нагрузки. Если мы хотим следовать программе, то на сегодня — хватит.

— Упал, отжался, Тарханов, — раздраженно.

Рефлекс — выполнять команды тренера, даже если ты не согласен, даже если это наказание мощно давит на психику. Но… Нет. И я продолжаю стоять, глядя ему в глаза.

Я — прав! Бессо просчитал каждый день сборов. Рустам ломает нашу систему. С хера ли?

За моей спиной бушует адреналин и тестостерон. Я чувствую его кожей. Сейчас каждый из пацанов будет делать свой выбор. Я свой делаю тоже. Прямо сейчас.

— Давай, Тарханов. Упал!

Давим друг друга взглядами. Мой взгляд говорит — пошёл нахер, ты для меня не авторитет.

— Тарханов. Снимается. С соревнований.

Сука. Сука!!! Делаю глубокий вдох. Бес этого не допустит. Он вернётся и…

— Кто ещё? Никто?! Тогда упор лёжа приня-я-ять!

Оборачиваюсь к пацанам. Никто не спешит падать.

— Алёна Максимовна ждёт нас в медпункте, — негромко бросаю я.

Иду вперёд, мимо Рустама. Чувствую, как пацаны молча идут следом. Это придаёт сил и уверенности.

— Это бунт, что ли, я не понял?

Не отвечая и не оборачиваясь увожу команду.

Если ситуация поднимется до совета школы, я всё обосную. Отстранят — значит, я уйду в другую команду. Меня с руками оторвут. Но никуда уходить я не хочу. Тут Бес, Тут Алена. Сегодня же позвоню Бесу. Он должен меня поддержать!

У крыльца административного корпуса разворачиваюсь.

— Никто не обязан, пацаны, соглашаться с моим решением.

— Ой, да ладно, — закатывают глаза Яша с Ромкой. — Начинается… Все, значит, все.

Вокруг гул.

— Бес пусть возвращается.

— Угробит же всех этот чемпион…

— И Максимовна, вон, фыркнула…

— Всех не снимут!

— Будем Беса ждать, а пока пусть Тарханов тренит нас.

— Тебя что — сняли? — неожиданно встаёт рядом со мной Ал"eна.

— Да, — возвращаю ей папку.

— Почему?

Неопределённо кручу в воздухе пальцами. Догадайся.

— Но официально, за отказ исполнять распоряжения тренера.

— Ясно. Вечером Цимлянский приезжает. Спонсор. Пусть ему расскажет, что лидер снят с соревнований. И деньги заодно вернёт… Это же не страховой случай.