Соль под кожей. Том первый

Черт, да откуда она вообще взялась на мою голову?!

За секунду перебираю в голове несколько вариантов побега без последствий, но останавливаюсь, когда чувствую прикосновение к своему локтю. Марина смотрит на меня в упор, еле заметно улыбается и моргает. Это не просто дружеский жест.

— Я все понимаю, Лера, — говорит уже намного тише, хотя по большому счету сейчас ее попытки не привлекать внимания уже не имеют значения. — Извини, что вот так… Просто мы все думали, что ты… что тебя…

Интересно, кто эти «все»? «Лучшие друзья» отца, которые открестились от него, как только запахло жаренным? Или те иуды, которые сразу же прибрали к рукам все его денежные активы, как только стало понятно, что за Гарина взялись крепко и ему не выкарабкаться? Или мои бесконечные друзья и знакомые, которые переходили на другую сторону улицы, лишь бы не встречаться со мной взглядом?

Или…

Стоп, это же Марина.

Марина Бондарь из бедной многодетной семьи, и она была единственной, кто не побоялась принять меня на ночь и накормить. Я вспоминаю тот единственный нормальный день за несколько недель кошмара, который провела в теплой постели и без дикого чувства голода, потому что впервые за много дней поела нормальную теплую еду. Мне до сих пор иногда снится вкус пюре и домашних маринованных грибов, которые я тщательно соскребала с тарелки. Шесть лет прошло, за моими плечами столько экзотических блюд и шедевров кулинарии, а кажется, будто ничего вкуснее того пюре с грибами не ела.

— Ты здесь одна? — Я быстро осматриваюсь, пытаясь понять, с кем она пришла.

Не хотелось бы узнать, что жизнь связала ее с кем-то из наших с Андреем общих знакомых, потому что это может создать кучу проблем.

— Я одна, — успокаивает Марина и снова моргает. — Все хорошо, Лер. Я все понимаю.

Не люблю чувствовать тебя по-идиотски, но сейчас происходит как раз такая история.

О чем нам разговаривать, если моего прошлого больше нет? Шесть лет назад я отказалась от всех связей с людьми, которые могли хоть что-то обо мне знать. Я закопала прошлое в свою виртуальную могилу, потому что понятия не имела, где может быть настоящая. Все друзья, которые у меня когда-то были, исчезли. В конце концов, мне было просто не с кем оплакивать прошлое, и я не придумала ничего лучше, чем просто избавиться от воспоминаний. И до сегодняшнего дня они меня почти не беспокоили, не считая тех, в которых я намеренно поддерживала жизнь.

Но Марина к ним не имеет никакого отношения.

— Знаешь, мы ведь с тобой похожи, — улыбается Марина, заправляя за ухо блестящую, словно бы атласную прядь волос. Волосы у нее всегда были роскошные, даже когда она мыла их шампунем «Крапивка» из самого дешевого магазина бытовой химии. — Я тоже порвала с прошлым. Однажды встала и поняла, что не могу так больше. Что вся моя жизнь превратилась в какое-то черно-белое, зацикленное по одному кругу кино. Так что, если ты переживаешь, что я кому-то выдам твой секрет…

Она делает вид, что застегивает рот на невидимую молнию, и я невольно улыбаюсь, потому что это ровно тоже, что она делала в прошлом. Сейчас даже странно, как я могла слепо доверять Марине столько секретов, хотя она была совсем не из моего круга и даже ни разу не была на моих Днях рождения. Мы не были классическими лучшими подругами, не устраивали пижамные вечеринки, и тот единственный раз, когда она осталась у меня с ночевкой очень не понравится ее матери. Она считала, что красивая богатая жизнь плохо повлияет на ее дочь, и она начнет задумываться, что хочет такого же для себя. Даже звонок моей мамы и ее личная просьба разрешить Марине проводить выходные у нас за городом, ничего не изменили. А как я узнала позже — стало только хуже.

С другой стороны — может, я делилась с Мариной самым сокровенным как раз потому, что она была из другого мира?

— Может, увидимся в какой-то спокойной обстановке? — неожиданно предлагает она и я выныриваю из океана памяти ровно в ту секунду, когда начинаю непозволительно глубоко погружаться. — Обещаю ничего не задавать никаких вопросов. Ну знаешь, как в старые времена.

— Не то, чтобы я хотела их вспоминать, — отвечаю машинально.

— Прости, — Марина снова поправляет волосы, хотя ее прическа совершенно точно в этом не нуждается. — Как-то невпопад все. Но я так рада тебя видеть. Как будто… все снова налаживается.

— Ты и так в порядке, — приходит моя очередь оценивать ее внешний вид.

— Лера, не мне тебе рассказывать, что модный фасад — не равно порядок в жизни.

А вот эта слегка ироничная интонация с нотками горечи — что-то новенькое. Но хорошо мне знакомое, потому что я сама частенько ею злоупотребляю.

— Подумала, нам просто будет о чем поговорить, — уже явно сдавшись, говорит она. — Была рада тебя увидеть, Лера. Действительно рад. Я не хотела верить, что с тобой могло случиться такое несчастье, до последнего не соглашалась с правдой. Думала, что в один прекрасный день ты вернешься все назло, и… в общем…

Марине не нужно продолжать, чтобы я поняла, что она имеет ввиду.

Мне самой тоже очень хотелось «однажды» триумфально воскреснуть, наказать всех, кто причастен к смерти моих родителей, поставить на колени тех, кто отвернулся, когда я умоляла помочь отцу, оставить без гроша тех, кто не дал мне ни копейки, когда я просила дать немного хотя бы на еду. К счастью, Данте быстро сбил позолоту с фантазий о детском возмездии. Он вообще любил цитировать «Графа Монте-Кристо», и когда у меня случались редкие попытки насолить своим врагам, хладнокровно напоминал, что графу понадобилось несколько десятков лет, чтобы спланировать безупречную месть. Собственно, именно поэтому она и стала безупречной.

— В любом случае, была искренне рада увидеть тебя живой, здоровой и цветущей. — Марина безучастно и вежливо улыбается. Сразу видно, что ей тоже пришлось проделать огромную работу над собой, чтобы научиться так безупречно владеть эмоциями. — Хорошего вечера, Лера, и… всего?

Она пожимает плечом, поворачивается и успевает отойти на несколько шагов, прежде чем я останавливаю ее негромким окриком.

— Оставь номер телефона, — не верю, что сама такое предлагаю, хотя по большому счету, это ни к чему меня не обязывает. — У меня сейчас совсем нет времени, но когда освободится минутка — буду рада выпить с тобой чашку кофе.

Просияв, как будто уломала на свидание голивудского красавчика, Марина быстро диктует номер. Говорит, что будет очень ждать встречи и уходит, мелодично цокая каблуками туфель, чья стоимость явно больше, чем годовой доход ее семьи. Или, теперь правильнее будет сказать — бывшей семьи? Вряд ли святая Раиса Викторовна, желающая своей дочери тяжелой трудовой судьбы, одобрила бы подобное расточительство. Но и Марина не выглядит той девочкой, которая все так же слепо зависит от материнского одобрения.

Возможно, я еще очень сильно пожалею о том, что именно этот, один единственный раз, стоило прикинуться чайником и сделать вид, что я никакая не Валерия, а Марина с ее странными разговорами о прошлом — просто местная городская сумасшедшая, только обутая в Джимми Чу. В голове проносится сразу несколько вариантов развития событий, пока я держу палец над номером ее телефона, который я честно под диктовку Марины, забила в память своего телефона. Можно просто удалить его — и дело с концом. Никто не обязывает меня перезванивать. По статистике, девяносто процентов мужчин, которые берут контакты у девушек, никогда ими не воспользуется, а половину из этой статистики удалит номер телефона на следующее утро, как только выйдет из пьяного угара. Данте учил меня быть мужиком, потому что иначе сопливой девчонке не выжить в мире финансовых воротил. Но со временем, и так же не без его участия, я научилась действовать как мужик во всем.