Солар 2

– Помощь на съемках надо оказать. У нас сегодня съемки, а наш врач не может прийти. Побудешь на площадке пару часиков, а? А мы тебе денюшку заплатим? Ну или чем иным...
– Она хмыкнула, заметив мой осоловелый взгляд.
– А ты точно не пьян?

– Ты ж не наливаешь...
– На автомате сморозил я пургу.

– О! Это по-нашему!
– Ее холеная ручка полезла в бардачок и достала оттуда знаменитую бутылку Кьюви Леони. Почему знаю? А пил один раз с шефом, ему как раз друзья из Франции привезли, поздравляли с юбилеем.

– Кью, и у тебя в бардачке, да ты гурман!
– Не сдержавшись воскликнул я.

– Ты знаешь, что это такое? Ну удивил!
– В изумлении она нажала на газ, видимо, перепутав с тормозом, как раз у перекрестка с горящим красным сигналом светофора.

– Девушка, мы только что проехали на красный свет!
– Напомнил я ей.

Она припарковала машину у ближайшего кармана и изогнула спинку:

– Я плохая девочка! Накажи меня! В бардачке плетка, можешь начать наказание!

Я очумело огляделся вокруг, все так же шли люди, ехали машины, и улица была так похожа на старые проулки Москвы. И тут вот эта... Надо бежать от нее, вдруг ей что-то еще втемяшится в ее знойную, ослепленную гормонами, головушку. "Но ты же хотел..." - Напомнило мне тело, и я строго сказал ему: "Фу!"

Кажется, я перестарался с обожествлением девицы. Или уже просто мысленные сигареты закончились... Сделал свое дело - гуляй смело. Или как-то так.

Может это очередной сценарий? Вполне возможно. Я чувствовал, что втягиваюсь в опасную игру, но вот эта конфетка там и манила меня: "Возьми и съешь! А потом что-нибудь соврём родителям." Что еще может привнести в жизнь любого человека Венера, если не похоть, влюбленность и любовь.

– Так говоришь у вас съемки? А что снимаете?
– Уточнил я, отползая от таких, секунду назад притягивающих мой взгляд, коленок.

– Все снимаем! Всех и вся! Тебя вот тоже снимем! Хочешь?

– Глупый вопрос! Кто не хочет сняться в фильме? Вот ты хочешь? Или уже снималась?

– Хочу, и снималась, и, поверь мне, не раз меня еще снимут, и снимут, и еще, и еще...
– Кажется наш разговор приобрел какую-то сексуальную подоплеку. Девица запуталась в том, что говорила, и поэтому решила брать делом и телом. Первое у нее получилось не очень, все же мои изношенные по дорогам к Солару джинсы были еще тем орешком. А вот тело ее просто так и кидало феромонами направо и налево. В этом приступе соблазнить и увлечь меня она изгибалась как змея, подползая к моему телу, облизывала языком нижнюю пухлую губку, прикусывала ее острыми зубками, показываю и демонстрируя все свое желание, достичь и обладать мной.

"Поддаться ей что-ли?" -Мелькнула еще раз шальная мысль.

– С чего такое роскошество? Для чего тебе просто необходимо соблазнить меня? Что мужиков уже не осталось, тех кто валяются у тебя под ногами?
– Еще больше отстраняясь от подлезающей мамзельки, впечатываясь в дверь машины, спросил я.

– А может, мне нужен ты один? Может, у меня бзык на врачей и слесарей? Вот откуда ты знаешь, о чем я мечтаю, холодными одинокими вечерами?
– Протягивая ко мне ладошку, с тонкими, как спица, отманикюренными ноготочками, спросила она.

"Вряд ли одинокими" - Подумалось как-то резко мне.

– А мама с папой знают, чем ты занимаешься?
– Сбивая программу обольщения спросил ее, тянувшуюся ко мне.

– Какой ты нудный!
– Обиделась и даже оскорбилась она, при чем было видно, она не играет. Отпрянула к рулю, и, насупившись, потупила взгляд.

– Просто не понимаю тебя.
– Честно признался ей.
– Не думаешь же ты, что я способен разложить тебя прям тут, у всех на виду...?

– А что так можно было, да?
– Загорелась она вновь, вся вскинулась и впилась в меня пытливым взглядом зеленых изумрудных глаз.

– Я даже не знаю, как тебя зовут.
– Выставил руки, отстраняясь, от вновь потянувшейся ко мне девицы.

– А неужели так важно, как меня зовут? Пусть будет Маша.
– Печально вздохнула она. И потеребила протянутыми руками вышивку на рубахе.

– Три рубля...
– Вырвалось как-то само. Ну удастся же мне ее на место поставить или нет?

– Прекрати! Не смей меня оскорблять...
– Взвилась она.

– Слово то какое оскарблять. Без оскара оно даже звучит по-другому.
– Еще одна из заготовленных ловушек-слов для выяснения ее морального облика... Сейчас мы с тобой поиграем по-крупному, красавица.

– Не цепляйся к словам. Да ты.. ты ... чудовище!
– Выпалила она. Потом шмыгнула носом и заплакала.

– Я с тобой согласен.
– Соглашаюсь с ее самым неоспоримым доводом.
– Я тоже умею плакать. Давай вместе поревем? Только у меня голос не такой тонкий...

– Да ты еще и ... подонок! Вон из моей машины!
– Вот и еще один способ манипулирования. Надо прекращать это перекидывание психологического манипулирования друг в друга. Или нет?

Вздыхаю и открыв дверь начинаю вылезать, хотя уже наперед просчитал все ее действия.

– Нет!
– Ее цепкие пальчики вцепившись за рубашку тянут меня обратно, вот оно, манипулирование в действии.
– Ты мне еще не ответил за предыдущее оскорбление!

– У тебя тушь потекла.
– Спокойно возвращаюсь на кресло и отрываю от себя истеричку.
– И вон, сопля под носом весит. Вытрись!

– Где?
– В панике она выворачивает пальчиками зеркало заднего вида, отстает от меня и начинает поправлять макияж.

– А еще у тебя вон пятнышко на комбинезоне.
– Показываю ей открытой ладонью на какое-то непонятное пятно от помады в области груди.
– Как некультурно!
– Не удержавшись добавляю. Я тоже умею играть в эти игры, куколка.

– Где?
– Бросив вытирать подтеки, она выворачивает мягкую податливую грудь в сторону и в ужасе смотрит на пятно от помады на груди.
– Это ты во всем виноват!

– Ну да, я. Но, будем считать, что мамограмму я тебе уже провел, при этом не касаясь твоего тела, и заметь, крайне не больно и профессионально!

– Ты, ты...
– Загорается она.

– Я всего лишь человек, которого ты попросила о помощи.
– Вкрадчивым голосом и очень мягко ставлю ее на место. Получилось. Она взяла себя в руки и как-то смогла утихомирить свою взрывную натуру. Истеричка... Сколько я вас повидал, когда был на практике в меде. Но они же и самые замечательные любовницы в мире. В голове проносятся воспоминания прошлых сражений на самом интересном фронте с парочкой вот таких же охотниц за ощущениями, как и эта. Да. Это чертовски сильно отрезвляет. Не о том я думаю, ох не о том. Надо срочно вспомнить жену. Но на ум идут только длинные подрагивающие черные ноги паучихи и кожа в постели. Ни цвета волос, ни цвет глаз, даже голос ее истерся из моей памяти. Осталось одно -имя.

– Так как говоришь тебя зовут?

– Марина.

Ну я и не думал, что все будет легко.

Отступление.

"Мне надо срочно кого-нибудь убить. Чтобы кровь была повсюду, чтобы кишки были развешаны по близлежащим кустам, а мозги размазаны в замысловатую фигуру на стене, и вместе с оторванными лапками представляли собой яркий и запоминающийся натюрморт! Иначе я не отвечаю за себя! Перевешаю всех в конторе!" Только такие мысли шли в мозгу идущего по коридору к холлу Сити Драйвера Евгения Александровича. Подмечая неубранную помаду на столе у одной из сотрудниц, и бардак у копира, он невольно поморщился. Никогда не любил вот этих нелепых признаков выделиться из общей стаи коллектива. Все равно не получиться соблазнить коллегу, потому что даже в договоре прописан этот запрещающийся пункт об использовании в личных целях знакомств в самом коллективе и корпоративного духа, в частности. Карается строго и быстро, по крайней мере на его памяти шесть человек заплатили немаленькие суммы, только чтобы выйти из разработки в их отношения дел по обвинению в приставаниях к сотрудницам центра отделом внутренней безопасности. А как еще контролировать такую кучу независимых, зависимых и просто подчиненных в его огромном сборище народа, что трудились тут днями и ночами на его благо? Только кнутом и пряником. И не факт, что пряника на всех хватит. Разработки в сфере программирования, распространения и реализации продукта, рекламирование его, любые акции с самим продуктом, да и простой тупой перепродажи всего и вся и всех, что может придумать не самый умный человек вместе в безумцем, именно этим и занималась организация Империя мысли. Широта взглядов совета директоров задевала все сферы жизни простых людей. Она была повязана с правительственными структурами так тесно, что иногда вливалась в саму Думу и дирижировала ею так, как было нужно основателям Империи, тонко и незаметно для остальных. Но сейчас один из тех людей, что стоял во главе угла ее основания, шел по ее коридорам и ворчливо осматривал свои владения. Ничего не радовало его, не выспавшегося человека. Те сны, что будоражили его воображение в последнее время, а вернее один и тот же сон, но уже с вариациями, так и просился на разбор к психологу. Что он и сделал. Но легче не стало, стало труднее ложиться спать и внимать тому кошмару, приготовленному лично для него Морфеем. А эти вариации были не настолько гуманны, как он понимал. Но ни таблетированные способы официальной медицины, ни прием запрещенных препаратов, расслабляющие массажи, и прочите способы изменить сон не смогли ему помочь. И сегодня он идет в последний раз к психологу, и если она не поможет - то точно ее убьет, или нет, не убьет, порежет на кусочки по сочленениям ее гибкого тела. Или нет... ну что еще может придумать яркая фантазия уставшего психологически и физически человека. Что? Лечь сюда? Да без проблем. Приготовиться ко сну? Пусть. Воткнутся в его тело иглы? А мне точно поможет? Втыкай. И уже на последних, завершающих телодвижениях психолога переспросить, это все? Ну тогда поехали, как говорил Юрик.