Солдат и пес 2

Правду сказать, резон в этом был. И отслужив свои два года, получив старшего лейтенанта, Синяков подписался на военную службу. Двухгодичку свою он тянул в уральской глухомани в Удмуртии, а перекинули его под Воронеж, в пригород областного центра. Вот там-то он и встретил свою Кармен. То есть Наталью…

Все это нам рассказал Романов. Когда вокруг нашей базы заклубился сонм подозрительных странностей, аналитики КГБ пришли к мнению, что где-то произошла утечка. И щупальцы враждебных спецслужб тянутся к в/ч 52506. И сразу возникло предположение о наличии агента среди служащих части…

— Так и непонятно пока, где и как его вербанули. Но мотив-то ясен: деньги. Платили. Сколько, тоже неизвестно, однако, надо полагать, прилично. Я теперь думаю, что еще одну зарплату. Может, и поболее.

— Может, — саркастически проскрипел Петр Петрович. — Мотив, ты говоришь?.. Деньги же не ему, поди, нужны были, а этой бабе его!

— Так кто же спорит, — усталым жестом полковник провел по голове, пригладив и без того ровно лежащие волосы. — Ясное дело… Не буду себя зря хвалить, но я анализом занимался в последние месяцы плотно. Всех прошерстил, все личные дела до последней запятой вычитал. И так следил, смотрел. И пришел к правильному выводу. По всему похоже было, что это он, Толя. И ведь…

Тут голос его сорвался. Он сердито полез за сигаретами.

— Будете? — предложил лейтенанту и Петру Петровичу.

Те отрицательно помотали головами.

— Я что хочу сказать, — Романов затянулся, выдохнул дым в форточку. — Ведь сам-то по себе он мужик неплохой. Ну неплохой, и все тут! Уж я-то знаю, я в людях умею разбираться. Служба такая. И тоже я такого говна навидался в жизни в человечьем обличье — вам и не снилось!..

Связист раздвинул в ухмылке тонкие губы:

— Это мне-то не снилось?..

— Ладно, Петрович, не придирайся к слову. А он, Анатолий… конечно, где-то у него характера не оказалось. Меня вообще вот это всегда удивляло: как мужики подкаблучниками делаются? Ну вот как это понять?! Хоть профессором психологии делайся… Какой-то дефект характера, не иначе. Как еще объяснить? А эта… сука, она хоть и дура, а хитрая. Она, видать, смекнула, что он как глина у нее в руках, и можно из него, что хочешь делать, и деньги доить. Она и тянула… Нет, но что характерно!

Разгорячась, он даже треснул кулаком по столешнице.

— Ты мне тут мебель не разгроми, — миролюбиво заметил Петрович. — Казенная как-никак. А у начальства хрен чего допросишься.

Полковник усмехнулся, показав, что юмор понимает. И тут же продолжил:

— Что удивительно: как ОНИ его нащупали. Ну как?! Вот ведь умеют работать, заразы!..

«ОНИ» полковник именно так и произнес, с большим нажимом.

Что верно, то верно: ОНИ сумели просчитать тонкости. Алчность, наглость и бесовскую сущность Натальи, плюс заколдованность ее мужа, порабощенного ею. И этот ядовитый житейский замес стал успешным объектом разработки.

— Ну, а прочее… — промолвил командир…

Прочее я и лейтенант Богомилов просчитали неплохо. Даже хорошо. Впустую скромничать не будем. Симакову, человеку неглупому во всем, кроме отравленности своей ведьмой, и уже попавшемуся на крючок вражеской разведки, ничего не оставалось, кроме как работать и работать на них, и он сумел завербовать и Афонина, и Соломатина, и уж, конечно, остались некие оборванные контакты здесь, в городе…

Полковник сделал многозначительную паузу, и:

— Думаю, вы поняли, в какую сторону я клоню?

— Безусловно, — не по-военному, но твердо ответил Богомилов.

— Теперь можно задавать вопросы? — спросил я.

— Чуть позже. А сейчас я должен довести до вашего сведения…

И довел следующее. Его собственные, и не только его, понятное дело, но и тех кто стоит над ним, оперативно-розыскные мероприятия, практически совпали по результату с той самодельщиной, что развернули мы вдвоем. Действительно, агентурная группа старалась посеять если не панику, то загадочный вздор вокруг части, отвлекая внимание от Синякова. Который усердно искал подходы к подземелью.

Наши с Богомиловым действия произвели впечатление. В том, что главный фигурант ухитрился совершить суицид, нашей вины нет, тут, конечно, прокололись профессионалы… А мы, в сущности, рассуждали и действовали толково. И отсюда…

И отсюда нам официально делается предложение: стать внештатными сотрудниками контрразведки.

— Пока внештатными, — подчеркнул полковник. — А дальше видно будет. Надеюсь объяснять не надо: здесь, в городе, остались оборванные нити, надо их найти! Мы на вас рассчитываем.

Ну что тут сказать?.. Классика: это предложение, от которого невозможно отказаться.

— Вопросы, товарищ полковник… — начал было я, но Романов жестко пресек:

— Вы согласны?

— Так точно! — отчеканил я. Богомилов кивнул.

— Ну вот ответ не мальчика, но мужа, — спокойно сказал командир. — Давай свои вопросы.

Первым делом я спросил про вдову Наталью. Что с ней теперь?

— Ну а что с ней? — ответил Романов. — Будь моя воля… Но она юридически никакого отношения к этой истории не имеет. Клянется, божится, слезы льет крокодиловы. Ничего не знала, не подозревала, думать не думала… Да скорее всего, даже и не врет. Ей же до лампочки было, чем там муж занимается, ей только надо было из него как можно больше денег тянуть было. А он ей сочинял — премии, мол, да какая-то экономия, да еще чего-то… Она и не вникала. Ну тварь, что там говорить! Угробила мужа…

— Ну ты скажешь, Евгений Палыч, — прервал Петр Петрович. — Дай-ка мне еще сигаретку, уж больно хорошие у тебя, прямо генеральские…

— Ну теперь ты скажешь! Мне генералом не быть, не та планида…

— А это уж поживем-увидим, — пробормотал старик, прикуривая. Махнул спичкой, погасив ее. — Кабы мы все эти планиды ведали… Кто ж знает, как оно повернется!

— Твоими бы устами… — усмехнулся полковник.

Петр Петрович с удовольствием затянулся пару раз и промолвил:

— А насчет замполита твоего — чего его жалеть? Где у него башка была, у мудозвона?.. Туда и дорога!

— Так я разве спорю? Я про другое. Про то, что эту бл…дь не привлечешь к ответственности! Формально не за что. По закону. А будь моя воля, так я бы конфискацию ей учинил, и пусть идет по миру с голой жопой, побирается Христа ради…

— Однако воля-то не твоя.

— Опять не спорю! Оно даже и хорошо, что не моя. У нее ведь еще и сын, двенадцать лет пацану. Он-то чем виноват?..

— Товарищ полковник, — осторожно вклинился я. — А что, ей… вдове, то есть, сказали правду? Не официальную версию смерти, а что на самом деле было?