Солдат Империи

— Вы же уродливые, вонючие животные. Какое чувство к вам может возникнуть кроме чувства жалости? — Громко произнёс Владимир, с удовольствием наблюдая как перекашиваются злобой лица ведьм в пентаграмме и за её границами. — Да на вас даже у крокодила не встанет, хотя он, судя по виду, ваш прямой родственник. Или бегемот? Что-то я запутался в вашей родословной.

— Какой болтливый мальчик. — Одна из ведьм встала и подошла к разделявшему их барьеру. Посмотри, как тяжела моя грудь… она так упруга…

— А я вовсе не любитель крупных форм. — Владимир развёл руками.

— А так. — Ведьма крутанулась словно волчок, и когда остановилась, перед Соколовым стояла совсем юная девчонка лет шестнадцати.

— Уже лучше, но знаешь, что меня возбудит по-настоящему? — Он улыбнулся. — Зрелище как ты сдохнешь.

В ответ ведьма ощерилась, показав нечеловеческие клыки, и плотно прижалась к энергобарьеру, чего Владимир и ждал. Энергетический щит вовсе не являлся неподвижной монолитной стеной, а скорее тонкой, но чрезвычайно плотной преградой, способной двигаться, пусть и немного. И в эту преграду со всей возможной силой, влив в удар большое количество энергии, врезался кулак мастера боевых искусств. Энергостена дёрнулась буквально на пару сантиметров, но с такой скоростью, что внутренности и часть позвоночника женщины мгновенно превратились в кисель, а сама она умерла, несмотря на легендарную живучесть ведьм. Но тело не упало на песок, а на секунду зависнув, превратилось в искристый вихрь, без малейших затруднений просочился сквозь преграду, влетев в тело Соколова, и сразу растворился в нём, породив странную волну ощущения могущества и силы.

Он повернулся к другой ведьме, и уже не сомневаясь, метнул от груди, «вздох огня», напитав его силой, ухнув в узор весь свой резерв.

Ярко светящийся диск плазмы, прошил защитный барьер словно бумажный, в секунду испепелив вторую ведьму.

Второй вихрь впитывался чуть дольше, но и ощущения стали куда ярче. Словно гигант, он возвышался над толпой, и Владимиру стоило немалых сил усмирить ощущение собственной божественности.

— Фух. — Егерь помотал головой приходя в себя. — Ни хрена себе приходы. А их ещё три штуки… — Он повернулся к следующей ведьме, которая тоже успела обратиться в девочку, только уже не шестнадцатилетнюю, а лет десяти максимум. И теперь эта девочка испуганно жалась к дальней стенке барьера, и молотя в него кулачками, словно призывая выпустить её.

Но на Соколова это не оказало ни малейшего влияния. Организм уже впитал энергию из накопителей в карманах. На этот раз егерь пробил щит узким и острым словно острие шила узором «Энергокопья», и третья ведьма, превратившись в смерч искристых крупинок впиталась в тело Владимира.

На этот раз его сплющило совсем серьёзно, и минут пять он сражался с собственной крутизной, замешанной на сдвиги в сознании. К счастью, он в своё время проходил тренинг противостояния допросным препаратам, а там случались жидкости с куда более серьёзными эффектами, чем ощущение собственной божественности.

Поэтому повалявшись на песке, Владимир встал, и не подходя к барьеру, смял плоть четвёртой ведьмы, поймав её посмертный вздох, словно в ловушку, и втягивая его тонкой струйкой. Это как ни странно помогло, и четвёртая порция, ухнула без особых проблем.

Владимир какое-то время дышал, разгоняя энергию по телу, приводя разум в состояние прозрачной ясности и зеркала, в котором отражалась реальность, открывая сияние атмана — истинного разума. И в этом отражении, всё лишалось эмоциональной окраски, приобретая рациональность и стройность логической структуры. Даже не оборачиваясь в сторону последней ведьмы, Владимир вскинул руку, посылая «забвение», которым обычно усыпляли больных перед операцией, но в этот раз простой и ломовой узор оказался насыщен таким количеством силы, что энергостена осыпалась быстро тающими осколками, а ведьма мгновенно превратилась в пыль, которая какое-то время сохранила очертания её фигуры, чтобы через мгновение впитаться в Соколова.

Стены «Ловушки Аларины» с лёгким звоном опали, и стали быстро таять словно лёд на раскалённом асфальте, а Владимир сидел, поджав ноги, с полуприкрытыми глазами, тем не менее видя все вокруг на многие десятки километров. И толпу женщин, замершую в страхе, так, что ни пошевелить пальцем, и летевшую прочь, противозенитным зигзагом Верховную Ведьму, и клетки с мужчинами, приготовленными для оргии и последующего ритуального жертвоприношения. Сейчас он мог впитать все их силы одним движением, но лишь вздохнул.

— Праздник закрыт, бабоньки. — Владимир открыл глаза, зная, что его видят и слышат все собравшиеся на шабаш. — Идите по домам. Научитесь любить ваших мужчин, или бросайте их и ищите других. Каждому в этом мире дарована любовь. Просто не все нашли её.

Такая огромная толпа не могла разойтись мгновенно. Женщины отходили в сторону, искали свою одежду, одевались и только после этого уходили. Кто к оставленным неподалёку машинам, кто к автобусам, а кто и улетал, оседлав метлу, как традиционное средство фокусировки антиграв-потока.

Через полчаса, когда скрылась последняя из дам. Владимир подошёл к огромным стальным клеткам, в которых сидело и стояло не менее пяти сотен мужчин, и стал руками срывать тяжёлые замки, освобождая людей.

— Тебя как звать, — широкоплечий высокий мужчина с седыми волосами, забранными в хвостик, одетый в изрядно помятый роскошный чёрный костюм, подошёл к Владимиру. И было в нём что-то такое, от чего Владимир сразу подобрался.

— Полковой есаул Соколов.

— За мной должок, полковой есаул. — Мужичина кивнул. — Род Горячевых добро помнит.

— Род Егоровых, Семёновы, Галеевы… и словно лавина прорвалась, люди уже не говорили, а кричали, кто-то обессилено сел, на землю, закрыв голову руками, а кто-то скакал от радости… Большинство понимало, какую участь им уготовили на шабаше, и переживали состояние приговорённого к смерти и помилованного в последний момент.

Но Владимир дождался, когда все разойдутся, тем более что некоторым пришлось организовывать эвакуацию, и быстро мастерить носилки.

Но у него ещё оставались важные дела.

Путь верховной ведьмы, читался словно светящаяся дорожка, и Владимир сорвался в бег, выходя на след.

Место для шабаша выбирали не случайно, а в точке выхода природного источника энергии, и близости к «Ведьминой горе» горе, где традиционно собирались старшие ведьмы Ковена. Для большого шабаша гора маловата, но для торжественной встречи и совместных обрядов, подходила как нельзя лучше. Поэтому имение и дом главы Ковена, находились неподалёку, в паре километров от места шабаша.

Дом, в три этажа с красивым ухоженным парком стоял словно брошенный. Ворота и двери распахнуты, а внизу явные признаки бегства: разбросанные вещи, сдвинутая мебель, и странный кислый запах, словно кто-то разлил бочку с квашенной капустой.

— Заходи, я жду. — Раздался громкий голос, и Владимир пройдя по холлу, поднялся по широкой мраморной лестнице на второй этаж, и остановился на пороге.

В большом бальном зале дома, прямо на полу, были видны линии узора, неторопливо насыщавшегося силой, из накопителей, разбросанных прямо по паркету.