Солдат Красной империи. Гуру из Смерша

— Василий Афанасьевич, — говорит он мне, — вы только что прибыли из «окопов» Лубянки, опыта поднабрались — примените его на деле. Поезжайте и разберитесь на месте, чтобы ответить на необходимые для выводов по событию вопросы: что, где, как и когда? А только потом, больше чем уверен, вы получите ответ на вопрос — кто.

Поехал, выяснил обстоятельства. Выдвинутые реальные версии доложил начальнику — Иванову.

— Что будем делать дальше? — словно проверяя меня на работоспособность, спросил генерал. — Какое ваше мнение по дальнейшему направлению поисковой работы?

— Подозреваемый есть, живет в Москве. Есть смысл «послушать» его, — отвечаю я.

— Что ж, вы на правильном пути, — последовало согласие генерала.

Я организовал проведение целого комплекса оперативно-технических мероприятий, в ходе которых мы получили ответ, что пистолет действительно украл подозреваемый военнослужащий, и он уже готовился его сплавить — продать, нашел купца. Быстро организовали обыск в квартире преступника, и оружие было изъято. Я, довольный правильно выработанной тактикой поиска, с удовольствием доложил результаты. Леонид Георгиевич тогда похвалил меня за оперативность и подчеркнул:

— Так действуйте и впредь. Это по-фронтовому. С оружием шутить нельзя — оно не для красоты, а для стрельбы. А там, где в магазине патроны, пуля может вылететь из ствола и намеренно, и случайно. Дальше могут быть кровь и гибель человека и даже группы людей — это уже преступление!

И я сделал вывод, что таким способом он обучал «плаванию» своих подчиненных. До последних дней жизни он был полон кипучей энергии. Никогда не жаловался на свои болячки, а ведь был ранен и дважды контужен.

Незадолго до своей кончины — в декабре 2014 года — он на 97-м году жизни выступал перед действующими молодыми сотрудниками Департамента военной контрразведки ФСБ России в Совете ветеранов. Вошел на трибуну, и целый час делился своим богатым военным опытом и работой в мирные годы. Он не красовался своими успехами по разоблачению почти тридцати агентов немецкой разведки во фронтовых условиях, а как бы корректно подсказывал молодежи, как надо действовать в подобных ситуациях. Часто выступал в Галицине.

Ложась на обследование в Клинический госпиталь ФСБ, он исповедовался перед слушателями — молодыми коллегами.

— Василий Афанасьевич, как он оценивал деятельность начальника ГУКР Смерш генерал-лейтенанта Виктора Семеновича Абакумова в период войны?

— Обычно он отвечал так: «Ошибки были и у него. Но то, как он организовал работу Смерш в годы войны, — огромная его заслуга. Нет — скорее подвиг!»

Леонид Георгиевич Иванов был одним из активных инициаторов перенесения части символического праха «апостола» Смерша, руководителя МГБ СССР генерал-полковника Абакумова из предполагаемого захоронения его на одном из тюремных кладбищ Ленинграда в Подмосковье. Капсулу с прахом захоронили на месте погребения его сына Игоря и жены Татьяны Смирновых на подмосковном погосте «Ракитки», что в десяти с лишним километрах от МКАД по Калужскому шоссе.

Кладбище является ассоциированным членом Православного похоронного центра и освящено настоятелем Казанского собора на Красной площади.

Леонид Георгиевич Иванов вместе с другим фронтовиком, бывшим руководителем военной контрразведки КГБ СССР генерал-лейтенантом Иваном Лаврентьевичем Устиновым от имени ветеранов — армейских чекистов подготовили в вышестоящую инстанцию письмо с просьбой о полной и окончательной реабилитации генерал-полковника Виктора Семеновича Абакумова.

Кстати, «апостол Смерша» был арестован 12 июля 1951 года по решению Сталина. Вождь наказал его арестом, поверив в какой-то мере сплетням и доносу авантюриста-следователя подполковника Рюмина, но не давал Берии его физически устранить. Может, понимал, высоко ценя вклад Абакумова в разгром осиных гнезд абвера силами Смерша в годы войны.

Если бы не преждевременная загадочная смерть Сталина в марте 1953 года, возможно, и выпустил бы арестованного генерала. Но смерть приходит и говорит: «На выход. Без вещей!» И человек принимает положение полного затмения солнца и земли, не успевая распорядиться последними намерениями и желаниями. А расстреляли генерала Абакумова после грубого указания Хрущева генеральному прокурору Руденко: «Кончайте его!»

Какая дикость! В этих двух словах звериного рыка слышится подтекст, похожий на возглас: «Убейте скотину!»

Это произошло 19 декабря 1954 года, в день рождения органов военной контрразведки. Это было что-то похожее на ритуальное убийство. Проявились как откровенный цинизм, злопамятство и низость со стороны партийного руководителя страны.

— Не рассказывал ли Леонид Георгиевич историю судьбы досье, полученного, а вернее, собираемого длительное время на Жукова недоброжелателями, и его дальнейшую судьбу?

— Об этом он кратко написал в книге «Правда о «СМЕРШ», но мне, общавшемуся с ним на протяжении последних двадцати лет, он раскрыл некоторые подробности уничтожения материалов, которые считал необъективными, неважными, надуманными. «Собирали разный мусор», — заключил Леонид Георгиевич.

Он доложил руководству о своем желании и намерении, продиктованными результатами глубокого анализа материалов, уничтожить «компру» на полководца ПОБЕДЫ.

Начальство инициативу начальника 1-го отдела, входившего в 3-е Управление МВД СССР, которое создал под себя Берия (тогда уже не было МГБ СССР и еще не существовало КГБ СССР. — Авт.) встретило в штыки. Но будучи по натуре смелым, решительным, напористым и грамотным человеком, генерал Иванов доказал начальству, что именно так и надо сделать. Хотя рисковал — то время было суровое на скорые расправы с «инакомыслящими».

Автор считает, что оно, это взвихренное время, таким осталось и у нас, и у других «цивилизованных» стран. Власть привыкла, чтобы те, кто ее выбрал и поставил, неукоснительно подчинялись всему тому, что они декларируют. А ведь бывало, чиновники предлагали колоритные глупости, а за ними иногда скрывались и откровенные преступления!

— Как и чем он жил в последнее время?

— Жил один в опустевшей квартире. Семь лет назад умерла жена, боевая подруга, прекрасная спутница совместной шестидесятилетней жизненной дороги, коллега по чекистскому ремеслу Полина Ивановна. Сыновья разъехались по своим домам. Свою квартиру он превратил в «студию», «съемную площадку», «сцену-подиум». Именно так он нередко ее называл. К нему то и дело заявлялись за интервью теле— и радиорепортеры и корреспонденты. С каждым надо было просиживать по несколько часов — жечь силы и электроэнергию, напрягать память, гореть в эмоциях и переживать при воспоминаниях о больших, важных и дорогих для него и Отечества фронтовых Большаках.

Разочарование и даже обида появлялись тогда, когда на экране возникали купированные его честные ответы.

Острые — выбрасывала телевизионная власть, очевидно, боявшаяся власти повыше. Из каналов он уважал только журналистов из телерадиокомпании Министерства обороны России — «Звезда». Там его понимали и радушно принимали. Он мог с ними поделиться ПРАВДОЙ и о Смерше, и о состоянии современной армии, и о существовании социальных болячек в современном обществе, и видении перспектив развития российской государственности.