Солдат… не спрашивай!
Шрифт:
Пока суд да дело, подоспела и главная беда, главный ужас мирного времени – строевой смотр в высочайшем присутствии, единственное утешение, их полк гонять церемониальным маршем не будут. Полковник, командир, и по совместительству пока еще шеф 13-го егерского полка, как-то сумел откосить от этой тяжелой и неприятной "почетной миссии". Зато распространился слух, что будут набирать из армейских полков людей на пополнение гвардии, понесшей в последнее время необычайно большие потери убитыми, ранеными и дезертирами. Гришка, старый товарищ размечтался, у него ведь там, в Питере родители остались, какой же солдат не жаждет попасть домой, пусть даже таким странным способом? Перспектива конечно интересная, сведущие люди утверждали, что за отдельную плату ушлым штабным писарям в столице можно и годы выслуги себе добавить, примерно из расчета по тысяче рублей ассигнациям за каждый, таких денег у Александра не было в данный момент, но были разные интересные идеи, насчет того, где их взять в Питере – столица все же, не то что родной Мухосранск. Как капиталы он собирался тогда добыть, и что из этого получилось
В городок Баумблен они прибыли утром, примерно за час-полтора до начала общей церемонии высочайшего смотра. Полковник выстроил людей по расчерченным на земле линеечкам и куда-то поспешно убежал, оставив полк на Денисова, единственного своего "ученого" штаб-офицера. Рядом расположились гвардейцы, любо дорого посмотреть на бравых молодцов, но это обманчивое впечатление… одна видимость в сущности. Стоит такой чудо-юдо-воин, весь затянутый в наглухо застегнутый мундир с высоким стоячим воротником, сдавливающим горло как ошейник, не вздохнуть и не продохнуть. Набрать воздуха в грудь солдату не дает и тяжелый ранец с полной выкладкой, на голове как чугунная гиря – высоченный цилиндрический кивер с чуть ли не метровым султаном из перьев. И будь добр еще и тяжелое ружье с примкнутым штыком держать в руках, ружейные ремни здесь имеются только у драгун, пехота такого изыска пока не знает. Разве только ремни, в 13-м у них ввели и то "подпольно", частным порядком. Если присмотреться, то заметно, что пот с нижнего чина-гвардейца уже давно градом катит, и он тут на плацу не час и не два и не три, а как бы еще не со вчерашнего вечера ли "отдыхает". Так вот стой, нет точнее – медленно умирай по стойке "смирно", только не забудь "есть" выпученными от усердия глазами начальство и орать во всю глотку, когда это требуется. Александру как-то сразу в гвардию и расхотелось, лучше уж носить кособокий мундир из отечественного сукна по 84 копейки за аршин и в глухой провинции, чем в дорогой, приглаженной и подогнанной по росту и фигуре форме в Питере так зверски тянуться. Похоже это как раз, то самое, о чем говорили нижние чины столичных, гвардейских частей, когда намекали, что 13-й егерский полк и тягот то настоящих военных не знает, но он опять, как всегда ошибался…
– Г-г-г-а-а-аспада офицеры-ы-ы!!! Ва-а-ашу мать раста-а-ак!!! Где ваша служба государю и отечеству??? Радения и старания не вижу в Вас!!! Почто ни одной битой морды в рядах?! – раздается дикий утробный рев, это не голодный тираннозавр из юрского болота выполз, это к гвардейцам прибыл разодетый в золото и увешанный многочисленными цацками иностранных орденов шеф полка чтоб "отечески" о них позаботится и тут сразу же пошла жестокая потеха.
Обер-офицеры, стремясь продемонстрировать требуемое "рвение", точно взбесились, скинули белые перчатки, засучили рукава и посыпались дождем плюхи на унтеров и фельдфебелей. Те в свою очередь накинулись на нижних чинов, и скоро битых морд стало очень много, точнее небитых совсем не осталось. Особенно не повезло одному солдатику на левом фланге, как раз рядом с 13-м полком, ему все лицо разбили в кровь, а носовых платков в то время нижним чинам положено не было. Красивый белый мундир у бедняги оказался испорченным и залитым красной жидкостью из расквашенного фельдфебельским кулачищем носа.
– Что??? На высочайшем смотру, специально с умыслом вешшь казенну спортил! – взревело бешеным тигром децибел на 70 грозное начальство, узрев чрезвычайное "происшествие", -Фельдфебель вывести мерзавца из строя, триста палок и начет денежный произвесть непременно за вещь казенную!
– Ниче себе порядки у их, харю малому раскровянили и исчо штрафу берут! – вполголоса переговаривались и возмущались стоявшие по стойке "вольно" егеря, им такая свирепая и бессмысленная муштра в новинку, ведь большинство солдат знаменитого садиста Немца с его палашом не застали.
– Ну что Гриша? Как тебе царские милости глянулись? Все еще поди в Питер хочешь в гвардию? – толкнул легонько локтем приятеля Александр,
Похоже, гвардейцы не шутили, когда рассказывали, что на учениях за каждой ротой идет обязательно палач-профос с увесистой охапкой палок, тут же и разбираются с провинившимися по результатам: "Я отечеству защита, а спина моя избита, кто солдата больше бьет, тот чины и достает!". А все основные российские чинодралы и карьеристы, понятное дело, в столице собрались, им в провинции ловить нечего.
– Да брось ты, шут с этими милостями, пущай господа подавятся двумя рублями с полтиной! Мать я хотел повидать Сашка, а то так и помрет, меня не дождавшись… – запечалился приятель, вспоминая дом, родных и близких.
Но как оказалось, Александр беспокоился зря, не ему ранее судимому в мирное время и совсем недавно бывшему под судом за утерю пушки, ни Григорию – "добровольцу", тоже априори почитаемому сомнительным, отправка в гвардию не светила. Оба не проходили по главному критерию – "беспорочная служба", по росту, стати и "кондиции" может быть и подошли бы, особенно первый. Вскоре появился командир 13-го егерского, и привел с собой целую толпу нестроевых солдат, обозников, больных и выздоравливающих набранных прямо в лазарете. Сашка и оглянутся не успел, как полк неузнаваемо преобразился, передние ряды наполнились такими воинами-доходягами, что "на те боже, нам сие не гоже", некоторые с трудом на ногах стоят, ткни посильнее пальцем и упадут навзничь как убитые. Старая военная хитрость, полковник совершенно не собирался расставаться со "своими" уже проверенными в деле нижними чинами и обменивать их на незнакомых новобранцев-рекрутов. Бог знает кого
еще дадут взамен, так некоторые части стабильно получали пополнение прямо с каторги или из пересыльных тюрем. Обычно командиры подменяли таким "макаром" людей и лошадей с целью создать на смотру видимость благополучия, а тут все получилось с точностью до наоборот. Типичный пример такого "очковтирательства" приводит в мемуарах один из офицеров, служивший перед Отечественной войной 1812 года обер-офицером в Изюмском гусарском полку, где должность шефа занимал генерал-майор Дорохов: "Это был человек добродушный, но малообразованный, грубый, вспыльчивый, страстный игрок в карты и любитель женского пола. По этой причине в его полку царил большой беспорядок. Большая часть полковых денег проматывалась командиром. В полку недоставало много лошадей по штату, а фураж вымогался силою у крестьян и евреев. При высочайшем смотре полка в Лиде в 1811 году Дорохов просил своих офицеров поставить в строй всех их собственных коней, и так были заполнены многие пустые места во взводных шеренгах…"– Вот это я понимаю, порядок и дисциплина! Как шелковые наши стоят и не дышат! – подошел к штабс-капитану с такими словами знакомый офицер из 9-го егерского, выстроенного неподалеку.
– Это не порядок любезный, это дурной мордобой, как в последнем трактире, только там по пьяни мужички дерутся, а тут почто?! – зло ответил ему Денисов, картина и в самом деле неприглядная.
Такова оборотная сторона медали, красивое единообразие и слаженность движений достигается свирепой кулачно-палочной "дисциплиной". Солдата превращают в своего рода "фрунтовой" автомат для проведения четких строевых приемов и упражнений, зачастую совершенно не нужных, и даже вредных на войне. К боевой подготовке это извращение не имеет никакого отношения, в реальном бою солдат все равно не сможет двигаться в ногу и проделывать уставные ружейные приемы, а страх палки не перекроет никогда страх смерти. Все равно приходится в отчаянных ситуациях поить людей водкой, или использовать другие методы.
– Полноте вам Иван Федорович! – возразил тот и принялся рассказывать, как не давно был на строевом учении в корпусе Лестока у пруссаков, и о тамошних замечательных порядках, кои не грех было бы и в российской императорской армии завести.
– Там у немцев просто и наглядно опосля учения! Шмуц там или Шмец, выйти из строя – "ком ту мир" к офицеру, и по зубам мерзавца – бац. Ежли надобно, то по зубам его подлого, прям в строю, каждого второго по очереди! Вот эдак людей учить намного сподручнее, это вам господа любой справный унтер у нас скажет.
– А не боитесь любезный, что избитый вами солдатик в бою позади вас ненароком окажется? Поди там разберись потом откуда пуля прилетела… – ловко подколол любителя "кулачной дисциплины" подошедший поговорить с ними поручик Яковлев, тема и в самом деле болезненная, слухи о подобных расправах с некоторыми "особо любимыми" офицерами ходили по армии всю войну, а было на самом деле или нет – поди узнай, заинтересованные стороны помалкивают.
– Да почто так? Да я же этих нижних чинов в бараний рог согну! – обиделся "чужой" офицер, – Развели вы с вашим полковым командиром разврат потемкинский, на вас глядючи и нам шефы, да командиры бить нижних чинов запрещают, мол давай по суду наказывай, коли он виноват. А я может так хочу дать в рыло мерзавцу, холопу. Имею я право али нет?
Дискуссия о пользе рукоприкладства для повышения дисциплины грозила затянуться надолго, но тут время вышло, истошно, срывая голос, заорали сигнальщики и вторя им протяжным воем: "Сми-и-и-рна-а-а, смирно, смирно, равнение на-а-а-право!" – последовал целый хор команд по всем полкам. Некоторые, отдающие приказание, орут так громко, словно пытаются оглушить проверяющих и его императорское величество заодно.
Основное и главное внимание генералы уделили естественно гвардии и совсем немного линейным частям и артиллерии, у гвардейцев даже ранцы осматривали и заставляли солдат снимать сапоги – проверяли, чистые ли у них портянки, только в штаны не лезли. На "второсортное пушечное мясо" дотошные ревизоры особо не смотрели, разве что возле соседей из 9-го егерского вертелся брат царя с мелком. Чиркнет крест-на-крест по груди – значит, забирает помеченного солдата в гвардию, так человек восемь самых рослых и здоровых он у них выхватил прямо из строя. Как великий князь добрался до 13-го егерского, так руки у него и бессильно опустились, здесь выбора практически не было – полковник постарался на славу, большинство стоящих в строю солдат годились разве только в инвалидную команду. Прошелся высокопоставленный горе-военачальник вдоль неровного ряда, презрительно разглядывая "убогих воинов" в плохих самопальных мундирах не по росту и задержался лишь на правом фланге перед Александром. Рука с зажатым в ладони мелком уже поднялась, готовая изменить судьбу унтер-офицера, но в этот момент красавчик-адъютант подсуетился, и подсунул великому князю какой-то длинный список, а затем услужливо указал в нем соответствующую строку.
– Господи, что за полк такой скверный! Один, единственный нижний чин, годный нашелся в гвардию, да и тот на проверку разбойник! – сплюнул в сердцах Константин Павлович, поправил свою экзотическую трехэтажную уланскую конфедератку и двинулся далее выискивать людей, оставив 13-й егерский в покое, чем и безмерно обрадовав Сашку.
Потом все шло по заведенному порядку, продефилировал мимо замершего по стойке "смирно" строя царь, его императорское величество Александр Первый, за ним резво пробежался, гремя шпагами и саблями по вытоптанному плацу, табунчик генералов и еще каких-то "левых" деятелей в штатском, никого из них унтер-офицер ранее не видел. Внимание Сашки привлек только император, все же интересно, что за человек, может к нему можно найти при желании соответствующий подход?