Солдаты
Шрифт:
робкая улыбка.
– - Никита, удели мне внимание, оставь письмо-то.
– - Что?
– - не понял Никита и заморгал глазами.
– - Похож я на Наполеона, как ты думаешь?
– - Хорошо, что не похож. Наполеона-то все же наши поколотили. Помнишь,
Аким читал нам "Войну и мир".
Из города поднялся в замок Пинчук. Он забрался на башню и водрузил там
свой неизменный флаг, уже порванный в нескольких местах и полинявший.
– - Хай вся Венгрия бачит, что мы идэмо!
Флаг захлопал по вeтру,
ветру свою большую круглую бритую голову. Усы его шевелились. Разведчики,
поднявшиеся вслед за ним, стояли также без пилоток и всматривались в даль,
туда, где белели домики венгерских селений; вот так же вглядывались они
когда-то в правый берег Прута, готовясь вступить на румынскую землю.
Семен присел, разулся и, свесив мозолистые ноги, стал нежно гладить их
руками.
– - Ну ж и потопали вы, друзья мои самоходные! Нет на вас ни одного
нетронутого местечка. Ничего!.. Коли надо будет, еще столько прошагаем!.. А
то и побольше! Куда хочешь дотопаем, хоть на край света!
– - Зеленые глаза
его вдруг потеплели, голос дрогнул.
– - Дойдем!
Пинчук улыбался. Но улыбался не так, как всегда -- просто, открыто и
ясно. Сейчас в его улыбке скрывалось что-то плутоватое, хитрое. Это первым
заметил Ванин.
– - Вы что-то таите от нас, товарищ старшина? -- спросил он, усиленно
подчеркивая последние слова, давая понять Петру Тарасовичу, что он, Ванин,
строго придерживается воинской субординации и не забывает о повышении
Пинчука в звании.
Тронутый такой почтительностью, Петр Тарасович сразу открылся:
– - Шахаев с Наташей вернулись! Зараз сюда...
Но Аким уже не слушал старшину. Подошвы eго сапог гремели по лестнице.
Развeдчики устремились за ним.
– - Аким, шею не поломай!
– - орал ему вслед Ванин, стараясь догнать
дружка.
Аким выскочил из ворот замка и помчался вниз по ступенчатой тропинке
навстречу поднимавшимся уже в гору Шахаеву и Наташе. В одном месте он
споткнулся, перелетел через голову, потерял очки, но искать не стал, -- не
чувствуя боли, бежал к идущим ему навстречу улыбающимся девушке и
седоволосому Шахаеву. Разведчики не хотели отставать от Акима. Даже Забаров,
забыв про свое солидное положение, делал гигантские прыжки и обогнал Акима.
Лейтенант, подхватив правой рукой Шахаева, а левой Наташу, легко приподнял
их и понес в гору. На ходу передал Акиму раскрасневшуюся, смущенную Наташу,
а парторга понес вперед, сопровождаемый громко и радостно галдящей толпой
солдат.
– - Очень спешили...
– - говорил Шахаев, растерянно и застенчиво улыбаясь
от такой торжественной встречи. -- Хотелось вместе с вами вступить в
Венгрию. Потом партсобрание надо провести -- давно уже лежит у меня
заявление
Ванина.К его большой радости сейчас же приметалось что-то такое, от чего стало
немножко грустновато, словно бы что-то дорогое он вдруг потерял. Он
оглянулся и не увидел рядом с собой Наташи. Покраснел, застыдился и быстро
заговорил, расспрашивая, как тут и что, все ли в порядке, все ли живы и
здоровы.
– - А вам всем привет от гарманештцев!
– - говорил он взволнованно.
– - А
Никите...
– - Шахаев помолчал, улыбаясь.
– - Танцуй, Никита! Вот оно, письмо!
Пилюгин подхватил из рук парторга пакет и, покраснев, отошел в сторону,
стараясь уединиться.
– - Не прячься, Никита! Все равно не прочтешь. По-румынски она написала,
– - крикнул ему вдогонку Шахаев, увеличивая смущение солдата.
– - Пуд мамалыги надо в один присест скушать. Говорят, сразу по-румынски
будешь знать. Попробуй, Никита!
– - посоветовал Ванин.
Аким и Наташа приотстали, присели на большом светло-сером камне.
– - А ты похудела, -- сказал он, целуя ее.
– - И ты тоже, -- отвечала она, улыбаясь ему и своему счастью. Она
чувствовала, что знакомое ей нечто большое и значительное вновь наполняет ее
грудь.
– - Друзья вы мои боевые!
– - говорил в это самое время парторг, стоя на
площадке башни и всматриваясь в серую даль чертами, чуть раскосыми глазами.
– - Какое счастье быть среди вас!.. И как хорошо, что дальше мы пойдем опять
вместе.
Ветер трепал его прямые седые волосы, откидывая их назад, открывал
высокий и чистый лоб. Смоляные брови шевелились. Флаг порхал, хлопал и бился
над его головой. Где-то внизу раздавались редкие орудийные выстрелы. На
одном уровне с башней замка кружился "ил"-корректировщик. Вокруг него
вспыхивали маленькие белые облачка разрывов зенитных снарядов, самолет ловко
и спокойно лавировал между ними, продолжая делать свое дело. Выше, невидимые
в густой синеве неба, гудели истребители -- охрана корректировщика.
– - Хлопцы, а гляньте, як Кузьмич своих коней нарядил! Спуститесь и
посмотрите. Уздечки покрасил, як за невестой собрался, сообщил Пинчук.
Никита долго ждал удобной минуты, чтобы поговорить с парторгом. Наконец
он не выдержал и, конфузясь, попросил Шахаева спуститься с ним вниз.
– - Что с тобой, Никита?
– - Ничего, товарищ старший сержант. Письмо от отца получил. В колхоз
старика приняли. Говорит, не стерпел. Страшно одному стало. Война, люди все
сообща, рука об руку идут, а я, говорит, как волк, один... пользы от меня
никакой. Подумал-подумал, да и пошел в правление. Теперь, пишет, понял,
каким был раньше дураком... Да вот прочтите сами, товарищ старший сержант!..