Сольная партия

Даже невообразимая красота окружающего пейзажа не произвела на нее впечатления. Ее мучил страх. Предположение Моргана глупо, отвратительно. И просто невозможно. Она отдавала Микали свое тело, он дарил ей радость, которую она не испытывала со дня смерти отца, заботу и понимание!

И все-таки это были лишь слова. Она уже знала, что они не принесут утешения, когда сошла в Гидре с борта „Летучего дельфина" и Константин принял у нее из рук чемодан.

Кэтрин всегда чувствовала себя неловко в присутствии старика. Он явно не одобрял ее. Редко заговаривал с ней, делая вид, что говорит по-английски хуже, чем на самом деле. Вот и сегодня он тоже отмалчивался. Когда баркас вышел из залива, Кэтрин зашла в рубку.

– А где Ники? – спросила она. – Разве он не с вами?

Константин ничего не ответил, даже не отвел взгляда от приборной доски.

– Ники где – в Афинах с матерью. Баркас вышел в открытое море и набрал скорость. Кэтрин оставила попытки разговорить старика и села на корме, подставив лицо лучам утреннего солнца и закрыв воспаленные глаза.

Микали в темных очках, белой футболке и выцветших джинсах ждал на пирсе рядом с Анной и мальчиком. Он радостно махал ей рукой, расплывшись в белозубой улыбке.

Кэтрин испугалась еще больше. Она не знала, что сказать, когда он подал ей руку, чтобы помочь сойти на берег. Улыбка сбежала с его лица, уступив место выражению озабоченности.

– Кэтрин! Что случилось?

Она с трудом подавила слезы.

– Я жутко устала. Сперва торчала в „Хитроу", потом перелет и наконец кошмарная гостиница в Афинах.

Он снова улыбнулся и заключил ее в объятия.

– Помнишь слова Скотта Фитцджеральда? „Дайте мне только горячую ванну, а потом меня не остановить". Вот все, что тебе нужно.

Он подхватил ее чемодан и что-то приказал Константину по-гречески. По пути к вилле Кэт спросила:

– Что ты сказал ему?

– Велел вернуться в Гидру к полудню. Ко мне приезжает гость из Парижа. Мой французский адвокат, Жан-Поль Девиль. Я рассказывал тебе о нем.

– Он долго здесь пробудет?

– Может, только один день. Дела. Мне надо подписать кое-какие важные бумаги. – Джон снова обнял ее и поцеловал в щеку. – Впрочем, все это пустяки. Твоя ванна ждет тебя.

Надо сказать, лекарство помогло. Кэт лежала в горячей воде и чувствовала, как боль и сомнения отступают прочь. Джон принес ей хрустальный кубок с ледяным шампанским и бренди.

– Какой красивый! – воскликнула она. – Раньше я его не видела.

– Венеция, семнадцатый век. Мой пра-прапрапрадедушка, тот самый, что командовал флотом Гидры, захватил его с турецкого корабля после Наваринского сражения. – Джон усмехнулся. – Ну, лежи и наслаждайся, пока я приготовлю ланч.

– Ты? – поразилась Кэтрин.

Джон обернулся в дверях и с широкой улыбкой развел руками.

– А что такого? Нет ничего невозможного для великого Микали.

Бренди с шампанским сразу же ударило ей в голову, однако ощущение было незнакомым. Вместо путаницы мыслей и притупления чувств сознание заработало особенно четко. Ей стало совершенно ясно, что дальше так продолжаться не может. Необходимо развеять гнетущие сомнения.

Кэтрин вылезла из ванной, накинула банный халат, вошла в спальню и, присев за туалетный столик, быстро расчесала волосы. Послышались мягкие шаги, и в зеркале возникло отражение Джона. Темные очки скрывали его глаза.

– Ну, ладно, ангел мой, в чем дело?

Она неотрывно смотрела на него в зеркало. Даже странно, как легко удалось ей произнести роковые слова:

– Помнишь моего валийца – полковника Моргана? Того, который навещал Лизелотту Гофман?

– Конечно. Его дочь сбил Критянин после покушения на Кохена.

– А ты откуда знаешь?

– Ты же мне и рассказала.

Теперь Кэтрин вспомнила и медленно наклонила голову.

– Да. И напрасно. Это секретная информация.

Джон закурил сигару и, подойдя к окну, оказался рядом с ней.

– Какие между нами секреты?

– Он думает, что ты – Критянин. Микали в изумлении уставился на девушку.

– Он – что?..

– Морган утверждает, что ты давал концерт в Алберт-Холл в тот вечер, когда Критянин стрелял в Кохена. Алберт-Холл находится рядом с Кенсингтон-Гарденз, как раз напротив того места, где Критянин бросил машину.

– Бред какой-то.

– И еще он говорит, что ты присутствовал на Каннском кинофестивале, когда убили Форлани.

– Как и половина Голливуда.

– И во Франкфуртском университете, когда застрелили министра из ГДР Клейна.

Микали взял Кэтрин за плечи и развернул лицом к себе.

– Я сам тебе это говорил. Неужели ты не помнишь? В день нашего знакомства, когда я играл в Кембридже. Мы обсуждали девицу Гофман и обстоятельства убийства, и я рассказал, что находился во Франкфурте в день преступления.

События того дня с необычайной яркостью предстали перед Кэт, и она даже застонала от облегчения.

– Господи, правда. Теперь я вспомнила. Он уже обнимал ее.

– Наверное, полковник сошел с ума. И что, он со всеми делится своими подозрениями относительно меня?

– Нет, – ответила Кэтрин. – Я спросила его, говорил ли он с Бейкером – сотрудником спецслужбы, – и он ответил отрицательно. Мол, это дело касается только его одного.

– Когда он так ответил?

– Вчера рано утром – по телефону.

– И с тех пор ты с ним не виделась?

– Нет. Он сказал, что хочет еще кое-что проверить. И обещал держать меня в курсе событий. – Слезы хлынули у нее из глаз. – Он же одержимый, понимаешь? Я боюсь.

– Тебе нечего бояться, мой ангел. Абсолютно нечего. – Микали отвел Кэтрин к кровати и откинул одеяло. – Тебе просто надо хорошенько выспаться.

Она подчинилась, как ребенок, и легла, зажмурив глаза и вся дрожа. Некоторое время спустя он скользнул к ней под одеяло. Кэтрин уткнулась лицом в его плечо. Микали обнял ее одной рукой, а другой начал расстегивать на ней халат. Потом его губы приникли к ее губам, и она сжала его в объятиях с такой страстью, на какую не считала себя способной.

Девиль облокотился на перила и устремил взор через пролив, где в мареве полуденного зноя плыл остров Докос.

Микали вышел на террасу, держа по бокалу в каждой руке.

– Полагаю, вы по-прежнему склонны портить хороший коньяк льдом?

– Разумеется. – Девиль взял бокал и повел рукой в сторону моря. – Как здесь прекрасно. Вам будет этого не хватать.

Микали поставил бокал на перила и закурил.

– Что вы имеете в виду?

– Все очень просто. Вы сделали свое дело. И я тоже. Если Морган успел вас раскрыть, то в конце концов то же самое сделает и кто-нибудь другой. Ну, не завтра и даже не через год. Но через два года – наверняка. – Адвокат улыбнулся и пожал плечами. – А может быть, уже в следующую среду.