Солнце Бессонных

Я украдкой посмотрела на маму, ее идеальное лицо, которое никогда не узнает увяданья, и поняла, что мне никогда не быть столь красивой. Даже среди вампиров я не видела подобных ей. Теперь, при свете дня, ее белесые волосы сияли словно серебро, превращая саму Самюель в подобие ангела, даже не смотря на то, что глаза ее стали уже почти черными. Значит, сегодня ее кожа не такая холодная.

Самюель наблюдала за мной молча, видимо ожидая, когда я заговорю первой, так как в последний месяц мое настроение с утра мало назвать просто угрюмым. Тяжело вставать с утра и видя свое распухшее тело в зеркале, смотреть потом на этот эталон красоты. После такого мало кому захочется радоваться утру. Только почему-то сегодня мне было все равно. Как никогда я чувствовала себя прекрасно. Я даже подумала о том, чтобы поговорить о Калебе. Немного задумчиво пожевав, я нашла в себе силы заговорить.

– Как думаешь, зачем Калеб встречается со всеми этими девушками, зачем дружит с людьми?
– я не сомневалась, Самюель понимает причины, по которым он поступал так.
– Это ведь трудно?

Даже если она и была удивленна моим настроением и вопросом, то не показала этого. Отставив в сторону кружку и газету, Самюель невозмутимо принялась мыть посуду.

– Думаю, - отозвалась она из-за спины, - все дело в общении. Это сложно объяснить...

Повисла тишина. Я подождала мгновение, надеясь на продолжение.

– Потому что я человек,... пока что?
– уточнила я. При последних словах лицо Самюель нахмурилось, она не любила когда я говорила об этом так равнодушно, будто о получении прав. Ее пугало с каким рвением я хочу расстаться со своей смертностью. Но не меня. Кажется, я была рождена именно для того, чтобы стать вампиром. По крайней мере, не было в мире человека жаждущего этого так, как я. И имеющего прав на это больше, чем я. Запах крови, мой талант, моя, так сказать, Особенность.

– Не только потому, что ты человек, а потому, что еще недавно жила в довольно большой семье, - Калеб же почти постоянно один.

Я удивленно взглянула на маму. Мне не приходило в голову, что Калеб может чувствовать себя одиноким. Казалась даже смешной мысль, что такой как он, ощущает одиночество.

– Ты несправедлива к нему, - увидев мое недоумение, Самюель заговорила со мной так, как часто раньше с Ричардом, когда он что-нибудь отколачивал в стиле Прата, - не смотря на его самоуверенность, Калеб хорошая личность. Он прекрасный человек.

– Но все же, ты согласна со мной, что он чрезвычайно самовлюблен, - настаивала я, не забывая о еде, притом я удивлялась, почему так голодна. Казалось, я не ела дня два.

– Что ты имеешь в виду под самовлюбленностью?
– изогнула бровь Самюель, и я, не удержавшись, рассмеялась. Все-таки она болезненно воспринимала вопрос о своей внешности, не смотря на то, что выглядела прекрасно. Возраст в сотню лет, при такой красоте, мало ее утешал. И без сомнения, при этом она гордилась своей красотой, хотя гордилась, это еще слабо сказано. Точнее говоря, тщеславно наслаждалась своим совершенством, но в открытую, я бы ей такого никогда не сказала.

– И вообще, - добавила она, бережно протирая чистую посуду, следя за тем, чтобы одно неверное движение не превратило кружки в пыль.
– По-моему, у него есть причины. Разве ты видела кого-то столь же красивого, как он? Даже среди наших с Терцо друзей, мало найдется подобной красоты мужчин. Она знала, что делает...

Я удивленно посмотрела на задумчивый взгляд матери, ее застывшую позу.

– Кто она?
– переспросила я, не понимая о ком говорит мама.

– Та, кто его сотворила. Обученная. Но у нее был свой план относительно него, но не всей семьи, - объяснила мне Самюель, таким тоном, словно это очевидная вещь. Я надулась, думая, что не каждому дано понять их вампирский ход мыслей, но долго так не могла - мне хотелось узнать больше.

– Что ты имеешь в виду?

– А то, что она должна была долго следить за ним, перед тем как выбрать именно его. Со слов Грема мы знаем, что Калеб уже тогда был красив. Но я думаю, не только поэтому она выбрала его...- на миг Самюель запнулась, - на ее месте, я бы изучила все его человеческие качества, умения, чтобы понять каким он станет. Наверное, он был, безусловно, умен и интересен, одарен, раз она решила сделать его своей парой. Все-таки интересно, почему она ушла?

Несколько мгновений я молчала, уставившись в тарелку, и слушала свое дыхание, пока, наконец, не решилась спросить:

– Неужели папа выбирал тебя именно так, как скот на базаре?

Самюель расправила несуществующие складки на своей элегантной юбке, прежде чем ответить мне. Ее взгляд искрился смехом, и я с облегчением поняла, что не обидела ее.

– Почти так, как ты и говоришь, но что поделать, тогда в Париже я была самой красивой женщиной, и, к сожалению, самой красивой танцовщицей кабаре. Женщиной третьего сорта, и мне ли теперь или тогда было обижаться на его мотивы? Он спас меня от нищеты, ужасов той работы, и даровал вечную красоту и жизнь. Могла ли о таком мечтать бедная девчушка, родившаяся в семье обедневшего мелкого дворянина из задворков Франции. А потом я нашла в нем свою любовь. Разве могло со мной случиться что-либо более прекрасное?

– Но ведь тебе приходилось убивать людей...
– прошептала я, впервые в жизни заходя на такую скользкую тему. Мои руки перестали слушаться меня, и пришлось отложить в сторону ложку.

Самюель не обиделась, ее лицо наоборот осветилось, словно она уже давно ждала, когда же я спрошу об этом. Она села рядом, хотя постаралась держать некоторую дистанцию. Они с Терцо давно уже не были на охоте, и запах моей крови должен был приносить ей боль намного большую, чем в другие дни. Пока она держала себя в руках и я доверяла ей, но чтобы не провоцировать, не стала класть голову на ее руки, как привыкла. Мои инстинкты не подводили меня, как и опыт близкого общения с ними. Я всегда знала, когда следует держать дистанцию. И я знала, что за это молчаливое поведение, без злости с моей стороны, она мне благодарна.

– Я убила не так много, как возможно тебе кажется из наших рассказов, и поверь, большинство из них заслужили на смерть. До того как стать Защитниками крови, мы не были практикующими вампирами.

– Так почему же не убиваешь теперь? Я конечно понимаю, вы уважаете жизнь, особенно после того как с вами начала жить я, но все же...

– Просто, поди теперь разбери, кто из них плохой. Теперь и хороших-то почти нет, да и так нам намного лучше...
– шутливо ответила Самюель, и я покорно приняла ее ответ. Еще ни разу раньше мы не говорили об этом, и я подумала, что на первый раз будет достаточно. Да у меня уже и не оставалось времени - нужно было ехать в школу. Забыв об осторожности, я все же чмокнула ее в щеку, на что Самюель прореагировала как всегда - легонько сжав меня в объятьях, и через минуту я уже мчала по свежей грязи на своей машине. Но я не обращала на это внимание так, как вчера. Меня не интересовали капли грязи, мелькавшие за окном. Сегодня меня тянуло в школу, и я понимала, что дело все в Калебе. Я замучила себя мыслями о нем, и казалось все, что теперь может помочь, так это только встреча с ним. В то же время гордость напоминала мне об опасности влюбиться в подобного ему, что это будет проигранная битва с самого начала, и что нам никогда не быть вместе, так как он просто не взглянет на меня, как на девушку, особенно когда рядом такие, как Оливье. Но только вот его лицо не исчезало из моей головы, и я все прокручивала те обидные слова, что сказала ему вчера.

Что-то я становилась совестливой. Будь он человеком, вряд ли бы они испортили ему сон. Кем я была для него, чтобы он переживал из-за моих глупых слов, сказанных только чтоб позлить его?

Я думала об этом всю дорогу к школе, и когда прибыла на место, поняла что опоздала. Уроки уже начались, и машина Калеба к моменту моего приезда, стояла на стоянке, давно оставленная хозяином. Я поспешила в администрацию и, найдя там все ту же курящую бабушку, очень обрадовалась. Она без слов подписала мне объяснительную, так что я могла догуливать этот урок не переживая за пропуск. Хотя, как сказала она, кто посмеет что-то сказать беременной девушке с таким симпатичным животиком. Про симпатичный животик я бы поспорила, но если это действительно сработает, то пусть утешатся.

Не думая более об опоздании, я решила поискать класс, где сейчас должен был заниматься Калеб. Оставалось подумать только, что я скажу ему, когда увижу сегодня. А может и не стоит ничего говорить. Разве я была столь заметной фигурой, чтобы вслушиваться в сказанный мной бред? Он мог еще вчера обо всем забыть. Кем я ему была, чтобы он переживал?

К счастью, искать пришлось недолго, так как неожиданно в моих кроссовках начала хлюпать вода. Простудиться мне не хотелось, и я поняла, что вернуться домой просто необходимо. И как назло, садясь в свою машину, я издалека увидела высокую фигуру Калеба в мокром спортивном костюме, вместе с остальными парнями спешащим в раздевалки. Среди них он выделялся очень резко: его рост и фигура, походка, делали его заметным из любой точки двора. Он смеялся со всеми, совершенно не похожий на того угрюмого Калеба, которым был вчера, когда разговаривал со мной. И ужасно похожий на человека.