Солнце Бессонных

Легкий стук в дверь, который я едва смогла расслышать, и в комнату проскользнул отец, и, как и Бет, совершенно бесцеремонно завалился на кровать.

– Самюель сказала, ты хочешь в пятницу поехать в город за покупками. А на выходные, на площадку для кемпинга "У Терри"?
– как бы между прочим, заговорил он.

Я посмотрела в его глаза, которые так любила, и чуть не заплакала: там было так много беспокойства. Как же много страданий я принесла им за последнее время. Истерики, крики, равнодушие, молчание, грубость, угрозы аборта. И это еще маленькая часть того, что я натворила. Наверное, нормальные родители такого бы не пережили. Но не мои. Они всегда готовы ко всему, в том числе и поддержать меня и защищать.

– Я себя прекрасно чувствую, а в пятницу буду как огурчик, - заверила я его, с трудом сглотнув ком слез в горле. Как хорошо, когда тебя настолько сильно любят и доверяют.

– Ну, хорошо, - качнул головой он, испытующе смотря на меня. Я видела, Терцо готов сдаться.
– Все же лучше, чтобы за руль села Бет.

– Пап, это у меня права липовые, а у Бет их нет вообще. Ей в начале декабря исполняется шестнадцать, а мне только через пять дней после нее, - напомнила я ему о своем шестнадцатилетии. Как жаль, мне точно не позволят пить на день рождении глинтвейн, мой любимый напиток - к тому времени я буду на девятом месяце.

– Да уж, точно, - проворчал он, видимо вспоминая, как сам заказывал поддельные права. Просто иногда было важно, чтобы я сама могла сесть за руль.

Я улыбнулась, смотря на его порванную футболку, совершено не вяжущуюся с его прекрасным, аристократичным лицом. Сейчас ему должно было бы стукнуть лет эдак сто пятьдесят, но на вид не дашь больше тридцати. Хотя, когда его обратили, ему было столько же, сколько и Грему - немногим больше сорока. Итальянский дворянин, он так сильно отличался поведением от Грема, что казалось, сошел с киноленты. Как же я была горда, когда мне говорили о красоте моих родителей. И как же, наверное, удивлялись люди, что у такой пары родилась такая, как я.

– Я надеюсь, ты помнишь обо всех правилах на левосторонней дороге, и о том, как себя нужно вести в незнакомом городе?
– он снова заговорил, как профессор.

– Пап, я буду не одна, нечего переживать, - успокоила я его.

– Мне было бы спокойней, если бы с вами поехал Калеб.

Теперь пришло время нахмуриться мне.

– Это женское дело - ходить за покупками, и я сомневаюсь, что он захочет.

Отец посмотрел на меня внимательным взглядом, совершенно как Самюель, и заставил почувствовать себя неловко.

– Ты же не спрашивала. А может он захочет?

– Тогда скажу по-другому: я не хочу, чтобы Калеб Гровер ехал с нами.

Терцо тяжело вздохнул.

– Когда-то дамы были сговорчивее.

– Это было в позапрошлом веке!
– подразнила я его.

Еще один тяжелый вздох, из которого я в очередной раз поняла, что он переживает. Его глаза неодобрительно потемнели.

Отец ушел, плотно закрыв за собою дверь, видимо подумав, что я хочу побыть наедине. Я же в душе оценивала себя, вспоминая обо всех тех красавицах, что окружали и окружают Калеба.

Если так подумать, роста я была нормального - 165 сантиметров. С красивой кожей, которая легко загорала, а зимой не выглядела сухой и вялой. В наборе моих обязательных достоинств были и темно-синие глаза, и для кого-то, например для Бет, с интересным цветом волос, хотя да, синие волосы, здесь были редкостью. Ну а что еще? Фигура как у всех. Я любила спорт, особенно лыжи, волейбол, плавание, но занималась ими не настолько серьезно, чтобы рассчитывать на пресс, как у Лин. Зато вроде бы выглядела пропорционально. Теперь только вот грудь смотрелась чересчур броско. Но что сделать - издержки беременности. Я оглядела себя в зеркало и поморщилась - с боку я выглядела как верблюд: за горбом поменьше следовал огромный горбище живота.

Теперь я уже и не помнила, что говорили мне парни, с которыми я встречалась в Чикаго, но кажется, они упоминали все перечисленное мною выше. Странно, но никто так и не сказал мне, что я умная, талантливая или начитанная. Но все это тоже было частью меня. Никого из них не интересовало, какую музыку я слушаю, или что рисую в своих альбомах. Почему раньше я этого не заметила?

Звука подъезжающей машины все не было. Поэтому я вылезла на подоконник, надеясь увидеть машину раньше, чем услышать. Я как раз устраивалась как можно удобнее, выпятив свою пятую точку по направлению комнаты, когда услышала сдержанный смешок.

"Убейте меня!" - мелькнуло в моей голове, и медленно обернувшись, я чуть не застонала. Калеб, как всегда прекрасный, стоял в дверях моей комнаты, очевидно злорадствуя от представшей картины.

Я вздрогнула от этой щемящей сердце ситуации. Как могла я раньше жить, не познав его красоты? И какой уродиной чувствовала себя, видя его - такого поджарого, с лицом модели или кинозвезды. Мне так хотелось прикоснуться к этому гладкому, бледному лицу, с вздернутой бровью и мягкими губами. Мраморно белое лицо действовало на меня магнетически.

– Тебе помочь?
– вежливо поинтересовался Калеб, наблюдая за тем, как я, краснея, пытаюсь вернуться на кресло.

– Посмотрите, кто заговорил, - огрызнулась я, от досады на саму себя. Зачем я только вылезла сюда!

Но видимо мое настроение не остановило его - он вмиг оказался рядом и как перышко взял меня на руки.

– Как благородно, - скривилась я, стараясь не обращать внимания на то, как приятны его объятия. Для удобства я обхватила его шею руками, от чего наши глаза оказались на одном уровне. Я потеряла свое дыхание на мгновение и, кажется, мое сердце пропустило несколько ударов. Он сразу же нахмурился, скидывая это на мой спуск с окна. Как же плохо, что он может так чутко реагировать на мое сердцебиение и быть таким слепцом.

– По-моему, тебе лучше присесть, может позвать кого-нибудь из родителей?
– он обеспокоено положил меня на кровать, легко проведя рукой по лбу. Я еле удержалась, чтобы не задрожать, и явно не от холода. Тяжело было держать себя в руках рядом с ним, и скрывать свои истинные чувства. Хамить - когда хочется поцеловать, отодвигаться - когда хочется попасть в кольцо его рук.

– Нет, все хорошо, нечего паниковать, - я постаралась быть грубой, маскируя дрожь в голосе.
– Хотя можешь идти вниз, к взрослым, мне надоела твоя молчанка и вообще твое поведение. Я понимаю, тебе интересно доставать меня, но, думаю, я не заслуживаю такого поведения, только потому, что не считаю тебя самым красивым в мире. И не таю, как масло, когда ты опаляешь меня своими вампирскими глазами.

Я уже не на шутку разозлилась, подумав о еще одном проведенном в тишине вечере.

– Ну, раз уж ты не считаешь меня самым красивым в мире, - улыбнулся Калеб, совершенно игнорируя мою злость. Но что-то в его улыбке было мрачное, от чего я совершенно не думала, что его забавляет сложившаяся ситуация и мои слова, - тогда может, пойдем, прогуляемся. Мне уже надоело сидеть дома.

– А тебя никто и не заставляет, - вспыхнула я, стараясь скрыть, как мне хочется пойти гулять с ним. Если не считать того случая, когда он подсел ко мне в машину среди леса, мы нигде не были с ним вместе на природе.