Солнце Бессонных

Я разложила свои вещи на трибуне в спортивном зале и вытащила "Сто лет одиночества" Маркеса. Дома мне все никак не удавалось дочитать его, мешали мысли. Прочитав 2-3 страницы, я вдруг осознавала, что совершенно не помню, о чем там шла речь.

Но и теперь читать не получалось. Дома я думала о Калебе, теперь же моя совесть заставляла искать план помощи Бет. Я могла, конечно же, сходить к матери Бет, или к мисс Крат, но понимала, что никакого результата не будет.

Вдруг мяч попал за ограждение, и я подпрыгнула на месте от неожиданности, когда Нейт, парень из моего класса, легко и просто перепрыгнул через нее и, забрав мяч, так же быстро вернулся назад на поле. Сначала я не поняла, какую лампочку эта сцена зажгла в моей голове. Мысль мелькнула так быстро, что я даже не успела ее запомнить. Но тотчас вспомнила, когда увидела из окна, как Калеб пересекает двор. Я бросилась за ним, поддерживая рукою живот.

– Калеб, постой!
– я крикнула ему вслед, он как раз собирался садиться в машину. Его лицо выражало такое удивление, что я даже осмотрела себя. Может, одежда была грязной или порванной? Но нет, все на мне было в порядке.

– Не беги, я жду, - злясь, кинул он мне, с неодобрением наблюдая, как я стремглав мчусь к нему.
– Ты совершенно себя не бережешь.

Я уже и забыла, как он красив, словно и не видела его с утра.

– Как мило, - буркнула я, и все же перешла на шаг. Нести спереди такой груз было нелегко, а бежать с ним и того хуже.
– Это ты тоже вычитал в энциклопедии для беременных?

– Если ты решила поупражняться в остроумии, тогда мне пора, - Калеб сделал шаг к машине.

– Нет, подожди,... прости, - слова давались мне не просто, я не могла одновременно и смотреть на него и сосредоточиться на желаемом, - лучше давай сядем в машину.

Он во второй раз за сегодня посмотрел на меня долгим, удивленным взглядом. А может, напуганным?

– О, я не собираюсь покушаться на твою невинность, - рассмеялась я, обходя машину к пассажирскому сидению, но он оказался там раньше меня. Я прошипела, испугано оглядываясь вокруг.

– Ты что, сдурел?! Хочешь, чтобы кто-то увидел?!

– У тебя слишком длинный язык, - почти над самым моим ухом прошелестел его голос, видимо намекая на мой сарказм. Меня пробрал холод.

Затаив дыхание, я посмотрела ему в глаза. "Странно", - подумалось мне, - "он совсем недавно охотился, а они уже начали темнеть. Но мне так нравилось больше".

– Когда на охоту?
– поинтересовалась я, и машинально подняв руку, провела по еле заметным синякам, у него под глазами. На ощупь кожа была восхитительно гладкой, холодной и такой упругой.

Калеб дернулся как от удара. Я вздрогнула сжавшись.

– Прости, я не должна была...

– Я не хотел, просто ты такая теплая...

Мы смущенно замолкли и сели в машину. Повисло минутное молчание. Калеб вдруг спросил:

– Кого хочешь: мальчика или девочку?

– Лично я никого, - тяжело вздохнув, мне пришлось отвернуться к окну, чтобы он не видел, как пусты мои глаза, когда кто-то говорит о ребенке.

– А что будешь делать, если их двое?
– поинтересовался он, наблюдая за моей реакцией.

– Думаю, будь их двое, мама мне сказала бы,... наверное...
– я призадумалась. В последнее время выбор мамы по обстановке комнаты разрывался. Она старалась не нагружать меня этим, и я была ей благодарна. Теперь-то до меня дошло, что она от меня на самом деле скрывала. Она слышала их, слышала эти два сердца! Я застонала и глухо спросила: - Два сердца?

Калеб виновато кивнул. Но я уже знала ответ. Мне даже не нужно было видеть, как он кивает. Сжав кулак, я со злостью хотела стукнуть по приборной панели, но удара почему-то не произошло, - быстро и аккуратно Калеб перехватил мою руку.

– Калечить себя это не выход, - мягко сказал он, стараясь разогнуть мои пальцы. Его рука была холодна как снег, но моя ладонь так надежно утонула в ней, что не хотелось разрывать эту идиллию. Только вот, как всегда, моя гордость напомнила мне, как опасно доверять его доброте. Нельзя поддаваться его очарованию! И я нехотя вытянула руку. Он не препятствовал, только на его лице появилось какое-то замкнутое выражение. Мне оно не нравилось. Казалось все то, что я так любила в лице Калеба, вдруг утонуло в отчужденности. Я зябко поежилась.

– Прости, тебе, наверное, холодно, - он машинально нажал на кнопку обогревателя, все еще продолжая смотреть на меня.

Следя за его прекрасными руками, я старалась вспомнить, зачем мне был нужен Калеб. Ну, образно говоря, он мне нужен был, потому что, скорее всего, хотя я не была уверена, кажется, я любила его. И это не была детская влюбленность пятнадцатилетней. Чувство, что не давало мне дышать, совсем не затуманивало мои мозги, я видела все его недостатки, но и оценивала достоинства. Я не была слепо влюблена во внешность. Мне нравилось его чувство юмора, ум, обходительность, доброта, особенно по отношению к друзьям.

– Гхм...
– прокашлялась я, стараясь не смотреть на него, иначе бы его глаза сбили меня с мысли.
– Тут такое дело... Знаешь, вчера Бет была кое-чем обеспокоена и плохо написала работу по английскому. Возможно, теперь родители не пустят ее с нами на выходные к "Терри", и я хотела бы...

– Стоп, была обеспокоена чем?
– нахмурился Калеб, сразу же уловив, что я чего-то недоговариваю.

– Ну, хорошо, - не стала увиливать я, - мною. Она была обеспокоена мною. И теперь меня мучает чувство вины, потому что у них с Теренсом были планы провести время вместе... ну и вот, я...
– я не знала, как поделикатнее сказать ему, - хотела, чтобы ты мне кое в чем помог.

– Так, а отсюда, пожалуйста, подробнее, - Калеб сложил руки на груди и начал сверлить меня менторским взглядом.

Да уж, я-то думала, все будет проще.

– Короче говоря, помоги мне залезть в административный корпус и исправить ее контрольную!
– Я выпалила все на одном дыхании и осторожно взглянула на него, ожидая увидеть злость или раздражение.

– Всего то, - его голос не был злым, но я ощущала волны протеста, исходившие от его неподвижной фигуры.
– Это самая глупая просьба, которую я слышал за все свои восемьдесят три года жизни.

Я начинала злиться.

– То-то ты ворчишь и дребезжишь, как старикашка. Да ты и есть старикашка, - не выдержала я. Без него все планы рассыпались, как карточный домик.

– Я не сказал нет, так что не переходи на личности. Фактически мне конечно восемьдесят три, но я все еще девятнадцатилетний, - сухо ответил он.
– И вообще, как могла тебе в голову прийти подобная идея? И почему ты пришла ко мне? Ты могла попросить родителей.

– М-да, сейчас, - хмыкнула я, - это же жульничество. По-моему, ты знаешь, как отец относится к затеям подобного рода. Мама же всегда поддерживает его.