Солнце мертвых

– Вызывайте! – донеслось до них.

– Ну вот, – удрученно произнес лейтенант, – и тут не вышло.

– Поверь мне, он сейчас вернется, – сказал капитан, доставая из кармана губную гармонику. К неописуемому изумлению Андрея, он поднес ее к губам и заиграл «Гляжу я на небо…».

Минут через пятнадцать к скамейке осторожно приблизился Каковенко. Он некоторое время слушал игру капитана, поднеся ладонь к уху, точно глухой, потом одобрительно произнес:

– Гарно играете, Мирон Захарович.

Не обращая на него внимания, капитан продолжал выдувать задушевную мелодию.

– А вы часом не из хохлов? – полюбопытствовал Каковенко. – Имя у вас хохляцкое – Мирон.

– Матушка моя з пид Полтавы, – сообщил капитан, прерывая родные напевы.

– То-то я вижу, земляк, а ваш хлопец, он тоже з ридной сторонки?

– Присаживайтесь, Николай Яковлевич, – любезно предложил капитан.

Каковенко вновь грузно опустился на скамью.

– Наслышан о вас, Мирон Захарович, – сладким голосом почти пропел он.

– Да неужели, Николай Яковлевич?

– Гроза бандюг, так про вас балакают.

Капитан покраснел от удовольствия.

– Народ знает своих героев, – шепнул он лейтенанту.

– Да уж, да уж… – видимо, расслышав последние слова Казакова, подтвердил Каковенко. – Однако что ж бандюг этих клятых становится все больше и больше? – со слезой в голосе спросил бойкий сантехник. – Вчерась возле магазина трое мохнорылых отобрали у меня флакон красного да еще в морду дали.

Старик явно уводил разговор от генеральной линии. Ничего не ответив на это, Казаков вновь вернулся к гармошке. На этот раз он исполнил мелодию «Роллинг Стоунз» «Сатисфэкшн», хорошо известную советскому телезрителю по рекламе шоколада «Сникерс».

– Я вам так скажу! – рявкнул Каковенко. – Коли по делу пришли, так спрячьте струмент до карману и гутарьте по делу.

– По делу? – переспросил капитан. – А разве вы не поняли, о чем мы вели разговор? Повторяю: что вам известно о старом кладбище и что произошло с вами в колодце в районе дома номер тринадцать по проспекту Химиков?

– Ванька наболтал, – досадливо крякнул старый водопроводчик. – Кроме него, ни одна душа… – он не докончил, вытащил из кармана блестящий цилиндрик, развинтил его, достал оттуда сигару и неторопливо раскурил ее.

– Вот какую гадость приходится смолить, – произнес он в ответ на изумленный взгляд Андрея. – Купил в свое время на Кубе ящик. Был там, по путевке. Профсоюз позаботился. Теперь вот вспомнил про сигару, разыскал ящик на подлодке, до смерти хватит. Горло дерет, а привык, не могу без них.

Он выпустил ароматный клуб дыма и хитро прищурился.

– Могу, конечно, и рассказать, но только, чур, сначала вы.

– О чем это?

– О том, что случилось три дня назад в «стекляшке».

– И это знаете?

– А як же! Земля слухом полнится. А классные девки проживают на этой самой Кубе. Яки у них гарны задницы! И как только Фидель таких девок выращивать научился? Не иначе на нашей украинской пшеничке.

– При чем тут девки? – не выдержал Андрей. Разговор стал утомлять его.

– А при том!.. Ты, паренек, не встревай и молчи, когда старшие толкуют. Итак, баш на баш. Вы мне информацию – я вам информацию. Лады?

Казаков кисло улыбнулся и стал излагать уже известные читателю факты. Во время повествования мужественный водопроводчик от восторга закатывал глаза, жмурился и в притворном ужасе округлял щербатый рот.

– Да, дела!.. – произнес он после того, как рассказ был окончен. – Ну что ж, теперь моя очередь…

Он затянулся и выпустил клуб ароматного дыма прямо в лицо Андрею, от чего у того закружилась голова.

– Поверьте, граждане милиционеры, никому до сих пор не рассказывал я этой истории, а расскажи, не сидел бы здесь между вами, не наслаждался бы замечательной сигарой «Монте Кристо», а чалился бы в дурильнике и шобил бы махру. Так слушайте!

Рассказ старого водопроводчика

Как сейчас помню тот ноябрьский вечер. Погода – хуже не придумаешь. Весь день сеял холодный противный дождик, а как стемнело, прошел крупный мокрый снег. Хлопья его колючий ветер бросал прямо в лицо, норовил затолкать за воротник, залепить глаза, за пять шагов не было видно ни зги. Лошади прошли еще немного и стали; впрочем, это из другой оперы. Так вот. В такой вечер хорошо сидеть дома, возле камелька и в кругу друзей, опрокидывать время от времени чарку доброй горилки. Но, увы! Служба не знает праздников.

Дремлем мы в дежурке. Вдруг звонок. Какая-то чертовка из этого самого дома номер тринадцать сообщает, что, мол, канализация засорилась, жители находятся в бедственном положении, особенно население нижних этажей. Делать нечего… Отправляемся вместе с Ванькой ликвидировать разбушевавшуюся стихию, а проще говоря, разгребать фекальные массы.

Спускаюсь я в колодец, Ванюшку, заметьте, оставляю наверху. Свечу себе под ноги и по стенам мощным фонарем, ищу вентиль, чтобы перекрыть соответствующую трубу. Наконец вентиль найден. И, о ужас! Он столь сильно заржавел, что приходится приложить поистине нечеловеческие усилия, чтобы справиться с железным монстром. Однако силы мне не изменили. Вентиль сдвинут с мертвой точки и мало-помалу завертелся в нужном направлении. Наконец-то можно и передохнуть, перекурить…

– Вы и тогда курили сигары? – поинтересовался любознательный Андрей.

– Нет, молодой человек, к сожалению, должен огорчить вас, тогда я курил трубку, отличную вересковую английскую трубку. Поистине сокровище. Не думаю, что в нашем захудалом городишке есть еще один такой экземпляр. Да и в столицах днем с огнем не сыщешь. Настоящий «Данхилл». В молодости я, знаете ли, плавал по морям, в торговом флоте. По случаю купил в Ливерпуле. Набиваю я мою трубку превосходным голландским табаком, закуриваю, и нежнейший аромат тут же перебивает все посторонние запахи. Сижу кайфую. Вот тут-то все и началось.

Старый водопроводчик сделал паузу и строго посмотрел на слушателей.

Те, завороженные рассказом, сидели не шелохнувшись.

– Луч моего фонарика, – продолжал Каковенко, – внезапно высветил на стене какую-то металлическую штуковину. Странно даже. Кругом ржавчина, какие-то гнилые лишайники на растрескавшейся кирпичной кладке, и вдруг металл. Я, естественно, заинтересовался. Счистил наросты мха и увидел кольцо, толстое такое, словно кованое. Вроде из меди сделанное. Я дернул за кольцо. Не поддается. Крепко сидит в стене. Дернул еще разок. Бесполезно. Кольцо крепится в шарнире. Думаю, может, повернуть надо? Так и сделал. Шарнир повернулся без малейшего труда, будто его каждый день смазывали. Провернулся, значит… И стена вдруг в сторону поехала. Я чуть не сел. До этого я ни про какое кладбище и про разные чудеса, которые творились на этом кладбище, конечно, не слыхал. Вообще ничего!